16 января — за четыре дня до своего 79-го дня рождения — ушел из жизни один из величайших режиссеров современности Дэвид Линч. Популяризатор медитации, музыкант и международный человек-загадка, автор «Синего бархата» и «Твин Пикс», Линч в своих ранних фильмах демонстрировал тонкую грань между той реальностью, что принято называть объективной, и субъективным, но от того не менее реальным безумием, а затем взялся за задачу деконструкции самого кинематографа (и черепной коробки зрителей), с которой определенно справился в «Шоссе в никуда» и «Малхолланд Драйв». В какие измерения и искажения, в черный вигвам или белый шум ни превращался бы мир его фильмов, в нем всегда были проводники — персонажи Линча, придумать и сделать культовыми которых не смог бы никто, кроме него. «Лента.ру» провожает великого кинематографиста, вспоминая его самых эффектных и важных героев — и фильмы и сериалы, в которых они появлялись.
Самым осведомленным обитателем, возможно, наиболее известного вымышленного города Америки, ставшего ареной борьбы вселенских сил добра и зла сонного городка Твин Пикс из одноименного сериала, был — вот свидетельство неуемной и гениальной фантазии Линча — кусок древесины в руках эксцентричной вдовушки. К сожалению, не все донесения этой парочки были внятными, но зато эксцентричную Даму с поленом запомнили даже те, кто «Твин Пикс» в принципе не смотрел. Сыгравшая ее Катрин Колсон снималась у Линча еще в короткометражке «Безногая» и скончалась в сентябре 2015 года, не успев попасть в возвращение прославившего ее сериала.
Героиня первого серьезного по размеру (34 минуты) и размаху фильма Дэвида Линча была выращена грустным внуком-изгоем из семечка — и стала первым в фильмографии режиссера потусторонним существом, символом слепой, беззаветной до смертоубийства, удушающей женской заботы. С годами режиссер к такому аспекту женственности стал относиться более умиротворенно, и демоны в его следующих картинах оказывались уже почти исключительно мужского пола. Но всех их тем не менее можно считать наследниками той самой адской бабули.
Брюнетка из «Малхолланд Драйв» — одна из фирменных линчевских фам фаталь, у которых в его фильмах обязательно находится доппельгангер, отражение с противоположным цветом волос. Рита и Бэтти (Наоми Уоттс) — героини, будто бы вырезанные Линчем каждая из разных, но одинаково лос-анджелесских жанров, нуара и мелодрамы о подмостках Голливуда, сливаются в его шедевре в таком постмодернистском союзе, что в итоге меняются телами и душами.
В мире Линча не только совы, но и женщины — не те, кем кажутся. Кого на самом деле играет Наоми Уоттс в метаголливудской психодраме «Малхолланд Драйв»? Свежеприбывшую в Голливуд простушку-оптимистку Бетти или уже выброшенную на обочину фабрики грез лицедейку Дайану? Так ли это важно, когда обеим ипостасям блондинки достается по роскошной, на всю жизнь, сцене — проникнутых возбуждением кинопроб для первой и разрушительного, убийственного секса для второй? Вот и «Малхолланд Драйв» вполне может считаться главным достижением в карьере Линча — пожалуй, его исчерпывающим высказыванием об адской магии кинематографа, объединяющим в себе все главные мотивы славной фильмографии режиссера.
Патриция Аркетт в «Шоссе в никуда», подобно героиням «Малхолланд Драйв», предстает на экране в двух ипостасях — обреченной жены саксофониста и распутной любовницы гангстера; они, впрочем, вполне могут быть одной женщиной. Ее функция в кровавом нарративном кольце Мебиуса, в которое сюжет фильма помещает главного героя, может варьироваться в диапазоне от жертвы до провокаторши, от мамочки до шлюхи. Но при всем этом она остается роковой женщиной — тем классическим голливудским образом, который Линч в «Шоссе в никуда» и в «Малхолланд Драйв» довел до пределов реального, чтобы затем во «Внутренней империи» показать, что никаких пределов нет вовсе.
Самое сильное звено немногочисленных сил правопорядка в Твин Пикс — Хок — служит источником как подлинной детективной работы, так и обезоруживающих житейских мудростей. А еще воплощает идеи Линча о подлинной природе американского мифа: принадлежащий к коренным народам континента Хок куда лучше всех остальных героев сериала ощущает присутствие зла в тихой одноэтажной американской глуши. И судя по его усталому мудрому взгляду, прекрасно понимает, что первыми это зло пробудили те, кто когда-то пришел на эту землю истреблять его сородичей.
По легенде, самый лютый злодей в истории телевидения был придуман Линчем уже в ходе работы над «Твин Пикс» — после того, как член съемочной группы Фрэнк Сильва случайно попал в кадр. Сильве никогда не было комфортно в актерском качестве — что, правда, только добавляет его персонажу потусторонней, неуютной жути. Остановить же Боба не смогла даже смерть исполнителя его роли: в третьем сезоне «Твин Пикс» демон обернулся... шаром смертоносного порочного света.
Не факт, что самый неприглядный (эта честь принадлежит навигатору Космической гильдии из «Дюны») из персонажей Линча, но точно преисполненный наивысшего достоинства и благородства — Человек-слон Джон Меррик, живой призыв к гуманизму и единственный из героев Линча персонаж, основанный на реально существовавшем человеке. На фоне других фильмов режиссера «Человек-слон» смотрится довольно классицистски — что, впрочем, не уменьшает мощной визуальной и эмоциональной энергии этого фильма.
Воплощение бесстрастной, почти обезличенной угрозы, Ковбой из «Малхолланд Драйв» — пожалуй, самый размеренный из мелких, почти случайных орудий хаоса, так густо населяющих многие фильмы Линча. Что только усиливает ужас, которым веет при каждом его появлении в кадре. «Малхолланд Драйв» выворачивал наизнанку многие клишированные образы Голливуда, проявляя их потустороннюю, противоречивую суть. И в лице Ковбоя от режиссера досталось и жанру вестерна.
Ричард Фарнсуорт сначала сыграл в «Простой истории» воплощение гордой, приземленной эксцентричности — старика, пересекающего страну на газонокосилке, жизнеутверждающий ответ маньякам и безумцам других линчевских фильмов. А затем по собственной воле ушел из жизни вскоре после окончания съемок. Наверное, Элвина Стрэйта можно было бы назвать тем героем, который больше всех напоминал самого режиссера, если бы Линч и сам не был харизматичным эксцентриком, не нуждающимся ни в каких альтер-эго.
Линч перенял «Дюну» у Алехандро Ходоровского и подобно ему в итоге проиграл битву с продюсерами: теперь он даже не включает ее в фильмографии в собственных книгах. Тем не менее у этой экранизации Херберта хватает достоинств — например, отвратительная харя чрезмерной, садистской власти, какой предстает барон Харкконен. И хотя недавняя дилогия «Дюна» авторства Дени Вильнева оказалась куда коммерчески успешнее предшественника и снискала намного больше похвал прессы, вряд ли кто-то станет спорить с тем, что как минимум патриарх клана Харкконенов у Линча получился колоритнее.
«Дикие сердцем» — возможно, лучший опыт реанимации жанра «нуар» в эпоху постмодернистского конца истории, а значит, и конца подлинных трагедий, которые нуар подразумевает. Поэтому Сэйлору Рипли, феерически неспособному, как все герои нуаров, предвидеть последствия своих действий, разрешается многое — не только вспышки сумасшедшей, почти комиксной ярости, но и какой-никакой хэппи-энд, нонсенс по меркам жанра, но не Линча. Он знает, что любой канон кинематографа соткан не правилами, но сновидческими образами — и позволяет некоторым своим героям проснуться. Но не всем. И уж точно не зрителю.
Этот смутный объект желания — Изабелла Росселлини в «Синем бархате» служит предвестницей куда более переломанных сюжетами и режиссерской фантазией роковых женщин будущих линчевских фильмов и сериалов. Жертва, алчущая собственного унижения, мадонна, купающаяся в презрении к самой себе, в 1980-х она выглядела наваждением, отправленной в современное кино из нуара голограммой. Спустя 30 с лишним лет, с распространением средств самопрезентации, ее пороки вдруг стали массовыми и за пределами киноэкрана — линчевский сон обернулся явью.
Когда-то Дерн воплотила для Линча разные формы женственности в «Синем бархате» (где она примеряет маску невинности) и «Диких сердцем» (где она знакомится с побочными эффектами похоти). В середине 2000-х он снял кино, в сущности, для нее. Дерн в непроницаемой психоодиссее по задворкам массовой культуры, которая зовется «Внутренней империей», отважно путешествует по все более безумным измерениям и мирам, будто по изнанке благостного мира «нормального» кино. Клише «фабрика грез» в отношении кинематографа еще никогда не было так едко переосмыслено.
С золотыми зубами и не менее драгоценной бравадой Бобби Перу проносится по сюжету «Диких сердцем» впечатляющей даже на фоне других линчевских злодеев шаровой молнией насилия, порока и отталкивающей, негативной сексуальности. Успевает среди прочего отметиться одними из самых эффектных в истории кино сцен мочеиспускания и гибели. Наверное, Боб из «Твин Пикс» вселял в зрителя более экзистенциальное чувство ужаса, но встретиться в темной аллее с Бобби из «Диких сердцем» было бы, пожалуй, даже более страшно.
Одна из самых эффектных причесок в истории кино досталась в дебютном «Голове-ластике» будущему завсегдатаю, главному талисману Линча Джеку Нэнсу. Человек большого таланта, сложной судьбы, чрезмерных привычек и трагической гибели, Нэнс просто не мог умереть в 1996-м. По одной простой причине — еще за два десятилетия до этого беспокойный, несчастный горе-папаша-параноик Генри из «Головы-ластика» сделал его бессмертным, а самому Линчу запустил карьеру, которая изменила историю кино.
Вряд ли в мировой массовой культуре есть роковая женщина столь же эффективная, что и Лора Палмер. Чтобы показать как тихий, рациональный мир провинциального городка Твин Пикс при ближайшем расследовании представляет собой кромешный ад, ей не нужно и минуты экранного времени. Величайший сериал всех времен Лора встретила уже мертвой, но ее безумная животная энергия продолжает сотрясать мир до сих пор. Нет ничего удивительного, что от возможности все же провести с героиней чуть больше времени Линч не отказался даже дважды — сначала в фильме «Огонь иди со мной», а затем в великолепном третьем сезоне «Твин Пикс». Но магия ее лаконичного присутствия в открывающих сериал титрах при этом не развеялась — трюк, который мог осуществить только Линч.
В фильмографии Дэвида Линча хватает воплощений иррационального, бесконтрольного и пугающего зла. Впрочем, почти все они (кроме, пожалуй, Боба в «Твин Пиксе») — не источник боли этого мира, а ее несчастные, обреченные передавать свое проклятье порождения. Ни с кем это не очевидно так, как с Фрэнком Бутом — великим маньяком, символизирующим столь же великое и безнадежное бессилие. Бут — олицетворение буквально агонизирующей из-за импотенции патриархальной власти, несчастная и злая пародия на фигуру отца, для которой в лице горе-детектива Джеффри (Кайл Маклахлан) уже выросла розовощекая, не факт, что более психически здоровая смена. Деннис Хоппер здесь сыграл по большому счету для авторского кино то же, чем был Дарт Вейдер для мейнстрима.
Смысл и предназначение этой фигуры провокатора только с ему одному известной повесткой не осознавал, по его собственному признанию, даже сам актер Роберт Блэйк. Но ключ к пониманию этого страшного, всесильного демиурга с адской ухмылкой и способностью превращать саксофонистов в убийц, брюнеток — в блондинок, автомехаников — в обманутых мужей, а жертв — в обидчиц — постоянно мелькающая у него в руках камера. Таинственный человек, мучающий героев и зрителей, жанры и сюжеты, есть не что иное, как портрет любого режиссера, и шире — любого творца историй. Если в фильмах Линча и есть его автопортрет — то вот он, в максимально лукавом и иронично жутком виде.
Увлеченный гипнозом и буддизмом Дон Кихот 1990-х, Шерлок Холмс эпохи победившей и злой иронии, Дэйл Купер столь ярко излучает игривую, остроумную и абсурдистскую энергию светлой стороны силы, что его решающее столкновение с кромешной тьмой было неизбежно. Тем более в Твин Пикс. К счастью, несмотря на многочисленные проблемы со здоровьем и трудности, которые пришлось пройти Линчу, чтобы воплотить третий сезон своего самого известного детища, режиссер успел Дэйлу Куперу такое столкновение подарить. Но стало ли оно решающим? Увы, с уходом из режиссера из жизни, ответа на этот вопрос мы уже не получим, что Линч, кажется, предвидел, закончив третий сезон «Твин Пикс» другой загадкой: «Какой сейчас год?» 2025-й только начался, но, кажется, мы уже можем ответить покинувшему нас классику: «Плохой».