Прошедшие президентские выборы в США запомнились не только своими итогами и резонансными событиями, но и всплеском конспирологических теорий. Среди них — причастность демократов к покушениям на Дональда Трампа, заговор элит для замены Джо Байдена на Камалу Харрис и даже слухи о нелегальных мигрантах, поедающих домашних животных. Эти теории разжигают острые споры: одни настроены к этому скептически, другие воспринимают их всерьез, особенно когда некоторые догадки получают подтверждение. О том, как теории заговора влияют на политические процессы и почему люди склонны к конспирологическому мышлению, «Ленте.ру» рассказали эксперты из России и США, кандидат политических наук, сотрудник факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова Станислав Бышок и редактор журнала Reason, автор книги «Соединенные Штаты паранойи» Джесси Уокер.
«Лента.ру»: Предвыборная гонка в США была яркой и интригующей, немалую роль в этом сыграло раскручивание конспирологических теорий предвыборными штабами демократов и республиканцев. На ваш взгляд, в какой мере победитель выборов, Дональд Трамп, склонен к конспирологическому мышлению?
Станислав Бышок: Нужно отделять реального Трампа от того, что порой называют «трампизмом». Последнее — это очень разнообразная коалиция избирателей, активистов и политических комментаторов, разделяющих широкий набор идей — от свободного рынка и права на ношение оружия до представлений о вакцинировании как варианте порабощения человечества или о том, что нелегальные мигранты в США едят домашних животных.
Но их нельзя назвать и лжецами. Скорее, они похожи на школьных выдумщиков, которые, однако, достаточно умны, чтобы извлекать из своей склонности к выдумкам реальную выгоду. В случае Трампа и Жириновского — политическую.
Но стоит отметить, прошедшая предвыборная гонка в США при всей своей яркости в плане конспирологии была более тусклой, чем предыдущие. Даже идеи о внешнем вмешательстве высказывались как-то вяло, без всякого энтузиазма.
Но как вы считаете, какая главная теория заговора прошедшей кампании? Возможно, это слухи о «демократическом следе» в покушении на Дональда Трампа?
Бышок: Взлетела сама история о покушении и чудесном спасении Трампа — известная фотография наверняка войдет в учебники по истории США. А вот атрибутирование покушения к демократам не взлетело. Кандидат жив, террорист ликвидирован — все довольны.
Джесси Уокер: Каждое покушение на убийство президента — и каждая смерть президента, независимо от того, было ли это покушением или нет, — порождает теории заговора. Людей просто тянет порассуждать о событиях такого рода по понятным причинам.
Но не думаю, что покушение на убийство сильно повлияло на исход выборов, с учетом или без учета связанных с ним теорий заговора. В лучшем случае оно ускорило процесс возвращения неохотных сторонников республиканцев домой, в свою партию. Но это, вероятно, все равно должно было произойти к ноябрю.
А как стоит оценивать многочисленные попытки поставить клеймо «фашиста» на Дональда Трампа? Статья со сравнением его действий и действий фашистских политиков даже появилась в англоязычной «Википедии»...
Бышок: Я бы не стал любые ярлыки, которые навешивают друг на друга политики в рамках демократического процесса, приравнивать к конспирологическим теориям.
Трампа и, шире, «трампистов» записывали в фашисты еще во время предвыборной кампании восьмилетней давности, в этом году ничего нового в этом смысле не произошло. Другое дело, что сам термин сегодня предельно размыт.
При этом почему-то забывают, что исторический, то есть настоящий фашизм, как и тоталитаризм вообще, — это про то, чтобы маршировать строем, не участвовать в дебатах и вообще отменить либеральную демократию, заявив, что вы и без всяких буржуазных выборов чувствуете единство с настоящим народом. А это явно не про Трампа и не про политическую систему в США.
Почему некоторые якобы теории заговора, как их называли, в частности, представители команды Джо Байдена, часто оказываются реальностью? Вспомнить хотя бы истории с искусственным происхождением коронавируса. Демократы яростно отрицали это, однако согласно последним исследованиям, пандемия коронавируса почти наверняка стала результатом утечки из Уханьского института вирусологии.
Уокер: Истинное происхождение коронавируса до сих пор не установлено. Однако со стороны демократов было ошибкой сразу объявлять версию о лабораторной утечке «теорией заговора». Утечка могла быть несчастным случаем, а не заговором.
Проблема в том, что такую возможность изначально ассоциировали с более радикальной версией — якобы Китай намеренно выпустил вирус как биологическое оружие. Эта версия действительно выглядит абсурдно, учитывая масштаб пострадавших в самом Китае.
Можно также вспомнить недавнюю историю из президентской гонки, когда в июле этого года газета The New York Times (NYT) обвиняла ультраправых в огласке теории заговора о замене Джо Байдена на другого кандидата. Хотя всего через девять дней он вышел из гонки, и его место заняла Камала Харрис...
Уокер: Обсуждавшаяся в статье теория заговора заключалась не в том, что Байден будет заменен.
Как надо относиться к теориям заговора, если они не всегда оказываются тотально неправдой? Где граница между реальностью и конспирологией?
Бышок: Всякая большая теория может работать в том или ином случае, даже вера в Бога. Вы уверены, что провалитесь на экзамене, а в итоге получаете «отлично». Почему бы не приписать это высшим силам? Только это не про конспирологические теории, которые претендуют на какую-никакую научность или, так сказать, «посюсторонность», это про религию. А вера — на то и вера, чтобы существовать вне стандартных процедур верификации и фальсификации.
Невозможно опровергнуть теорию, гласящую «пути Господни неисповедимы». Невозможно опровергнуть теорию о существовании какого-то генерального плана, по которому все происходит в вашей стране или даже в мире вообще. Ведь из того, что этот план никто не видел, не следует, что его нет. Может, он находится в параллельной реальности или написан на языке, который мы еще не понимаем. Видите, здесь на одну непроверяемую глобальную теорию как бы насаживаются дополнительные теории, тоже непроверяемые.
Спекулировать на эту тему можно долго и упорно — вот только дает ли нам это хоть какие-то знания, хоть какую-то полезную информацию относительно тех же выборов в США? Нет.
Уокер: Хотя было бы глупо отвергать каждую историю, которую кто-то называет теорией заговора, только потому, что кто-то навесил на нее этот ярлык, было бы так же глупо начинать верить в каждую историю, называемую теорией заговора, только потому, что некоторые из этих историй могут быть правдой.
По каким признакам можно понять, что история скорее является теорией заговора, а не скрытой реальностью?
Бышок: Здесь нужно иметь в виду, что всякая теория заговора разворачивается как бы в обратном направлении: сначала происходит какое-то большое или даже всемирно значимое событие (или цепь событий), а затем вы его как бы ретроспективно приписываете некоей конспирации, то бишь плану, учрежденному и одобренному узкой группой крайне влиятельных лиц, чье влияние шире и глубже, чем влияние «официальных» президентов, генеральных секретарей, премьер-министров и даже королей.
Склонный к конспирологическому мышлению ум — это ум, не верящий в совпадения и одновременно не имеющий чувства юмора.
Может, этот фактор сыграл, может, другой, а может, внезапно грянули заморозки, коммунальные службы не успели посыпать улицы реагентами, образовался гололед — майор поскользнулся и упал, как в известной песне.
Уокер: Вы должны взвесить теорию заговора так же, как взвесили бы любую другую теорию.
Как можно использовать теории заговоров в реальной политике? Насколько хорошо они работают?
Бышок: Здесь снова нужно разделять собственно «честные» конспирологические теории, в которые верят не имеющие чувства юмора немолодые мужчины, и публичную болтовню, цель которой — не найти истину, а выставить политического оппонента в максимально неприглядном свете, обвинив во всех грехах.
«Во всем виноват Чубайс» — это не тянет на полноценную теорию заговора. «Вас подкупили иностранцы» — тоже. Теории о еврейском заговоре неплохо работали в известную эпоху.
Очевидно, что существуют реальные, фиксируемые объективными методами миграционные и демографические процессы. Но в теорию заговора все это превращается, когда вы интерпретируете объективные процессы специфическим образом, с конкретными политическими целями.
Но откуда берутся теории заговоров?
Бышок: Из детства. Причем и из нашего личного детства, и из более ранних, мифологических периодов развития человечества.
В популярном фильме «Троя» с Брэдом Питтом война ахейцев с троянцами была обусловлена исключительно человеческим фактором. А вот в оригинальной «Илиаде» авторства Гомера как минимум половина вины за ту десятилетнюю войну лежала на бессмертных богах, которые играючи натравливали людей друг на друга и даже, когда люди решали, что пора бы это дело заканчивать, мешали им это сделать. Раньше были боги, потом единый Бог, а сейчас всяческие римские и прочие «бильдербергские клубы».
Почему теории заговора появляются в современном мире, ведь сейчас как никогда раньше распространено научное знание?
Бышок: Есть мнение, что люди как-то тотально поглупели. В действительности, мне кажется, картинка другая: о более ранних временах мы знаем не напрямую, а из произведений, написанных представителями очень тонкого слоя думающих и пишущих людей, интеллектуальной элиты той эпохи. А сегодня среднее образование и возможность публично высказаться на любую тему доступны более-менее всему человечеству.
Люди хлебом обеспечены в избытке, даже страдают от этого в большей степени, чем от голода, а зрелища-то можно потреблять практически в неограниченном количестве.
Уокер: В знаниях людей неизбежно возникают пробелы. Поскольку мы — люди, ищущие закономерности и рассказывающие истории, мы заполняем эти пробелы, выискивая закономерности и рассказывая истории о них.
Но как появление интернета и глобализация повлияли на распространение, а главное, на содержание теорий заговоров?
Бышок: Строго говоря, ядро теорий заговора остается одни и тем же: вы ретроспективно приписываете большому объективно имеющему место событию (или цепи событий) сознательный, спланированный характер и заранее просчитанные (и всегда в точности случающиеся!) последствия.
Даже если это совершенно никем, согласно традиционной исторической науке, не спланированная, затянувшаяся на долгие четыре года и приведшая к падению континентальных европейских империй Первая мировая война — вы все равно ретроспективно приписываете ее, скажем, козням англосаксов. Они же, с вашей точки зрения, не пострадали или пострадали понарошку, как и во Вторую мировую войну.
Глобальный мир приводит к любопытной интернационализации конспирологических теорий.
К примеру, изначально нейтральное словосочетание «новый мировой порядок», родившееся в англоязычной сфере, постепенно стало, во-первых, обретать негативные коннотации, а во-вторых, стало приписываться уже самим англосаксам как таковым. То есть это не тот сомнительный, с тоталитарным душком миропорядок, в котором англосаксы живут и страдают наравне со всеми остальным народами, а это как раз именно англосаксами созданный мировой порядок, в котором они доминируют, а все остальные народы находятся на колониальном положении.
Уокер: Интернет позволяет историям распространяться быстрее. Интернет также позволяет разоблачениям распространяться быстрее.
Что касается контента: мы часто сталкиваемся с теориями заговора о новых технологиях, включая цифровые технологии.
Теории заговоров присутствуют в политической сфере всех стран мира, однако особенно яркие теории приходят именно из США. Почему многие американцы так привержены конспирологии?
Бышок: Из иностранных языков мы, как правило, знаем английский, а США остаются ведущей державой в мировой системе, поэтому мы волей-неволей обращаем внимание именно на них.
Уокер: Я не думаю, что американцы исключительно склонны верить в теории заговора, а также, что наши теории заговора отличаются особой живостью. Конспирология распространена во всем мире и, конечно, в России.
Какие у вас любимые современные теории заговора?
Бышок: Первая — идея о том, что Brexit не пройдет, потому что глобальные элиты так решили, и главное — не то, как голосуют, а то, как считают. Когда же по официальным итогам голосования большинство поддержало выход Великобритании из Европейского союза (ЕС), неунывающие конспирологи просто заявили, что глобальные элиты передумали, а ЕС — это вообще тонущий корабль, от которого англосаксам надо держаться подальше.
Вторая — идея о том, что Трамп не сможет победить на выборах 2016 года, потому что глобальные элиты так решили, и главное — не то, как голосуют, а то, как считают.
Третья: QAnon — конспирологическая история, связанная с якобы высокопоставленным сотрудником Белого дома, который «не мог больше молчать» и решил публично (хотя и анонимно) рассказать согражданам-американцам, как на самом деле работает глубинная мировая элита и в каких преступлениях, включая торговлю детьми, она замешана.
Четвертая — идея о том, что Дональд Трамп в действительности выиграл выборы в 2020 году, но результаты выборов были подтасованы. Когда все штаты, включая контролируемые республиканцами, заявили, что подтверждают итоги выборов, неунывающие конспирологи и их тоже вписали в заговор: против одного в поле воина Трампа теперь не только элиты, но и вся собственная партия.
Пятая — это теории профессора Валерия Соловья (признан в России иностранным агентом) относительно специфики нынешнего политического устройства России.