6 мая 2023 года в Лондоне прошла коронация Карла III — наследника покойной королевы, который больше 70 лет ждал шанса проявить себя. Большую часть жизни он провел в тени собственной жены, принцессы Дианы, которая даже после смерти оставалась популярнее его. Между тем у него есть и собственная биография, не связанная ни с Дианой, ни с нынешней женой — Камиллой. Он менял любовниц как перчатки, поклонялся духу земли, жаловался на «придворную мафию», ставил кофейные клизмы и придумал самый нелепый способ борьбы с сорняками в истории. «Лента.ру» изучила настоящую историю нового британского короля, о которой почему-то редко вспоминают.
Чарльз с малых лет не оправдывал надежд родителей. На уроках верховой езды его по всем статьям обходила младшая сестра. Способностей к футболу или регби у Чарльза тоже не обнаружилось. Он рос нежным и боязливым ребенком, поэтому другие дети его либо сторонились, либо дразнили. Тем более найти повод не составляло труда: в детстве Чарльз был довольно упитанным мальчиком и к тому же с огромными ушами.
В итоге большую часть времени он проводил в одиночестве. Его любимым местом была часовня возле Виндзорского замка. Он прятался в ней и проповедовал перед воображаемыми зрителями, водрузив на кафедру банку с формалином, в которой хранились его собственные удаленные миндалины. По какой-то причине Чарльз никогда с ней не расставался.
Чтобы закалить странноватого сына, родители отправили его в аристократическую школу-интернат Гордонстоун — нечто среднее между Хогвартсом и концлагерем. Его воспитанников заставляли носить шорты круглый год, даже в мороз. В общежитиях не закрывались окна, поэтому зимой на койках росли сугробы.
Много лет спустя будущий король рассказывал своему сыну Гарри, что едва не погиб. «Как он пережил Гордонстоун? Старался не поднимать глаза и прижимал к груди плюшевого медвежонка, который остается у него и поныне, — пишет Гарри в своей книге. — Мишка сопровождал его повсюду. Вид его был жалок: лапы поломаны, нитки торчат, заплатки там и сям. Примерно так же, наверное, выглядел и сам папа после очередной встречи со своими обидчиками».
После школы Чарльз поступил в Кембридж. Там он тоже держался особняком, но уже по другой причине. Ему казалось, что сверстники относятся к нему недостаточно почтительно и не осознают, с кем имеют дело.
Тех действительно не интересовали его титулы. Это была середина 1960-х, поэтому студентов больше волновали секс, наркотики и рок-н-ролл. В их обществе Чарльз чувствовал себя чужим. У него не было ни малейших сомнений, что однокурсники ходят на антивоенные протесты по глупости, а секс-революция — это просто падение нравов. Причем на него самого их распущенность досадным образом не распространялась. Девушки совершенно не замечали принца, а заговорить первым он стеснялся.
В конце концов его личной жизнью пришлось заняться кембриджскому ректору. Он познакомил Чарльза со своей ассистенткой, дочерью чилийского посла Лусией Санта Крус, и даже дал ему ключи от помещения, где можно уединиться. Роман был недолгим, но произвел на Чарльза огромное впечатление. К тому же, по одной из версий, именно благодаря Лусии он встретил Камиллу — свою будущую супругу и королеву-консорта. Она была ее соседкой, но жила на другом этаже.
Тем временем дядя Чарльза, последний вице-король Индии Луис Маунтбеттен, упорно сватал ему свою внучку — 15-летнюю Аманду Нэтчбулл. В отличие от католички Лусии, которая не годилась в невесты хотя бы из-за веры, Аманда была идеальной парой. Ее малолетство Маунтбеттен считал скорее плюсом.
Мужчины, поучал он Чарльза, должны «широко разбрасывать семя», а девушкам это противопоказано. «Я нахожу тревожным, когда у женщины есть опыт в таких вопросах, особенно если она должна оставаться на пьедестале после брака», — говорил Маунтбеттен. Принц внимательно слушал и запоминал.
Хотя в теории Аманда и Чарльз нравились друг другу, на практике отношения никак не клеились, а затем и вовсе затухли. К тому времени Чарльз вошел во вкус. Его самым громким увлечением тех лет была Лаура Джо Уоткинс — дочь американского адмирала, с которой он познакомился в Калифорнии. Спустя несколько месяцев она навестила Чарльза в Лондоне и тайно гостила у него во дворце.
Скоро принц так разошелся, что подобная конспирация потеряла всякий смысл. Желтая пресса наперебой писала о возможных невестах Чарльза. Ему приписывали романтические отношения то с дочерями лордов, графов и герцогов, то с моделью Penthouse, то с бывшей любовницей актера Джека Николсона и музыканта Мика Джаггера.
Отношения неизменно заканчивались поездкой в королевское имение Балморал. Там девушки целый день мерзли на болоте с удочкой в руках, а потом шли знакомиться с отцом Чарльза. После разговора с ним они, как правило, уезжали в слезах и больше не возвращались. А принц отправлялся в Лондон на поиски следующей.
Не считая титула, впечатлять их было почти нечем. Отзыв Лауры, называвшей принца «потрясающим любовником», был скорее исключением. Другие знакомые говорили, что в постели он проявлял не столько умение, сколько напор. При этом его чудачества, не будь он принцем, отпугнули бы любую. Миндалин в формалине никто не упоминает, зато известно, что Чарльз любил заниматься сексом перед тем самым медвежонком из Гордонстоуна и даже без штанов требовал называть себя «сэр».
Если бы речь шла о ком-то другом, вряд ли эта тема заслуживала бы внимания. Но принцы — особенные люди. Когда в январе вышла книга с воспоминаниями принца Гарри, британские газеты две недели обсуждали только его рассказ об отмороженном пенисе. В отличие от сына, Чарльз никогда не откровенничал о своих гениталиях. Зато этим занимались другие, причем не только в таблоидах, но и в серьезных академических трудах.
По свидетельству его слуги Майкла Фосетта, нижнее белье всегда перекраивали специально для принца. Обычные трусы из магазина ему якобы не подходили из-за необыкновенных размеров полового органа. Другая малоправдоподобная байка утверждает, что Чарльз — последний британский принц, подвергшийся обрезанию.
Подтвердить и то, и другое могли бы фотографии обнаженного принца Чарльза, снятые папарацци в 1994 году. Британские таблоиды побоялись иметь с ними дело, поэтому их опубликовали немецкий Bild и французский Paris Match. Но видимо, у королевской семьи длинные руки, поскольку в интернете не сохранился ни один из тех кадров.
От тех публикаций уцелели только комментарий из французской газеты, согласно которому британцам есть чем гордиться, и жгучая ненависть Чарльза к журналистам. Больше всего, как утверждал один из его секретарей, принц ненавидел воскресные выпуски Daily Mail. Их, по его словам, издавал самый настоящий Волан-де-Морт.
Чарльза с детства увлекали мистика и паранормальные явления. Еще в Гордонстоуне он переписывался с епископом Мервином Стоквудом, любившим рассказывать о людях, которые способны контактировать с душами умерших. Позднее принц познакомился с южноафриканским писателем Лоренсом Ван дер Постом и целителем Тедом Фрикером.
И тот, и другой были своеобразными персонажами. Фрикер утверждал, что с пяти лет слышал голоса, которые отдают ему приказы, и наладил связь с миром духов. По их совету он стал лечить страждущих наложением рук, через которые, по его словам, идут потоки божественной энергии.
Тем временем Ван дер Пост написал антикоммунистический роман про вторжение Советского Союза в Южную Африку и завел ребенка с 14-летней девочкой, которая была у него на попечении. Как настоящий гуру он учил принца следовать примеру племен Калахари и жить в союзе с духом земли. Чтобы достичь духовного просветления, по его мнению, требовалось вернуться в лоно природы, не замутненное миазмами технологической цивилизации.
Принц охотно верил во все, что ученые считали шарлатанством: от иглоукалывания и мануальной терапии до парапсихологии и спиритизма. Вместо проверенных лекарств Чарльз рекомендовал пить морковный сок. Лучшим средством против рака, по его мнению, были кофейные клизмы. В экспериментальном городе Паундбери, к планированию которого принц приложил руку, с его подачи запретили спутниковые тарелки и почему-то игры с мячом. Возможно, они будили в принце воспоминания о детстве. А может, просто не вписывались в его представления о традиции.
Наладить жизнь в согласии со своими представлениями о прекрасном Чарльз мог лишь в собственных дворцах и имениях. «Когда приезжаешь к нему в Хайгроув, переносишься в настолько далекое прошлое, что кажется, будто попал на другую планету», — писал пресс-секретарь бывшего премьер-министра Великобритании Тони Блэра.
Несмотря на вечную нехватку средств, персонал особняка насчитывал без малого сотню человек. Чарльза окружали многочисленные дворецкие, камердинеры, машинистки, шоферы, охранники, конюхи и садовники. Была даже персональная арфистка на жаловании. Когда что-то шло не так, принц кричал, ломал стулья и бил тарелки. Из-за этого радиоприемник вечно не работал: тяжелые предметы летели в него после каждой новости, которая пришлась Чарльзу не по вкусу.
Каждый день принц менял одежду не менее пяти раз, причем не сам — для частых переодеваний его повсюду сопровождала четверка слуг. Ценные мысли записывали личные секретари, причем каждый специализировался на одном из увлечений Чарльза: один заведовал благотворительностью, другой архитектурой, третий заботой о природе, а четвертый альтернативной медициной.
В садах Хайгроува гостей Чарльза ждали особенно нелепые зрелища. Поскольку принц не признавал химию, он придумал собственный способ борьбы с сорняками. Четверо садовников забирались на прицеп к джипу, медленно ползущему по полю, ложились на живот и руками дергали ненужные растения. А ночами на защиту посевов выходили специально нанятые индийцы. При свете факелов они выискивали и ловили слизняков, покусившихся на королевские грядки.
Роскошный Aston Martin, когда-то подаренный Чарльзу матерью, тоже не избежал его внимания. По приказу принца в него поставили специальный двигатель, работающий «на лучшем английском вине и сыре» (а точнее, на биотопливе, которое из них делают). Сам Чарльз предпочитал питаться не сыром, а птичьим кормом. Однажды семенами льна и прочими зернышками едва не накормили актера Стивена Фрая, но его успел спасти принц Уильям. «Держитесь подальше от птичьего стола, — сказал он. — Такая еда только для папы».
Главными людьми в жизни будущего короля были не родственники (их он скорее недолюбливал), не Камилла и тем более не Диана. Главными были слуги и придворные, без которых он шага не мог сделать. И не только не мог — не желал.
В молодости его повсюду сопровождал камердинер Стивен Барри. Он снабжал принца всем необходимым, в том числе презервативами и косметикой. Диана потребовала его уволить, но Чарльз быстро нашел замену. Его новым любимцем стал Майкл Фосетт — тот самый, который хвастался особенностями королевского нижнего белья.
Все это не входило в его непосредственные обязанности, но чего не сделаешь для любимого босса. Фосетт даже одевался так же, как Чарльз, и тот души в нем не чаял. На остальных он производил противоположное впечатление. Любимый слуга Чарльза любил кричать на подчиненных по пустякам, поэтому придворные изо всех сил старались держаться от него подальше. «Он не был приятным человеком, — рассказывал один из бывших сотрудников дворца. — Не из тех, с кем хочется посидеть и выпить чашечку кофе».
Не исключено, что дело не ограничивалось криками. После гибели Дианы сохранилась магнитофонная запись ее разговора с молодым камердинером. Тот утверждал, что Фосетт его изнасиловал. По его словам, однажды он напился с сослуживцами и отключился, а наутро проснулся в квартире Фосетта со спущенными штанами. Вероятнее всего, Диана рассчитывала использовать компромат в очередной тяжбе с Чарльзом, но не успела.
Принц приложил все усилия, чтобы замять обвинения в изнасиловании. Он считал, что сплетни распускает «придворная гей-мафия» (международное общественное движение ЛГБТ признано экстремистским и запрещено в РФ), и совершенно в них не верил. Прислуга еще и не то скажет, не увольнять же такого ценного человека.
Но уволить все же пришлось, хотя и по другой причине. В начала 2000-х СМИ обнаружили, что Фосетт тайно сбывает вещи, которые дарят принцу. Все это происходило с ведома Чарльза, придворные тоже все знали, но скандал есть скандал. Официально Фосетта выставили из дворца, но в действительности он продолжал работать на принца как внешний подрядчик, что, вероятно, было даже выгоднее. Он организовывал встречи с важными персонами и втянул Чарльза в еще один скандал — на этот раз коррупционный.
Чарльзу было мало роскоши и подобострастных слуг. Ему казалось, что он заслужил большего, но все вокруг будто сговорились, чтобы испортить ему жизнь. «Он вечно приходил и начинал жаловаться, что его канцелярия бесполезна, что они не способны писать без ошибок, что весь мир ужасно несправедлив к нему, а потом объявлял: "Таково невыносимое бремя, с которым мне приходится мириться!"» — вспоминал один из секретарей принца.
«Даже температура в моем кабинете — и та неверная, — отчитывал он ассистента в другой раз. — За что мне такое терпеть? Это делает мою жизнь совершенно невыносимой». «Мой долг — это вся моя жизнь! Мое невыносимое бремя!» — кричал Чарльз на караульного, напомнившего ему о нежеланной встрече.
Невыносимее всего было неуважение, преследовавшее Чарльза на каждом шагу. Он терпеливо поправлял премьер-министра, осмелившегося начать письмо со слов «Уважаемый принц Чарльз!». По мнению принца, единственное допустимое обращение — это сэр, а в конце обязательно следует написать «Ваш покорный слуга». Поучения сразу же попали в мусорную корзину: секретарь премьера даже не сообщил о них адресату.
Публика узнала о сетованиях Чарльза в 2005 году, когда в прессу каким-то образом просочились его частные записки о визите в Гонконг. Принц многословно жаловался, что правительственные чиновники заняли все места в первом классе самолета, а его пересадили классом ниже. «Для осознания этого факта потребовалось некоторое время, — писал он. — "Так рушится империя!" — только и оставалось вздохнуть мне».
Остаток заметок занимали жалобы на китайского лидера, с которым ему пришлось встречаться, военный парад, который пришлось выстоять, и особенно на британского премьер-министра, который решил списать королевскую яхту «Британия» — великолепное трехмачтовое судно, которое королева много лет использовала для заграничных визитов.
Убедить премьера отменить решение не удалось, и в 1997 году яхту торжественно превратили в плавучий музей. На церемонии по этому случаю королева роняла слезы, а ее муж, принц Филипп, не плакал, а готовился действовать.
Как вскоре выяснилось, он собственноручно унес со списанной «Британии» вещи на два миллиона фунтов стерлингов, в том числе 32 стула, которые когда-то сам же и купил. Позднее его уговорили расстаться с частью трофеев, но для этого понадобились публичные обвинения в «морском пиратстве». Что осталось — теперь собственность Чарльза.
Богатства британской короны — это исключительно сложная материя. Никто не знает, как их посчитать, поскольку заметная часть королевского имущества не может быть продана. Из-за этого получающиеся суммы могут отличаться на несколько порядков и зависят главным образом от энтузиазма считающих.
В начале 1990-х издание The Sunday Times оценило имущество королевы Елизаветы II в четыре миллиарда фунтов стерлингов. Помимо замков, дворцов и усадьб, британскому монарху принадлежат богатые коллекции произведений искусства и драгоценностей, а также все британские лебеди, киты и дельфины. Закон об этом действует с XIV века, но попробуйте перевести его результаты в денежный эквивалент. Это попросту бессмысленно.
Спустя десятилетие та же газета понизила оценку до 250 миллионов фунтов стерлингов. И не потому, что корона обеднела. Просто из суммы вычли стоимость исторических ценностей и старинных полотен, которые королевская семья не имеет права продавать даже при желании.
Ситуацию усложняют многочисленные подарки, которые получают королевские особы. Когда Чарльз женился, количество дарителей исчислялось тысячами. Некоторые из них проявляли чудеса щедрости: к примеру, саудовский кронпринц преподнес малахитовый футляр, набитый украшениями из сапфиров и бриллиантов. На другом краю спектра — картофелина в виде сердца, присланная принцу поклонницами из Чешира. Если до нее не добрался Фосетт, она может до сих пор храниться в королевской сокровищнице.
По самой свежей оценке, подготовленной изданием The Guardian незадолго до коронации Карла III, богатства нового короля составляют 1,8 миллиарда фунтов стерлингов (около 175 миллиардов рублей). Сумма складывается из довольно неожиданных слагаемых. 100 миллионов стоит коллекция почтовых марок, 27 миллионов — чистокровные скакуны Елизаветы II, от которых Карл уже начал избавляться, 6,3 миллиона — 23 роскошных автомобиля, в том числе несколько Rolls-Royce, Bentley и Jaguar. Все это действительно можно продать.
По меркам современных миллиардеров, 1,8 миллиарда фунтов стерлингов — не такие уж большие деньги. Владелец Twitter Илон Маск и основатель Amazon Джефф Безос ворочают сотнями миллиардов без всяких дворцов и долгой родословной, восходящей к саксонскому богу Вотану. Причем оба — продукты того самого мира, который Карл III всегда ненавидел. В этом мире почти не осталось места для монархов, и он это прекрасно понимает.
Чарльз впервые примерил корону больше 50 лет назад. В 1969 году королева решила, что 21-летнему наследнику пора браться за ум, и пожаловала ему титул принца Уэльского. В честь такого случая в валлийском замке Карнарвон закатили помпезную церемонию, которую настоящая коронация вряд ли повторит или превзойдет.
Посмотреть на нее приехали без малого 100 тысяч человек. Еще половина Британии следила за происходящим по телевизору. Меньше всего это впечатляло местных жителей, которые традиционно недолюбливают английских монархов. Их усилиями хит-парады возглавила оскорбительная песенка про молодого принца с припевом «Карло, Карло, Карло!».
Ничего не вышло: самодельное взрывное устройство сработало раньше времени. Пострадали только сам бомбист и гордость принца Чарльза. На церемонии, которую не стали отменять, его заставили вырядиться в сомнительное одеяние с меховой мантией, больше всего напоминающей театральный реквизит. Королева и другие члены семьи, разумеется, остались в обычной одежде.
Жизнь принца Уэльского оказалась почти такой же унизительной. Шли года, а Чарльз лишь маялся и страдал. Он заводил любовниц, попадал в скандалы, выходил сухим из воды и отправлялся на очередное мероприятие, где его, скорее всего, никто не ждал. Ему хотелось быть полезным, поэтому он строчил письма министрам: призывал бороться с барсуками, требовал наладить поставки гомеопатических средств в аптеки и называл защиту патагонского клыкача приоритетом британской политики. Чаще всего эти предложения просто игнорировали.
Много лет назад, во время визита в Малайзию, он обнаружил, что там его даже не узнают — довольно редкое ощущение для такого человека. «Ты кто?» — спросил у него встречный мальчик. «Сам хотел бы знать», — признался принц. Найти другой ответ на этот вопрос не поможет даже корона.