В России стало популярно резко менять профессию во взрослом возрасте. По данным соцопросов, за последние десять лет примерно 33 процента россиян поменяли сферу деятельности, а 51 процент хотели бы сделать это в будущем. Из инженера — в киношники, из врача — в агента по недвижимости. Россияне осознали, что найти работу мечты никогда не поздно. Но как решиться на этот шаг? Трое россиян рассказали «Ленте.ру» о том, как не побоялись выйти из зоны комфорта — и нашли себя.

«Если что-то пойдет не так, вернусь к прежней работе»

Инна Патрушина, 54 года, риелтор, Санкт-Петербург:

Профессию я меняла несколько раз. Такая у меня натура. Люблю приключения, не люблю рутину, всегда стремлюсь выбраться из теплого болотца повседневности и освоить что-то новое.

Я родилась и провела детство в Нарве. Тогда это была Эстонская ССР, но город был больше чем наполовину русским.

Тяготил меня и домашний контроль — у меня была очень строгая бабушка. Она переехала в нашу семью, когда мне было 12, и очень за мной следила — не пускала гулять с подружками, на дискотеки. Поэтому как только в 1987 году я окончила школу, уехала в Ленинград. Поступила в медучилище, потом отработала год медсестрой в детской поликлинике, а затем окончила Санитарно-гигиенический медицинский институт, получив специальность хирурга. Вышла замуж, родила дочку.

Но так вышло, что работать хирургом я не стала. После вуза я попала в МВД, в экспертно-криминалистический отдел. Мои коллеги собирали улики на месте совершения преступления, изучали вещественные доказательства, делали экспертизу оружия.

Потом нашла новое место работы — в СИЗО №1, знаменитых «Крестах». Женщин в такие учреждения на работу берут неохотно, долго шли разные проверки, но в конце концов меня взяли, и я надела форму лейтенанта ФСИН. Там я вела амбулаторный прием, полностью отвечая за один из двух корпусов. Но скоро я поняла, что это не мое. Я заметила, что становлюсь менее женственной, более циничной. Я сняла погоны и устроилась в аптеку.

Торговля стала следующим большим этапом моей жизни. Сначала я работала врачом-консультантом: стояла на кассе, выслушивала жалобы покупателей, рекомендовала тот или иной препарат, объясняла, как его применять. Потом стала представителем крупного бренда. Ездила по аптекам, договаривалась, чтобы наша косметика была представлена в торговых точках, следила, чтобы на полках она была выставлена по определенному регламенту, старалась выполнить план продаж — от него напрямую зависел мой заработок.

Но потом из этой сферы я ушла. И начала все с начала.

На тот момент у меня уже имелся опыт сдачи квартиры, которая была у меня в собственности. Вышло удачно. Видя мой успех, ко мне начали обращаться знакомые, расспрашивать, как я ищу арендаторов, на что обращаю внимание при их выборе, какие вопросы задаю на просмотрах. Так я стала любительски помогать друзьям сдавать жилье. А потом подумала: недвижимость — это такой огромный пласт жизни. Это сделка, которую ты помогаешь провести двум совершенно незнакомым людям.
И если все получается, люди живут и довольны: арендаторы — что ты их привел к хорошим людям, владельцы — что нашли адекватных квартирантов.

Правда, для работы риелтором мне не хватало знаний. Чтобы работать в сфере недвижимости, нужно знать много юридических тонкостей: какие бывают правоустанавливающие документы на квартиру, как грамотно составлять договор и т. д. Я пошла на курсы риелторов при одном из агентств. У нас был потрясающий лектор — один из старейших работников этой сферы, также к нам приходили банковские работники и представители налогового управления, которые рассказывали об ипотечных программах, о налогообложении. Это было очень интересно!

После учебы я осталась работать в агентстве. Когда я стала риелтором, мне было 48 лет.

Сейчас я занимаюсь как арендой недвижимости, так и куплей-продажей, специализируюсь на вторичном жилье. Работаю на себя. Не скажу, что это простое дело. Конкуренция высокая, особенно сейчас, в период затишья на рынке. Сделки, как правило, тоже простыми не бывают. Иногда, например, в последний момент обнаруживается, что не хватает каких-то документов, потому что владельцы забыли их получить, иногда попадаются тревожные люди, которые в панике звонят и заявляют: «Ничего не выйдет. Я хочу все бросить!» Я их успокаиваю, объясняю: сейчас мы делаем вот это, потом — другое, главное — не волноваться, иметь позитивный настрой. Мой опыт врача очень мне в таких случаях помогает.

Быть риелтором мне нравится. Наша работа — многоходовка. Мозг все время включен, планирует какие-то комбинации, варианты, пути отступления. А еще в моей жизни теперь много свободы. Я живу на две страны — в России и Арабских Эмиратах. И у меня получается полноценно зарабатывать в нашей стране, а отдыхать там. Так что, оглядываясь на тот путь, который я прошла от врача до специалиста по недвижимости, я ни о чем не жалею.

«Мне хотелось сделать что-нибудь для родного города»

Татьяна Соколова, предприниматель, Москва — Торжок:

В прошлые выходные я ездила в Кашин и Калязин. Мы обновили туда туристический маршрут, сделали его новую версию с посещением отличной конной фермы, дегустацией кумыса и вечерней баней. А еще договорились с местным историком, арендовали катер и теперь в сезон будем плавать с гостями к монастырскому острову и затопленной колокольне Никольского монастыря, которой раньше любовались только с берега.

Никогда не думала, что буду заниматься туризмом. Я родилась и выросла в Торжке. В советские годы это был промышленный город — второй в области после Твери. Мой папа восемнадцать лет руководил одним из важных предприятий, а мама была технологом. Я всегда любила учиться.
В школе была отличницей, смотрела передачу «Что? Где? Когда?». После школы поступила в Финансово-экономический университет в Санкт-Петербурге, получила специальность экономиста.

После института я с мужем-военным переехала в Подмосковье. Это была середина 1990-х. В военном городке, где мы поселились, платили копейки. Тогда я стала заниматься бухучетом для разных маленьких компаний, и из этого вырос наш первый семейный бизнес: мы с мужем вели бухгалтерию, занимались финансово-экономической стратегией клиентских проектов, оказывали таможенные услуги.

В 2010 году мы решили вложиться в коммерческую недвижимость. В тот момент в Москве был высокий спрос на маленькие офисы в хороших местах. Но в центре столицы было много больших офисных пространств, а маленькие сдавались в основном на окраинах или в старых советских зданиях. Мы решили войти в эту нишу. Выкупили большие площади, сделали сеть центров с готовыми офисами и персоналом для малого бизнеса.

Жили мы тогда уже в Москве, но часто приезжали в Торжок (муж тоже оттуда родом). И мне все хотелось что-нибудь сделать для родного города. Однажды, еще в нулевых, мы пошли на экскурсию, посмотрели места, где давно не были: Тихвинскую церковь, Борисоглебский монастырь, поднялись на колокольню. И вдруг увидели: город-то другой! Он заиграл новыми смыслами. В душе что-то екнуло.

Десять лет спустя мы поступили в бизнес-школу «Сколково» и там узнали о феномене малых городов: что маленький город, если на него посмотреть с позиции предпринимательского мышления, можно вывести в шаг развития и сделать новым бизнес-проектом. Торжок подходил идеально.
У него тысячелетняя история, богатая культура, есть даже свой гастрономический бренд — пожарские котлеты. Мы решили сделать ставку на туризм и экономику впечатлений.

На то, чтобы изучить туристические возможности Торжка, ушло девять месяцев. Я обнаружила, что туристы в городе обычно бывают проездом, в составе больших групп. Приезжают на два-три часа, смотрят Борисоглебский монастырь, заезжают на могилу Анны Керн, и единственное, на что тратят деньги, — это сувениры. Доходы от туризма в город не идут.

Моя же идея была другой: собирать маленькую группу из 15 человек и «приземлять» туристов в Торжке на два дня, давая им возможность по-настоящему открыть город через экскурсии по необычным местам, ремесленные мастер-классы, встречи с уникальными людьми. Именно поэтому я и назвала свой проект «Экспедиция в Торжок».

При этом везде мы отыскиваем нетривиальные вещи. В Бежецке, например, посещаем старинный купеческий дом, где жили поэты Анна Ахматова и Николай Гумилев, в Лихославле знакомимся с историей семьи тверских карел и печем пироги-калитки, примеряем на себя роль пасечников на пасеке Жилиных или учимся играть на гуслях на гусельной мануфактуре под Тверью. Таких мест и историй у нас много.

Кроме того, мы делаем фестивали. Весной в музее «Василево» под Торжком устраиваем большой фестиваль средневековой реконструкции «Новоторжский рубеж» — рыцарские бои, палаточный лагерь, мастер-классы по кузнечному делу и стрельбе из лука, лекции по истории Средневековья. В начале лета — гастрономический праздник «У Пожарского в Торжке». А ближе к осени на площадке рядом с рестораном «Оникс», который мы купили, проходит «Хлебный спас»: музыкальные и театральные выступления, гастрономические мастер-классы, дегустации. Местные мастера представляют свою продукцию: ремесленный хлеб, мед, яблочную пастилу и даже сладкую пасту из козьего молока.

И бухучет, и недвижимость, которыми я до того занималась, — рациональные проекты, там все можно четко просчитать. А «Экспедиция в Торжок» строится на чувствах, взаимоотношениях, флере того или иного места. Бывает, придумываешь какую-то экскурсию, привозишь людей, показываешь им бриллианты, собранные по крупицам, говоришь: «Смотрите, как здесь необычно!» А они тебе: «Но дороги-то в ямах, перекусить негде... Мы лучше в Турцию съездим!» И вот этот разрыв — как видит наша команда и как видят другие люди — очень расстраивал. Я могла неделю приходить в себя после поездки.

К счастью, такого становится меньше. Первые два года я во все экспедиции ездила сама, общалась с гостями и убедилась: к нам едет интеллектуальный срез России — те, кто понимают и любят такие вот штучные вещи. Однажды мы ездили в село Никольское, на родину архитектора Николая Львова, заходили там в школу. И один из туристов, зная, что мы туда пойдем, подарил школе электронное пианино и гусли. В другой раз во время поездки в Бежецк мы посетили сельскую библиотеку в селе Рачево — наши гости собрали для нее целую машину книг. Получились не просто поездки, а обмен добрыми пожеланиями.

Лично мне наши экспедиции дают очень многое. Благодаря проекту я получила такие впечатления и эмоции, которых никогда бы не пережила, останься я в сфере недвижимости и финансов. Например, в Торжке традиционно выращивают лен, и летом мы с гостями ездили на опытное поле смотреть, как он цветет. Цветок распускается всего на один день, с 6 до 10 утра, потом он отцветает и зацветает следующий. Такое цветение идет всего две недели. Это невероятное зрелище!

У меня много планов на будущее. Разрабатываем новые маршруты в Калужской, Смоленской областях, едем в Выборг. В Тверской области хотим запустить экспедицию по заводам и фабрикам прошлого. Хотим открыть пекарню, в которой посетители будут видеть весь процесс выпекания хлеба, а также гастрономические и ремесленные мастерские. Осталось все реализовать!

«Надо прислушаться к своему сердцу»

Александра Кузнецова, 34 года, колорист в кино, Москва:

Я родом из Самары, из простой семьи: папа — летчик гражданской авиации, мама — врач. В детстве я серьезно занималась спортивной гимнастикой, в школу почти не ходила, постоянно была на сборах. Когда пришла пора выбирать, в какой вуз поступать, я растерялась. Логично было бы пойти учиться в институт физкультуры, но тренером я себя в будущем не видела. Мне нравилась архитектура, инженерное дело и кино. У меня был фотоаппарат, я снимала, делала фотографии. Мне хотелось пойти во ВГИК, но когда я посоветовалась об этом с папой (все ключевые решения в нашей семье принимал он), он сказал: «Саша, тебя там никто не ждет, денег на платную учебу у нас нет. Так что забудь!» После того как я сдала ЕГЭ, он сам поехал в Москву и обошел все технические институты — я в тот момент готовилась к чемпионату России по гимнастике. И ему больше всего понравился МГТУ имени Н. Э. Баумана. Так в 2008 году я переехала в Москву и поступила в Бауманку на факультет машиностроения.

Учиться в университете мне нравилось. На втором курсе даже устроилась на полставки на завод. Это было закрытое предприятие, где производили детали для военной техники. Мы их проектировали на всех этапах: определяли их форму, материал, рассчитывали финальное напряжение металла, как эта деталь будет отливаться, обрабатываться… Это было интересно. Но кино мне нравилось больше. И я подумала, что мне надо заняться тем, чем я горю.

Окончив Бауманку, я уволилась с завода и перешла в Министерство промышленности и торговли РФ, а еще поступила в Институт кино и телевидения (ГИТР) на заочное отделение режиссуры документального кино. Моя дипломная короткометражка была посвящена сверстникам. Я просто снимала, а они рассказывали свои истории. Все были разные: кто-то работал, кто-то тусовался, кто-то увлекался спортом. Но все они хотели жить, гореть, быть счастливыми!

По правде сказать, менять профессию я опасалась. Тревожилась, что не найду работу, не справлюсь, не смогу заработать денег. Решила для себя: если с кино не получится, вернусь в инженеры. В этой сфере работники всегда нужны, на предприятиях стабильные зарплаты, страховка, соцпакет, профсоюз. И атмосфера там часто классная. У нас на заводе, например, была группа людей, увлекающихся плаванием: бабули, дедули, молодые люди. Мы вместе ходили в бассейн, играли в пинг-понг, сидели в кафешках, было здорово!

Но кино меня зацепило, и после института я пошла работать на «Мосфильм». Занималась цветокоррекцией старых советских фильмов: восстанавливала «Девушку без адреса» и «Неподдающихся», комедию 1959 года про ударницу труда. Затем работала еще в двух компаниях. В одной я тоже специализировалась на цветокоррекции фильмов, в другой создавала компьютерную графику, например, в фильме «Лед-3» невозможно было заполнить все трибуны массовкой, и мы рисовали болельщиков на компьютере.

С кино моя жизнь очень изменилась. Я с детства не люблю следовать правилам, которые мне не ясны, — папа за это до сих пор зовет меня панком. Поэтому на заводе мне было сложно. Там был жесткий пропускной режим. Нужно было приходить к 9:00 и уходить в 18:00. Если я чекала проходку на десять минут позже, служебка сразу шла начальнику, и мне надо было писать объяснительную. Было обидно: я добиралась до города Королева на электричке, зимой, в мороз, по сугробам, к тому же всегда доделывала всю работу, даже если приходилось задерживаться, а многие заводчане в 17:55 уже стояли у проходной. В кинокомпаниях рабочий график обычно гибкий, главное — сделать работу в срок, поэтому тут я чувствую себя свободней.

Разумеется, свои трудности в моей работе тоже есть. Это непрерывное производство. Фильмы сейчас снимаются один за другим, их все нужно обрабатывать по цвету, сводить звук и так далее. Мы работаем 24\7. Часто приходит заказ — и нужно откладывать все личные дела и погружаться в дело. Бывают ошибки, рабочие конфликты. Когда телефон с утра молчит — это просто счастье.

Но все равно каждое утро я просыпаюсь с улыбкой. Мне нравится смотреть на кинокадры — чаще всего они прекрасны. Я получаю удовольствие, когда мастерю фильм. Сначала он весь состоит из разных частей: картинка — одно, звук — другое, графика — третье. А стоит свести вместе — как же классно! Недавно на фестивале Beat дебютировал документальный фильм Айсель Назарли Jipsy, над которым работала в том числе и я. Когда я смотрела финальную версию фильма, была безумно рада, что у меня получилось собрать все воедино.

А еще я думаю, что смена профессии помогла мне повзрослеть. Когда я пошла учится на режиссера, у меня с папой состоялся жесткий разговор.
Он сказал: «Саша, инженеры нужны, инженеры важны, а кино — это игрушки. Вот вернешься на завод, тогда и поговорим». Когда же я устроилась на «Мосфильм», я сказала: «Папа, это моя жизнь». И он принял мое решение. Для меня это было очень важно. Я все время чувствовала вину: четыре года фигачила в Бауманке, ночами не спала, получила фундаментальное образование — и вдруг все бросила. Но на «Мосфильме» я вдруг поняла, что счастлива. Я еду на работу, светит солнце — и я это чувствую.