В период с 1939 по 1953 год в СССР была развернута целая сеть секретных конструкторских бюро, НИИ и лабораторий тюремного типа. Находясь в заточении, величайшие инженеры, конструкторы и ученые страны создавали лучшие образцы военной и специальной техники. В историю они вошли как «шарашки», или «шарашкины конторы», через них прошли десятки выдающих советских специалистов. Впрочем, сама история шарашек началась в 1921 году. «Лента.ру» открывает цикл материалов, посвященных лагерной технической интеллигенции, чья работа помогла нашей стране выстоять в годы Великой Отечественной войны.

Помолись за меня святому Николаю

Вечером 24 октября 1929 года технический директор и главный конструктор государственного авиазавода № 25 Николай Поликарпов отдыхал дома после трудового дня, когда в его квартиру в Малом Патриаршем переулке ворвались сотрудники ОГПУ, чтобы препроводить его в тюрьму. Все это очень напоминало сюжет романа Франца Кафки «Процесс», опубликованный четырьмя годами ранее. Но, в отличие от героя романа Йозефа К., Поликарпову объяснили, в чем его вина: «Товарищ Поликарпов, вы обвиняетесь в участии в контрреволюционной вредительской организации».

Через несколько дней он узнал, что приговорен к расстрелу. Такого еще не бывало, и, возможно, в этот момент он подумал, что его наставник Сикорский вовремя уехал из Страны Советов. Годом ранее с той же формулировкой арестовали конструктора ленинградского завода Дмитрия Григоровича.

И Поликарпова, и Григоровича приговорили в высшей мере наказания, но в обоих случаях приговор не был приведен в исполнение. В случае с обоими ситуацию усугубляло их непролетарское происхождение, а Поликарпов так и вовсе был сыном священника и человеком глубоко верующим. В одном из писем жене из тюрьмы он писал:

Время было неспокойное. По воспоминаниям американца Джона Литтлпейджа, работавшего в советской горной промышленности с 1928 по 1937 год, случаи саботажа на производстве стали обыденностью. Закономерно, что за этим последовало закручивание гаек со стороны власти. «Шахтинское дело», «дело Промпартии» — крупные процессы, выглядывавшие верхушками айсберга из моря заговоров, параноидальных настроений и, конечно же доносов.

Инженерная элита была на особом счету, и контроль был соответствующий. Опасения власти, что конструктора может завербовать иностранная разведка, не были лишены смысла. Но, как это часто бывает, с арестами переборщили. В этих условиях и зарождались так называемые шарашки.

Ее возглавил Дмитрий Григорович, его замом назначили Николая Поликарпова. На заводе в качестве вольнонаемного также числился слесарь-электрик Григорий Кутепов. Вскоре он поймет, что шарашки — золотая жила для карьерного роста, и уже при Берии возглавит ЦКБ-29, известное как туполевская шарашка. Но это отдельная история, а пока о том, с чего все начиналась.

30 ноября 1929 года с заключенными встретился заместитель начальника Управления ВВС РККА Яков Алкснис. Сославшись на сложность международной обстановки, он заявил, что надо поднапрячься и выдать современный истребитель. Так обкатывалось то, что в будущем назовут шарашками.

Колыбель шарашек

К началу 1921 года Гражданская война переместилась на окраины России и уже не представляла угрозы для власти большевиков. Можно было налаживать жизнь. Насущный вопрос — как поднять из руин промышленность. Народное хозяйство оживил временный откат к рыночной экономике, политика НЭПа. Но что делать со всем остальным? Нельзя сказать, что большевики сразу пришли к идее использовать труд квалифицированных зэков. Что касается остального «опасного элемента», вплоть до 1929 года Соловки оставались единственным трудовым лагерем.

Но административно-законодательную базу начали подводить под все это заранее, и с определенного момента она заработала как швейцарские часы.

21 января 1921 года на базе ОГПУ возникло экономическое управление (ЭКУ). Изначально оно вело наблюдение за работой хозяйственных органов и с 1921 по 1931 год претерпело массу изменений. Менялись начальники, каждый из которых вносил свою лепту. В начале 1926 года усилиями начальника ЭКУ Георгия Прокофьева его ведомство перепрофилировалось на обслуживание тяжелой промышленности.

В 1927 году ОГПУ возглавил бывший рабочий Путиловского завода Генрих Ягода, который после разгрома антисталинских демонстраций упрочил свое влияние. В мае 1930-го Ягода и председатель Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) Валериан Куйбышев подписали циркуляр, узаконивший Особые конструкторские бюро (ОКБ) ОГПУ.

К этому времени в Бутырской тюрьме собралась солидная компания зэков-специалистов. Упомянутые ранее Григорович и Поликарпов, а также Надашкевич, Косткин, Корвин-Кербер, Денисов, Михельсон, Майоранов.

Яков Алкснис поставил перед ними задачу создать И-5 — истребитель-полутораплан «легкий маневренный», смешанной дерево-металло-полотняной конструкции. Чертежи готовили прямо в Бутырской тюрьме.

На этом этапе начальник ЭКУ Лев Миронов и его заместитель Анатолий Горянов-Горный (команда была собрана преемником Дзержинского Менжинским) заложили первый камень будущих шарашек. За эту самоотверженную работу в 1937-1938 их расстреляют.

Официально шарашки появились 1 апреля 1931 года, когда вышел приказ ОГПУ № 160/96. «Этим же приказом в составе ЭКУ ОГПУ организуется 5-е специально-техническое отделение по использованию осужденных специалистов. Это день рождения шарашек», — писал исследователь Валентин Симоненков.

К этому времени было арестовано более 200 ученых, полтора десятка членов Академии наук и членов-корреспондентов, более двух десятков докторов наук и профессоров, а также значительное количество рабочих авиастроения.

Соответственно, все 1920-е годы ушли на отладку механизма шарашек и на внутрипартийную борьбу Сталина. К концу первой пятилетки со всей оппозицией — троцкистами, бухаринцами и так далее — было покончено, и вождь перешел к новому этапу. Возникает вопрос: неужели для того, чтобы достичь прогресса, было необходимо ложными обвинениями сгонять специалистов в тюрьму и заставлять их работать из-под палки?

Коллективный «Юнкерс»

Шарашки — отнюдь не советское ноу-хау. В источниках зафиксировано, что первый такой опыт принадлежит американцам. В апреле 1917 года, когда США вступили в Первую мировую, им срочно понадобился двигатель Liberty L-12 мощностью в 400 лошадиных сил.

«Тогда для разработки сверхмощного по тем временам двигателя "Либерти" американцы собрали способных специалистов», — отмечал ветеран военной службы, историк-архивист Николай Мринский в биографии Дмитрия Григоровича.

Их загнали в некую вашингтонскую гостиницу, поставили перед ними задачу, изолировали от внешнего мира, запретили покидать пределы отеля. В кратчайшие сроки двигатель был готов. В народе такой метод называют добровольно-принудительным. Интересно, что в СССР выпускали копию данного двигателя под маркировкой М-5.

В ОГПУ изучали зарубежный опыт, в том числе все, что касается организации труда. Чекистам был известен и опыт с Liberty L-12.

Сначала небольшое погружение в контекст эпохи. В первые годы НЭПа СССР понадеялись на немецких специалистов. 29 января 1923 года совет народных комиссаров (СНК) подписал концессионный договор №1. Заводу «Юнкерс» предоставлялись производственные мощности «Руссо-Балта» в Филях.

Фирма «Юнкерс» пообещала не только наладить производство самолетов и двигателей к ним, но и поставить на поток подготовку местных специалистов, а также построить филиалы. В 1926 году стало ясно, что «Юнкерс» тратит основные средства, выделенные советским и немецким правительствами, не на налаживание местной инфраструктуры, а на строительство дочерних предприятий в других странах. Ситуация обострилась и концессия пошла на спад в 1924 году, когда СССР наладил дипломатические отношения с Францией и вскоре после этого стал наводить мосты в авиационно-промышленной сфере этой страны.

Немецкий крупный капитал перестал вкладываться в русскую концессию, но немецкий военный министр предложил оставить ее как важную в политическом плане. За четыре года «Юнкерс» в Филях выдал всего 100 самолетов типа Ю-20 и Ю-21, уступавших по качеству аналогичным иностранным образцам.

1 марта 1926 года Дзержинский и Ворошилов сделали вывод о необходимости немедленного расторжения договора. «Юнкерс» вышвырнули из страны, а с юнкерсами СССР столкнулась через 15 лет совсем при других обстоятельствах.

В 1928 году свернули НЭП. Стартовала первая пятилетка, задачей которой было превращение страны из аграрной в индустриальную. Залогом же сохранения СССР на международной карте была армия и, соответственно, военная промышленность.

Но поднять самолетостроение и прочие отрасли до мирового уровня вот так, рывком, не было возможности, пока существовала бюрократическая система. А без советской бюрократической системы, которая к началу 1930-х переплюнула царскую, сталинская система рухнула бы еще раньше, до вторжения противника. Из этого парадокса можно было выбраться только идеологическим путем. Что если применить опыт с Liberty L-12, но в соответствии с местной спецификой?

В СССР хватало специалистов, фирм, различных отделов и подразделений Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ). Но конструкторы конкурировали между собой, каждый хотел быть первым. До того как попасть в Бутырку, Григорович и Поликарпов считались конкурентами. Все тонуло в бюрократии и паранойе.

В итоге к концу 1920-х в СССР не было истребителя, который мог бы защитить небо над страной в случае интервенции. Зато к этому времени подведомственное ОГПУ экономическое управление собрало компромат на всех, на кого только могло. Напрягаться особо не приходилось — конструкторы стучали друг на друга, подчиненные стучали на начальство, рабочие критиковали инженеров и мастеров. Соответственно, к моменту создания полноценной и разветвленной карательной машины на всех имелся компромат.

Невиновных не было. Начались многочисленные процессы о вредителях на производстве. Козлами отпущения стали не рабочие, священные коровы нового государства, а техническая интеллигенция. Впоследствии возник термин «спецеедство», означающий третирование специалистов.

«Со временем неорганизованность промышленности привела к ряду крупных процессов против технической интеллигенции и росту арестов специалистов. Подобный человеческий ресурс нельзя было растрачивать просто так, особенно в условиях технической и военной отсталости молодого Советского государства», — пишет исследователь Руслан Нуриев.

К вредителям также добавились вчерашние русские сотрудники завода «Юнкерс».

«ОГПУ заявило, что созданное в Москве отделение фирмы [Юнкерс] является шпионско-контрреволюционной организацией, цель которой — ослабление военной мощи страны и восстановление монархического строя. Несмотря на серьезность обвинения, никто из немецких инженеров не пострадал. С отечественными же техническими специалистами особенно не церемонились», — отмечает исследователь Ольга Старикова.

Когда нары в тюрьмах были под завязку забиты светилами технической мысли, сработала диалектика, и количество начало переходить в качество. Бутырская тюрьма стала для советских специалистов аналогом упомянутого выше американского отеля.

Затем первая шарашка — ЦКБ-39 в лице Григоровича, Поликарпова и их подчиненных — переехала на территорию завода №39, где достроила истребитель И-5 (ВТ-11, где ВТ — «внутренняя тюрьма»). Жили в ангаре, чтобы успеть собрать первый опытный образец за месяц и избежать исполнения своих приговоров.

В 1931 году, когда Сталин заявил, что СССР отстает от Запада на 50, а то и на 100 лет и нужно преодолеть этот провал за 10 лет, самолет И-5 был представлен высокому начальству. Его почти сразу запустили в серию. Это было уже что-то и вселяло надежду на появление собственной военной авиации.

Загадочные смерти на фоне масштабных строек

7 июля 1931 года Президиум ЦИК СССР принял решение об амнистии и освобождении части арестованных специалистов, в том числе Поликарпова. Это был пробный камень, эксперимент, который оказался успешным. Концентрация на одной территории лучших умов, которые борются не за награды, а за справку об освобождении, дала феноменальный результат.

Впрочем, всю оставшуюся жизнь, а отпущено им было не так много, Поликарпов и Григорович создавали свои самолеты под дамокловым мечом условного обвинения. Тем не менее в общественном поле их репутация была на высоте. В 1940 году Поликарпов по приказу Президиума Верховного Совета СССР получил звание Героя Социалистического труда. В том же списке оказались оружейники Токарев и Шпитальный, авиаконструкторы Яковлев и Микулин.

Информацию опубликовали на первой полосе газеты «Правда» от 29 октября 1940. Политика кнута и пряника в действии.

Оба скончались от онкологических заболеваний, Григорович — в 1938 году, Поликарпов — в 1944-м. Не исключено, что причины болезни были психосоматическими: вероятность повторного ареста была вполне реальной, жить и тяжело работать обоим приходилось под невидимым гнетом.

У системы шарашек были противники наверху. Серго Орджоникидзе, один из влиятельнейших людей в государстве, а впоследствии оппонент Берии, считал, что нет необходимости использовать подневольный труд специалистов. Возможно, благодаря ему в 1934-м первые шарашки распустили. Однако в том же году произошла реструктуризация, которая наталкивает на мысль, что проект не похоронили. После реорганизации ОГПУ и превращения его в НКВД под новым ведомством появился экономический отдел ГУГБ НКВД, который заменил управления ЭКУ.

Задним числом можно догадаться, что на место одной карательной машины пришла другая — более эффективная и беспощадная. Серго Орджоникидзе, не одобрявший идею шарашек, был одним из немногих, к кому Сталин прислушивался, и он часто вмешивался в работу репрессивных органов.

Погиб Орджоникидзе при загадочных обстоятельствах. На февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года он был заявлен главным докладчиком на тему «Об уроках вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов», а 18 февраля скоропостижно скончался: по одной версии — от инфаркта, по другой — застрелился.

Большой террор 1937-1938 года, главным застрельщиком которого стал глава НКВД Николай Ежов, формально с историей шарашек не связан, однако именно в те годы были арестованы Туполев, Королев, Кербер, Мясищев, Петляков, Томашевич, Термен, Герц и другие светила советской науки.

Лаврентий Берия и новое время

В 1939 году в опалу попал генеральный комиссар госбезопасности Николай Ежов, на которого свалили все недочеты, ошибки и перегибы Большого террора. В это же время на авансцену вышел Лаврентий Берия.

Считается, что он инициировал процесс либерализации внутри НКВД. В общем, некоторая оптимизация системы была проведена, и теперь карательный фактор строго, пусть и не математически, выстраивался в соответствии с фактором целесообразности.

Период с 1934 по 1939 год можно назвать заморозкой, а не полным закрытием шарашек. В конце концов, информация о них до сих пор рассекречена не полностью.

Вступив на должность руководителя НКВД, в спецсообщении Сталину №2561/6 от 04 июля 1939 года Берия отметил, что следствие по делам арестованных специалистов приостановлено еще в 1938 году и они без приговоров содержатся под стражей на положении подследственных. Берия отмечает, что за период с 1937 по 1938 год «за участие в антисоветских, вредительских, шпионско-диверсионных и иных контрреволюционных организациях» арестовано 316 специалистов. Там же сказано, что при НКВД сформировано несколько производственных групп: самолетостроения, авиадизелестроения, судостроения, артиллерии, порохов, отравляющих веществ, броневых сталей.

Глава НКВД отметил, что труд специалистов будет полезен в Особых технических бюро (ОТБ). В первую очередь предлагалось создать ОТБ по проектированию самолетов и ОТБ по проектированию двигателей для этих самолетов.

«В целях поощрения работы арестованных специалистов в ОТБ, закрепления их на этой работе и создания стимула для дальнейшей работы по проектированию важнейших объектов оборонного значения предоставить право НКВД СССР входить с ходатайством в Президиум Верховного Совета Союза ССР о применении к осужденным специалистам, проявившим себя на работе в Особом техническом бюро, как полного условно-досрочного освобождения, так и снижения сроков отбывания наказания», — сказано в четвертом пункте спецсообщения Берии Сталину о заключенных-специалистах, используемых в Особом техническом бюро при НКВД СССР.

Так с золотых рудников отозвали потерявшего там здоровье еле живого Королева. Так спасли Туполева, Кербера и многих других специалистов. Но это уже другая история для отдельного материала. Стоит однако добавить, что, как бы это цинично ни звучало, Сталин вовремя сообразил с шарашками.

В результате именно в шарашках разработали военную технику, которая сыграла ключевую роль в обороне страны. Вместе с тем они послужили мощным толчком в развитии авиации СССР. Среди самых известных разработок — истребитель И-5, высотный бомбардировщик ДВБ-102, бомбардировщики Пе-2, Ту-2 и другие.

Осталось выяснить, почему ЦКБ и ОТБ стали называть шарашками.

«Серость. Одно слово — шарашкина контора»

И все же непонятно, почему учреждения, производившие высококлассные самолеты и прочую технику, называли так пренебрежительно. По мнению некоторых исследователей, слово «шарашка» в новом значении также зародилось в лагерной среде. Простые зэка, валившие лес и работавшие на рудниках, считали специалистов шарашек везунчиками и «сачками». В словарях встречается также определение «место работы, где можно бездельничать».

Шарашка в понимании обычных зэков — работа «не бей лежачего»: черти свои чертежи, пиши свои умные формулы. А когда еще кровати приличные, когда белье меняют, а на завтрак — какао, на обед — шницель, когда тебя не пинают, не называют падлой (слово из мемуаров Леонида Кербера), обращаются по имени-отчеству, дают в подчинение вольнонаемный персонал, то условия и впрямь по лагерным меркам царские. И ничего удивительного, что шарашки стали спасением для талантливых специалистов.

Исчерпывающее определение дано исследователем Жаком Росси в «Справочнике по ГУЛАГу»: «Шарашка/шарага — жаргонное название засекреченного научно-исследовательского института или конструкторского бюро, где под контролем органов безопасности работают ученые и инженеры, как правило, осужденные за "саботаж строительства социализма", "подрыв оборонной мощи СССР" и т. п».

В литературе слово «шарашка» — именно в значении ЦКБ, ОТБ, ОКТБ, ОКБ, СКБ, «спецтюрьма» — появилось благодаря участнику туполевской шараги ЦКБ-29 Керберу и сотруднику марфинской шараги Солженицыну, который в позднесталинское время занимался разработкой средств военной спецсвязи.

Роман «В круге первом» дает представление о том, что такое шарашка и почему многие мечтали туда попасть. При этом не стоит забывать, что это пусть и автобиографическое, но художественное произведение, и воспринимать его как исторический источник не стоит.

«Вы знаете, Лев Григорьич, от этого наплыва впечатлений, от этой смены обстановки у меня кружится голова. Я прожил пятьдесят два года, я выздоравливал от смертельной болезни, я дважды женился на хорошеньких женщинах, у меня рождались сыновья, я печатался на семи языках, я получал академические премии, — никогда я не был так блаженно счастлив, как сегодня!»

Таким образом, шарашки были обкатаны на авиационщиках, и они до 1953 года оставались одним из приоритетных направлений. Но в рамках того же ЦКБ-39 существовало 14 отделов. Соответственно, в шарашках трудились представители легкой промышленности, инженеры, атомщики, лингвисты, математики, архитекторы, скульпторы и химики.

Скульпторы и химики привлекались для строительства пансионатов НКВД и МГБ. Например, реставратор, неоклассицист и участник кружка «Мир искусства» Николай Лансере и его дочь Наталья, брат философа-мистика Николая Рериха, ученик Бенуа Борис Рерих.

Скорее всего, в народный обиход слово «шарашка» как обозначение какой-либо организации проникло в хрущевские и брежневские времена. К примеру, герой романа Василия Аксенова «Ожог», ученый с мировым именем, называет свой научно-исследовательский институт не иначе как «шарага». Сегодня так называют профтехучилища и прочие учебные заведения. Как видно, слово постепенно очистилось от пенитенциарной коннотации.