По данным Росаккредитации, в России работают около 7-8 тысяч испытательных лабораторий, но большинство из них - небольшие и узкоспециализированные. Директор «ТрансКонсалтинг», в состав которого входит одна из крупнейших в стране испытательных лабораторий, Дмитрий Кобзев рассказал «Ленте.ру» об особенностях рынка технического регулирования и оценки соответствия.
«Лента»: Сколько в России всего испытательных лабораторий? Счет идет на десятки, сотни или тысячи?
Дмитрий Кобзев: По данным Росаккредитации в России около 7-8 тысяч лабораторий, но многие из них являются узкоспециализированными и занимаются испытанием воздуха, воды и почвы, а также пищевой продукции. Такие лаборатории есть в каждом регионе. Отдельная история — лаборатории в подчинении Минздрава, они за пределами этой статистики
Расскажите о своей лаборатории. Что и как вы в ней испытываете?
Мы работаем с 2016 года и у нас огромная лаборатория, состоящая из трех корпусов.
Основной корпус состоит из 6 этажей, включая один подземный этаж. Подземный этаж — это часть лаборатории. Рядом с основным корпусом есть два двухэтажных лабораторных корпуса, где проводятся испытания оборудования, работающего во взрывозащищенной среде, колесных дисков, радиаторов отопления, мебельной продукции, климатические испытания. Также рядом расположен ангар, где проводят испытания тракторных компонентов и самих тракторов.
В каких товарных группах, прошедших через лабораторию, выявляется больше всего контрафакта и опасной продукции? Стало ли меньше такой продукции в последние годы?
Лаборатория не занимается выявлением фальсификата. Ее задача — установить расхождение между тем, что производитель заявил, например на этикетке, и тем, что есть на самом деле.
Наиболее количество расхождений между заявленным составом и фактическим в продукции пищевой промышленности.
На втором месте — продукция легкой промышленности. При ее испытаниях мы обязаны исходить из того, что указано самим производителем, но такой подход для лаборатории — путь в никуда. Мы сперва устанавливаем фактический состав продукции, чтобы не тратить попусту время, силы и реактивы на испытание образцов не по тем показателям, которые действительно нужны. Пример — производитель указал в качестве ткани полиэфир, а в реальности оказался эластан.
В случае, если мы на этапе выявления фактического состава продукции устанавливаем существенные различия с составом задекларированным, то уведомляем об этом клиентов. Они, как правило, возмущаются, звонят своим поставщикам, но и в итоге выясняют, что результаты нашей экспертизы корректны. Таких примеров масса.
И это, по сути, уже фальсификат, потому что производителем заявлено одно, а в действительности другое. Но, как показывает наша практика, в подобных расхождениях нет вины наших клиентов: их вводят в заблуждение поставщики и производители.
А как часто к вам обращаются для прохождения процедуры добровольной сертификации?
Вы затронули важную тему. Технические регламенты — это требования к безопасности продукции, а не к ее качеству. Такие требования не только в России — это мировая практика. Проверка потребительских свойств — качества — проходит в рамках процедуры добровольной сертификации.
Объясню разницу на примере обычного стула. В ходе проверки на безопасность нужно установить не выделяет ли он вредные вещества. А проверка его качества проводится специальной установкой, которая имитирует его использование по прямому назначению на протяжении определенного количества циклов. Выдержал — прошел испытания, развалился — не прошел. Раньше такие испытания часто заказывали иностранные компании, например Ikea.
Еще пример. Крупные корпоративные работодатели часто закупают большие партии униформы для своих сотрудников и проводят дополнительные испытания, например на устойчивость к горению открытым пламенем. Такие испытания недешевы, но позволяют гарантировать дополнительную защиту сотрудников.
Сейчас таких испытаний проводится меньше, их доля не превышает 10-15 процентов от общего количества испытаний. Но это если говорить о сравнении в денежном выражении: в количественном так сравнивать не стоит просто потому, что испытаний, например продуктов питания, на безопасность всегда значительно больше.
Выходит, что культура проведения в России добровольных испытаний лишь формируется?
Да, это эволюционный процесс: по мере укрупнения бизнеса на первый план выйдет вопрос уже не столько безопасности, сколько качества. Особую роль на таких рынках будет играть репутация.
А какова доля небезопасной продукции на рынке?
Я не могу сказать про весь рынок, могу сказать, что в нашей лаборатории испытания не проходят около 15 процентов образцов, поступивших на экспертизу.
Корректно ли говорить, что в России становится меньше опасной продукции?
Да, регулятор серьезно контролирует деятельность испытательных лабораторий в онлайн-режиме, их деятельность для него абсолютно прозрачна. Видно все от закупки реактивов до поверки и аттестации оборудования. Если регулятору что-то не нравится, то реакция наступает практически мгновенно в виде предписания или даже проверки.
Вообще создание Росаккредитации — это огромный шаг, который государство сделало для обеспечения безопасности продукции. До этого проблем было на порядок больше. Цифровизация пошла на пользу и позволяет действовать проактивно, то есть на упреждение. Без шероховатостей не обходится, но это правильный путь. Объясню на примерах.
10-15 лет назад процедура аккредитации представляла собой сбор документов толщиной примерно с пачку бумаги. Львиная доля этих листов представляла собой область аккредитации. Документы подавались и проверялись вручную, а теперь все в электронном виде, через личный кабинет во ФГИС. Для нас это удобно. А Росаккредитации такой подход гарантирует прозрачность.
Помогает и риск-ориентированный подход. Например, из лаборатории уволились 50 процентов сотрудников — это тревожный знак, но еще не повод для проверки. Но если в таких условиях происходит двукратный рост выдачи документов, то это уже повод для проверки. Причем ее могут провести без выезда и запроса дополнительных документов, просто на основании данных из ФГИС или по видеосвязи, что очень удобно.
Росаккредитация и Министерство экономического развития, в составе которого она находится, — пионеры в части цифровизации среди федеральных органов исполнительной власти.
А как вы прокомментируете проблему «левых» сертификатов, выдаваемых без проведения реальных испытаний?
Да, такая проблема есть, по ней в сети даже есть аналитика. Есть сертификаты, которые выдаются без реальных испытаний, есть схема «сертификат вскладчину» — этим пользуются в основном мелкие торговцы, стремящиеся максимально сэкономить. Но Росаккредитация с подобной деятельностью активно борется. А крупные игроки давно работают честно — потому что никому не интересно из-за отзыва сертификата снимать товар с полок.
А какова вероятность купить товар, который не прошел реальных испытаний, но получил сертификат о соответствии? Такой сертификат обойдется продавцу значительно дешевле. Вы испытываете конкуренцию со стороны недобросовестных игроков на рынке?
Да, на рынке есть фирмы-однодневки, которые выдают документы без реальных испытаний. Их деятельность, конечно, снижает стоимость реальных документов. Они активно переманивают к себе заказчиков. Но мы понимаем, что регулятор постепенно сведет долю таких участников рынка к нулю.
А чем грозит заказчику обращение к такому недобросовестному игроку?
Двумя вещами. Первое: он может навредить потребителю своей продукцией. Второе: его сертификат приостановят и отменят. Происходит это, как правило, в самый неподходящий момент: когда он будет с огромной партией проходить таможенное оформление, либо поставит свою продукцию в огромном объеме в какую-нибудь крупную сеть. И если это случится, сеть будет обязана убрать сразу же с полок всю его продукцию, хранить ее сеть не будет, всю партию вернут. Это прямые убытки для импортера.
То есть крупные игроки стараются все-таки работать с реальными лабораториями и испытаниями?
У всех крупных компаний в структуре есть специальный отдел сертификации с грамотными специалистами. Они проверяют от и до, как это все проходит, вплоть до выезда в лабораторию. Никакой крупной компании не нужны скандалы, связанные с тем, что что-то не так с их продукцией.
А как быть с мелкими игроками, которым не по карману дорогие испытания и поэтому они вскладчину оформляют разрешительные документы?
Проблема не в деньгах, а в отсутствии знаний и понимания рынка. Количество посреднических организаций превышает количество аккредитованных компаний в несколько раз. И все они обманывают мелкий и средний бизнес, когда говорят, что сертификат можно оформить вскладчину, либо еще как-то. А так как они становятся якорными клиентами для аккредитованных лиц, то начинают диктовать свои условия: давай дешевле, без испытаний и как можно быстрее.
То есть даже ваша лаборатория вынуждена работать по ценам, которые на рынке задают недобросовестные игроки. Инвестиционная составляющая из-за этого страдает?
Да. Инвестиционной составляющей в цене не остается. Остается рентабельность и минимальная прибыль.
А сколько времени еще потребуется для того, чтобы шаг за шагом очистить рынок от контрафактной некачественной продукции?
Я думаю, что здесь необходима совместная работа государства как регулятора, участников рынка оценки соответствия и гражданского общества. Результатами этой совместной работы должны стать развитие испытательной базы, очистка рынок от небезопасной продукции, а главное — увеличение доли качественной продукции.