В освобожденной российскими военными Судже в Курской области остаются сотни мирных жителей, эвакуация которых затруднена, а порой и вовсе невозможна. Наш корреспондент вместе с бойцами добровольческой разведывательно-штурмовой бригады имени Александра Невского, входящей в состав Добровольческого корпуса, сумел пробраться в центр разрушенного города. Что довелось пережить жителям Суджи во время оккупации, в каком состоянии они находятся сейчас и как проходит эвакуация под ударами артиллерии и дронов Вооруженных сил Украины (ВСУ) — в репортаже «Ленты.ру».
Первую часть репортажа из Суджи можно прочитать здесь.
— Сыночек, а кто вам про меня рассказал? У меня ведь на этом свете не осталось почти никого...
— Объясним по дороге. А пока собирайте документы и идем с нами.
Накануне ее нашла пехота 2-го штурмового батальона бригады «Невский», возвращаясь с задания.
Они обнаружили ее в покосившемся от взрыва саманном домике, но забрать не смогли — начался обстрел. Единственное, что удалось — отметить точку на карте.
— Муж сильно заболел в июле, и буквально за несколько дней до того, как началась стрельба, — очевидно, она говорит об августовском прорыве украинских военных. — Его увезли в Курск на скорой.
Дедушке, вероятно, повезло — чего нельзя сказать о других суджанцах. Квартал частного сектора, где все это время жила Раиса Михайловна, был плотно занят ВСУ.
— Я должна собрать вещи для мужа. Ну хоть что-то... У него ведь в больнице ничего нет.
Удивительно: после всего пережитого старушка думает не о себе, а о муже.
— Бабушка, пожалуйста… Полгода прошло, ему уже все выдали! Берите только документы, иначе...
— Я так не могу… Я и ходить-то почти не могу, ноги не держат… — шепчет она, опускаясь на старый табурет.
Штурмовики Мот и Немец, приведшие нашу группу в центр города, переглядываются — быстро, холодно.
— Значит, найдем для вас транспорт, — коротко бросает один из них, и оба исчезают в руинах.
Раиса Михайловна за это время успевает собрать две огромные сумки — для себя и мужа. Оставить нажитое? Исключено. После короткого «брифинга» с Серафимом и Покровом становится ясно: спорить с ней бесполезно.
Вместе с Мотом и Немцем возвращаются еще три женщины — Татьяна, Валентина и Наталья. Все пенсионерки, но куда моложе их неходячей соседки. Нога у Татьяны с осколочным ранением, аккуратно перевязанным свежим бинтом. Не слишком опасно, но если придется бежать — она не сможет.
— Вчера прилетело! Прямо в огород! Думала, все, истеку кровью! Но нет, артерию не задело. Соседка перевязала, спаси ее Господи, раньше медсестрой работала, — ее слова вылетают торопливо, нервно, без пауз.
Очевидно, она еще не оправилась от полученного шока.
Но уговоры все-таки берут свое. Серафим и Покров объясняют: следующая возможность уйти невредимыми может появиться не скоро. Женщины соглашаются.
— Значит, четверо! Так, слушаем меня! — голос Мота спокоен и уверен, будто он делает это не в первый раз. — Двигаемся на расстоянии друг от друга, но не растягиваемся слишком. Если будут стрелять — сразу ищите укрытие. Дроны? То же самое.
Немец и Мот аккуратно усаживают Раису Михайловну в железную тачку. Вторую, доверху нагруженную ее сумками, вручают мне.
— Я понимаю, что вам тяжело, но поймите… мы больше никогда сюда не вернемся, — тихо говорит Валентина, будто утешая не столько меня, сколько себя.
Дождь, несколько часов укрывавший Суджу от прицельного огня, прекращается. Тишина слишком тревожная.
Обратный путь через разрушенные кварталы Суджи оказался куда сложнее, чем казалось вначале. Женщины двигались медленно, а рассеявшиеся тучи открыли небо для беспилотников.
— У меня такой прилетел в дом, — тихо говорит Валентина. — Дочка… моя девочка… сгорела заживо вместе с мужем... Мы только недавно их похоронили...
Я пытаюсь найти хоть какие-то слова поддержки и утешения. Не получается.
К моему удивлению, Татьяна, несмотря на раненую ногу, шагает быстрее всех. Мы даже просим ее сбавить темп, чтобы не обгоняла остальных.
Секунда на решение. За забором виден крепкий, хоть и поврежденный кирпичный дом. Прыжок. Грязь. Треск моторов. Очереди из автоматов...
Входная дверь распахнута. Удача!.. Но вторая, ведущая внутрь, закрыта. Удар ногой. Еще один. Заклинило. Покосившаяся от взрывов, но все-таки поддается…
Я падаю на пол между разорванным осколками диваном и несущей стеной. Раскаты автоматных очередей не стихают. Кажется, Мот, Немец и Серафим все еще ведут огонь по низколетящему дрону.
Спустя несколько минут выстрелы затихают — беспилотник уходит. Но задерживаться здесь нельзя. Я поднимаюсь, отряхиваю ладони и подхожу к тележке.
— Мы уже семь месяцев так живем... Хоть бы Господь помог нам сегодня уйти, — шепчет Татьяна, несколько раз повторяя одно и то же, словно молитву.
Мы решаем остановиться в разрушенном гараже, чтобы перевести дух. Женщина осторожно начинает рассказывать о своей жизни в оккупации. Ее голос дрожит. Шесть лет назад она потеряла дочь. С тех пор одна растила внука.
— Я воспитывала его сама, отец брал только на выходные... В день, когда сюда пришли украинцы, они успели уехать. И это... это хорошо. Я даже боюсь представить, что могло бы с ним случиться.
Спустя полчаса мы снова в пути и вскоре выходим к разрушенному мосту. Здесь к нам присоединяются двое мужчин средних лет. Они просят помочь им выбраться из города, если в эвакуационном транспорте найдется место. Говорят, что в подвалах неподалеку скрываются десятки таких же несчастных, как они.
Теперь нас одиннадцать — пятеро военных и шестеро мирных жителей. Осталось перейти мост и не попасть под новый обстрел.
Мы на другом берегу. Успешно! Осталось дождаться транспорт и наконец покинуть этот город.
Раскаты орудий с каждой минутой звучат все ближе. Разрывы «кассет» заставляют стены укрытия дрожать. Раиса Михайловна снова и снова крестится, шепча молитвы.
— Мест на всех не хватит. Сначала поедут мирные, а мы выберемся следующим транспортом, — твердо говорит Мот. В его голосе нет сомнений, только усталость, накопленная за недели вылазок, эвакуаций и штурмов.
Старая серая «буханка» бригады «Невский» увезет очередную группу суджанцев в Курск. Через несколько минут машина тронется, растворяясь в хаосе разрушенного города.
Мы остаемся. Вместе с Мотом, Немцем, Серафимом и Покровом я жду следующую эвакуацию. Четыре долгих часа спустя мы покинем Суджу и вернемся на базу бригады.
Сотни жителей, для которых освобожденный город стал одновременно и убежищем, и смертельной ловушкой, останутся ждать эвакуации. Ждать и надеяться, что переживут еще один день.