После 30 лет службы в СОБРе, пройдя через бандитский беспредел 1990-х, миссии в Косово и Судане и много что еще, Виталий Новоселов решил: хватит, пора в отставку. Написал рапорт, но так его и не подал — 24 февраля 2022 года началась спецоперация, и бросить своих ребят в бой одних, без поддержки, опытный и грамотный ветеран не мог. Ведь служить и защищать он умеет лучше многих других. «Лента.ру» вместе с актером Дмитрием Дюжевым в рамках проекта «Герой по соседству» (совместно с «Роспатриот») побывала в Калуге, где познакомилась с подполковником Новоселовым и его семьей.
Недавно Виталию Новоселову исполнилось 54 года. Тридцать из них он состоял в СОБРе, который за это время не раз переименовывали и переподчиняли, но суть работы специального отряда быстрого реагирования никогда не менялась: служить и защищать.
Боролся с организованной преступностью в 1990-е, участвовал в миротворческих миссиях в Косово и Судане в нулевые, задерживал опасных преступников, гасил конфликты, получал награды, учился сам и учил других.
В начале 2022 года Новоселов решил уволиться в запас. Устал от постоянных многомесячных командировок, хотелось больше времени уделять семье, дому, любимым занятиям… «У меня же вся жизнь как в кино, — улыбается Виталий Юрьевич. — Сын родился, а в следующем кадре ему уже два года. А в следующем — он уже в школу пошел. И ты столько всего пропустил, потому что такая у тебя работа, такая служба». Уже и рапорт на увольнение написал, но отдать не успел. Вернее, не смог.
24 февраля началась специальная военная операция на Украине. Понимал, что если напишет рапорт на увольнение, никто ему слова не скажет и в трусости не заподозрит, но сделать это психологически не смог: «Возникли сложности. Люди начали писать рапорты — переводиться, увольняться… Подготовили на отправку группу из 14 человек — мало того что дали троих не из спецназа, а из Росгвардии, так еще и четверо наших выбывают. И я понял, что ребят не брошу, поеду. Дай бог все обойдется, а потом уже подам рапорт».
Обошлось без серьезных травм и ранений, хотя ситуации случались самые разные. Война есть война.
Шел второй день командировки, группа СОБРа заходила на киевское направление, уже в сумерках ехали на бронированном уазике. Когда проезжали через коттеджный поселок, по машине начал работать вражеский снайпер. Первая пуля прошла точно через смотровую щель и угодила в автомат, который держал в руках один из бойцов. Осколками от автомата сильно посекло руку, несколько штук застряли в тактических очках. В отряде это был первый «трехсотый».
А еще был такой случай. 23 марта СОБР попал под обстрел «Града». Снаряжение и все личные вещи находились в «Урале»-хозяйке. Капонир для машины подготовить не успели, и после прямого попадания она полностью сгорела. Люди не пострадали, но в чем они были, в том и остались. Температура была такая, что металл плавился. У одного из бойцов в рюкзаке лежали молитвослов и иконка — он человек верующий. От рюкзака остались только покореженные железные замки, а молитвослов лишь слегка обгорел по краям, и иконка осталась невредимой. Виталий так рассказывает о своих ощущениях:
Отряд СОБРа шел сразу же за наступающими войсками. В его задачу входило выявление и задержание оставшихся в нашем тылу диверсантов, наводчиков, вражеских наблюдателей. Как-то задержали атошника, сдали его в комендатуру для допроса, а через пару часов туда ракета прилетела — ни атошника, ни комендатуры. Видимо, кто-то за ним наблюдал и сообщил на другую сторону, и там решили, что пленный может сообщить важную информацию.
Весь срок командировки на СВО Виталий Новоселов провел фактически на передовой, не получив ни царапины. «Бог миловал!» — говорит он. По возвращении отгулял отпуск и подал-таки рапорт. Но быть военным пенсионером, отдыхать от ратных дел дома, в компании жены, детей, трех собак и двух котов, долго не смог. И когда в фонде поддержки ветеранов СВО «Защитники Отечества» предложили работать социальным координатором, тут же согласился. Если есть возможность сделать что-то полезное — сделай это. Таково кредо этого смелого и деятельного человека. Так он был воспитан и по-другому поступить уже просто не мог.
Родился Виталий Новоселов в 1970 году. Родители дали ему имя в честь космонавта Виталия Севастьянова, который в июне того года установил мировой рекорд по продолжительности пребывания в космосе (17 суток 16 часов 58 минут и 55 секунд). В то время профессия космонавта считалась в СССР самой почетной и престижной, и многие были уверены, что следующее поколение советских людей не только будет жить при коммунизме, но и первым достигнет далеких галактик.
Но ни космонавтом, ни даже летчиком Виталий не стал. К тому времени, как он окончил школу (в 1987 году), космос жителей Земли уже мало интересовал, а длительные полеты на околоземной орбите стали унылой рутиной.
Учился хорошо. Был вполне обычным мальчишкой: самодельная духовушка, рогатка, футбол, велосипед, зимой — лыжи. На улице случалось и подраться. Первым в драку не лез, но и сдачу обидчику не задерживал. Нормальное советское детство. После школы в благополучных семьях детей было принято отправлять учиться дальше в вуз, иначе подросток считался неудачником, да и родителям перед знакомыми было стыдно. Отец работал на оборонном предприятии, брал сына к себе на работу, показывал военную технику, разрешал лазить по ней. Мальчику военная тема нравилась (а какой мальчишка был бы этим не горд!), и отец решил за сына, что тот будет военным. Виталика отправили поступать в Ленинградское высшее военное инженерное училище связи.
Хорошо сдав вступительные экзамены (ЕГЭ тогда не было), решил погулять по Ленинграду, что абитуриентам, жившим на казарменном положении, было запрещено. Возвращаясь, нарвался на патруль… Самоход!
В последний момент успел сдать документы уже в Москве в МВТУ им. Н. Э. Баумана на факультет радиоэлектронных средств, на котором учился его отец. В Бауманке прошел обучение на военной кафедре и в 1993 году вышел офицером запаса, по гражданской специальности — инженером-радиомехаником.
Вскоре пригодилось и то, и другое: получил приглашение на работу в СОБР, где должен был заниматься оперативной связью. Но уже через неделю командир отряда сказал: «Тебе кто платит зарплату? Ты боец СОБРа, поэтому должен вместе со всеми выезжать на задержания». В результате ночью поднимался по тревоге, а днем, пока другие отдыхали, занимался своей непосредственной работой: прокладывал линии связи, ремонтировал оборудование, чинил, паял, настраивал...
Пять-шесть выездов в неделю на криминал считались тогда нормой: похищение людей, разбой, вымогательство, рэкет...
Виталий вспоминает, как однажды по сигналу выехали на разборку двух местных банд. Бандитов с оружием оказалось около сотни, а оперативников всего полтора десятка, но на стороне отряда был фактор неожиданности, кураж и чувство справедливости.
Условия работы были тяжелые, постоянный риск, ненормированный рабочий день, небольшая зарплата, да и ту нередко задерживали, но значительной текучки кадров в отделе не было. Из 32 человек постоянно менялись только 5-6, а основной слаженный костяк, несмотря ни на что, оставался стабильным. В калужском СОБРе подобрались крепкие мужики!
Следующим важным этапом в жизни Виталия Новоселова стало участие в миссиях ООН в качестве российского миротворца в Косово (2005-2006 годы) и Судане (2010-2011 годы).
Для того чтобы попасть в миротворцы, он практически с нуля освоил английский язык (в школе учил немецкий), получил необходимые для работы водительские права, прошел обучение в Центре подготовки миротворцев на базе Всероссийского института подготовки кадров в системе Министерства внутренних дел РФ в Москве и с третьего раза — конкурсный отбор уже непосредственно в структуре ООН.
В Косово работал офицером-наблюдателем, вел мониторинг ситуации в горячих пограничных районах, обучал сербских и албанских полицейских. В отряде (Виталий называет его на английский манер — тим) кроме россиян были китайцы, индусы, американцы, ирландцы, швед, поляк. Командовал отрядом немец.
Какие отношения были в тиме?
— В основном нормальные, но бывали и конфликты. Американцы, конечно, ребята чванливые, но к русским относились с уважением, чего нельзя сказать об их отношении к индусам и африканцам. Как-то командир отряда уехал в отпуск, и на его место назначили индуса. Тот написал приказ. Американец его прокомментировал — мол, такой «шит» мог прийти в голову только обезьяне. Индус обиделся и подал жалобу.
Между сербами и албанцами стычки часто случались?
— Мы стояли в Сниняре — это сербское название деревни на севере Косово. Там жили и сербы, и албанцы. Серьезных конфликтов за год случалось пять-шесть. Раз ночью кто-то надругался над сербским памятником, и тут же начались межнациональные разборки. Мы выставили кордоны, чтобы не допустить кровопролития.
А в Судане?
— Миссия миротворцев располагалась на границе между Северным и Южным Суданом. На севере 90 процентов населения — арабы-мусульмане, а на юге — христиане и местные племена. Между севером и югом постоянно возникали вооруженные конфликты. Одной из наших программ был сбор оружия, которого у местных за несколько столетий войн накопилось немало. За сданное оружие выдавали деньги, помогали устроиться на работу, оказывали другую помощь… Такой хлам нам несли! Половину можно было сразу в музей сдавать.
В какие-то переделки там попадали?
Как-то в Кадугли ооновская машина сбила местную девочку и уехала. После этого наши машины начали забрасывать камнями. Еду на работу, и тут мне камень в заднее стекло прилетает — бам! Машина хоть и не своя, но все равно жалко.
Финансово было выгодно?
— В Косово миротворцы получали 78 евро в сутки, в Судане платили 128 долларов, но жилье и питание оплачивать должен был ты сам. За работу в выходные давали отгулы. Когда накапливался 21 отгул, можно было слетать домой в отпуск, но дорогу тоже оплачивал сам.
Друзья после этих миссий остались?
— Рэймонд Гуфи — он американец, но пророссийский, настроен за нас. Списываемся с ним. Пишет: «Приезжай, у меня для тебя гостевой домик всегда свободен. С семьей познакомишься». Индус есть, они всегда за нас, тут и говорить нечего. Турок — с косовской миссии с ним в контакте. Думал, выйду на пенсию, их навещу. Может, еще и получится.
Несмотря на столь героический anamnesis vitae, Виталий Новоселов даже отдаленно не напоминает крутого супермена-спецназовца: ни парализующего волю собеседника ледяного взгляда, ни жесткого подбородка, ни шрамов, ни наколок с рогатыми черепами... Открытый, доброжелательный, очень естественный, мягкий, уютный, домашний. С ним легко разговаривать и приятно пить чай с медом и блинами.
Вечером Виталий Юрьевич знакомит нас со своими домашними — женой, дочерью, сыном, двумя котами и тремя собаками. Уютный деревянный дом в пригороде Калуги — в характере хозяина: очень естественный, теплый и совсем не парадный. В прихожей на вешалке среди другой одежды висит на плечиках китель с наградами. Среди них медаль «За отвагу».
В одном из рассказов Артура Конан Дойля знаменитый сыщик объясняет незадачливому доктору Ватсону, что об отношениях внутри семьи можно судить по поведению детей и домашних животных. Жена, дочь, расслабленные коты и добрейшие собаки Виталия Юрьевича обожают. Сын немного завидует отцу. Когда Новоселов ушел на СВО, его любимый кот Марсик три дня ничего не ел, сидел на окне второго этажа и ждал. Успокоился только после того, как ему объяснили, что с хозяином все будет хорошо и он обязательно вернется.
Марсик грациозно, ничего не задев, проходит по столу и устраивается в своем праве на коленях у «папы». Маленькая такса пытается забраться на диван, но никак не может пролезть через провода выставленного для съемок освещения. Атмосфера за столом как-то совсем незаметно из съемок сюжета превращается в задушевную русскую беседу на кухне.
— Нас познакомили родственники, — рассказывает Наталия, жена Виталия, наливая всем чаю с травами. — Встретились, пообщались… А потом так получилось, что у меня разбили и обокрали машину. В тот день был сильный ливень, а мне нужно было ехать к Даше в лагерь, потому что дочка сломала очки. Я стала звонить, и единственный, кто откликнулся, был Виталик. Сказал: «Приезжай, сейчас все решим». И все, с тех пор мы все решаем вместе.
— Мне нравится, что папа у меня очень искренний, — Даша с трудом сдерживает эмоции. — Папа воспитал меня достойным человеком.
Когда бывает трудно, я вспоминаю своих родителей и говорю себе: ты не имеешь права опозорить свою семью, своего отца, ты сильная и должна идти дальше. Только так! Такая у нас семейная мантра.
— Он боялся назвать день, когда их отправят. Может быть, нельзя было, — вспоминает Наталия, как она узнала, что муж уезжает на СВО. — За два дня до командировки приходит поздно вечером и говорит: «Послезавтра я уезжаю». Меня как ушатом… Я к этому готовилась, но все равно вышло неожиданно. Единственное, что я тогда поняла, — нельзя плакать, потому что ему будет еще хуже. И я сказала: «Ни о чем не думай, дома все будет хорошо. Все будет круто. Возвращайся с победой». Очень тяжело было, особенно в первые дни.
— Но это работа, которую ты должен выполнять, за которую ты получаешь зарплату. И которую ты можешь сделать, а другие — нет, — объясняет Виталий.
— Пока Виталий был на СВО, связи с ним практически не было. Только очень короткие сообщения, — рассказывает Наталия. — И мы придумали свой шифр: ЖЗЛ.
— Мама дала волю эмоциям, только когда папа приехал, — продолжает Даша. — Ее только тогда по-настоящему отпустило, уже и слезы были, а до этого она не могла себе этого позволить. Держалась.
Воспоминания еще очень свежи. Пока жена и дочь рассказывают о своих переживаниях, голос дрожит, глаза блестят от сдерживаемых слез. Даша накрывает ладонью папину руку. Во времена модной нетактильности это выглядит трогательно и очень непосредственно. Тишина. Все молчат. Эта семья пережила сложный период, от которого еще не до конца отошла и не совсем оправилась, но в выпавшем на ее долю испытании проявила силу и сплоченность. Любовь, вера и верность друг другу помогли им. У них все хорошо, и жизнь продолжается.
Крепкая и любящая семья — самое важное для поддержки и реабилитации вернувшихся с СВО воинов. Именно с семьи начинается для каждого человека родина, уверен Виталий Новоселов. В семье закладывается система ценностей, отношение к своей стране и патриотизм.
А если у ветерана нет семьи — не успел или не смог создать, — кто тогда сможет помочь ему вернуться в нормальную мирную жизнь, не замкнуться в себе, не обозлиться на мир, который не понимает его и живет по своим далеко не всегда справедливым правилам?
Новоселов считает, что наиболее эффективную поддержку ветеранам, нуждающимся в помощи, могут оказать другие ветераны, товарищи по оружию, ранее пережившие кризис, справившиеся со своими проблемами и хорошо их понимающие. Виталий Юрьевич нашел таких людей в фонде поддержки участников СВО «Защитники Отечества». Съездил на форум фонда, познакомился, поверил в их возможности, реальную заинтересованность в результатах работы и решил присоединиться, став социальным координатором фонда. За формальной и не очень ловкой формулировкой его нынешней профессии стоит реальная работа, которую он в силу своего опыта и личных качеств может эффективно выполнять.
— Конечно, есть психологи, они работают, они стараются, но по-настоящему понять ветерана боевых действий может только тот, кто сам в них участвовал, кто прошел все это сам, — уверен Виталий Новоселов. — Такому человеку ветеран доверится скорее, ведь с ним можно говорить о том, о чем он не стал бы говорить с гражданскими. А значит, можно будет быстрее понять, в чем он нуждается в первую очередь. И помочь.