29 марта 2010 года, ровно 15 лет назад, террористки-смертницы, прибывшие из Дагестана, взорвали бомбы в вагонах метро на станциях Сокольнической линии «Лубянка» и «Парк культуры». В результате терактов, по данным СКР, погибли 40 человек, более 90 пострадали. Ответственность за атаку взяли на себя чеченские боевики. «Лента.ру» — о черном дне в истории столичной подземки.
Марьям Шарипова и Дженнет Абдуллаева приехали в Москву из Дагестана в разное время, на двух междугородних автобусах. Встретившись на станции, остаток ночи они провели под охраной прибывших с ними боевиков. Несовершеннолетняя Абдуллаева заметно нервничала, но более опытная Шарипова, бывшая учительница с двумя высшими образованиями и жена лидера дагестанского бандподполья Магомедали Вагабова, уговорила ее идти до конца и выполнить свою «миссию».
Утром 29 марта 2010 года девушки нацепили «пояса смертниц» и спустились в столичную подземку. Был понедельник, народ спешил на работу, и вагоны на красной ветке приходили на станции битком.
Шарипова взорвала себя в 7.56 на «Лубянке»: за секунды до этого одна из пассажирок встретилась с ней взглядом, почувствовала исходящую от нее внутреннюю угрозу и бросилась к выходу. Взрывной волной ее выбросило из вагона. Спустя 43 минуты Абдуллаева, пробормотав себе под нос какие-то молитвы, совершила самоподрыв на «Парке культуры». Боевики Гусен Магомедов и Али Исагаджиев воспользовались неразберихой и сумели скрыться.
В 2000-е Россию захлестнула шедшая по всему миру волна терактов с использованием террористов-смертников. Радикальные исламисты подрывали себя, забирая сотни жизней, в Израиле и Турции, Ираке и Афганистане, Индии и Ливане. В США случилось 11 сентября. Однако именно в России, как отмечали 15 лет назад исследователи проблемы, темпы роста таких терактов были значительно выше, чем в других странах.
«Смертник четко представляет и осознает, что он выполнит задание только в том случае, если погибнет сам, — уточняет в своей статье ветеран боевых действий, полковник в отставке Валерий Журавель. — Взрывы "живых бомб" составляют три процента всех терактов, совершенных в мире, однако именно на них приходится до половины пострадавших. В основе мотивации этих самоубийц целый букет причин: религиозный фанатизм, экстремизм, желание отомстить, кровная месть».
Согласно выводам эксперта, главное для террориста-камикадзе — «красиво умереть», он считает, что делает правое дело, и уверен, что после гибели его душа отправится в рай.
Эта проблема обнажилась еще во времена первой чеченской кампании. В 1995 году лидер сепаратистов Джохар Дудаев издал указ о формировании специальных добровольческих «подразделений смертников». Его план развил Шамиль Басаев (внесен в реестр террористов и экстремистов Росфинмониторинга), создав в 2001-м так называемый «Исламский батальон шахидов "Риядус-Салихин"» (включен в списки террористических организаций России, США и ООН).
Впервые россияне узнали о привлечении к организации терактов женщин-смертниц во время «Норд-Оста», где вместе с боевиками-мужчинами находились «черные вдовы» с «поясами шахида» — в случае штурма здания они грозили совершить самоподрыв и убить заложников. По мнению ученых, женщин легче заставить пойти на преступление во имя мести за мужа, брата или ребенка. К тому же они вызывают меньше подозрений у правоохранителей, чем мужчины, поэтому им проще проникнуть в любое общественное место.
Так, одна из террористок-смертниц, осуществившая взрыв во время религиозного праздника в чеченском селе Илисхан-Юрт 14 мая 2003-го, выдавала себя за журналистку и даже имела при себе видеокамеру. 5 июля того же года две смертницы подорвали себя на рок-фестивале в Тушино, где погибли 15 человек. А 24 августа 2004-го две шахидки с интервалом в минуту произвели взрывы в воздухе на авиарейсах из Домодедово в Волгоград и Сочи.
Именно на такую наживку злодеи поймали 17-летнюю Абдуллаеву, мечтавшую поквитаться за своего мужа, «эмира Дагестана» Умалата Магомедова, ликвидированного российскими силовиками 31 декабря 2009 года. В отличие от нее, у 27-летней дочери сельских учителей Шариповой не было никаких видимых мотивов для самоподрыва. Она с отличием окончила физико-математический факультет Дагестанского государственного университета, выбрала стезю своих родителей и преподавала информатику в школе, даже получила второе высшее образование — психолога.
Как заверял уже после трагедии ее отец Расул Магомедов, Марьям была набожной, но радикальных наклонностей или высказываний за ней не замечали. При этом двоих ее братьев силовики задерживали по подозрению в терроризме. Считается, что роковую роль в судьбе Шариповой сыграл ее избранник и главарь губденской группировки боевиков Вагабов, заставивший избранницу пожертвовать жизнью ради джихада.
«Она говорила, что надо радикально бороться, — отмечал руководитель следственной группы Анатолий Исканцев. — Ее, образно говоря, за язык и потянули — иди, взрывайся! А Вагабов фактически сам нацепил на свою любовь бомбу».
Это был далеко не первый случай, когда террористы выбрали для атаки московское метро. 11 июня 1996 года четыре человека погибли при взрыве в вагоне поезда между станциями «Тульская» и «Нагатинская». 8 августа 2000-го — 13 жертв в подземном переходе на «Пушкинской». 5 февраля 2001 года прогремел взрыв на «Белорусской», 31 августа 2004-го — на «Рижской» (10 погибших). 6 февраля того же года произошел самый масштабный по числу жертв теракт в столичной подземке: при взрыве в перегоне между станциями «Автозаводская» и «Павелецкая» Замоскворецкой линии погибли 42 человека, около 250 получили ранения.
Шарипова несла на себе более смертоносную бомбу: ее мощность составила около четырех килограммов в тротиловом эквиваленте, тогда как у Абдуллаевой — до двух килограммов. Оба устройства были начинены кусками арматуры и болтами. Сразу после взрывов на «Лубянке» погибли 24 человека, на «Парке культуры» — 12. Еще четверо скончались от ранений позже.
По словам девушки, после длительного ожидания машинист прошел через все вагоны в конец поезда и откатил его обратно на «Фрунзенскую».
«Моей одногруппнице повезло меньше, — продолжает Наталья. — Она попала в давку из-за паники, упала в толпе, по ней прошлись, и у нее возникли проблемы со спиной. Вроде бы это произошло около эскалаторов. В итоге [из-за этой травмы] она ушла из института».
Помимо россиян пострадали граждане шести стран — Таджикистана, Киргизии, Молдавии, Филиппин, Израиля и Малайзии. Вертолетами МЧС и машинами скорой помощи раненых доставляли в институт имени Склифосовского, Боткинскую больницу и другие медицинские учреждения города.
Владимир не паниковал и вместе с другим раненым пытался открыть заклинившие двери. Осмотревшись, они вернулись в вагон, чтобы поискать выживших. То же делали и другие пассажиры, которые не убежали после взрыва и остались помогать раненым. Кирасирову удалось оттащить к выходу двух человек — те были в крови, но подавали признаки жизни.
«Я получил контузию на левое ухо, травму барабанной перепонки и мелкие осколочные ранения, — рассказывал очевидец. — В больнице брали анализы, проводили диагностику. Всего я пробыл там 46 дней, но слух до сих пор не восстановился. Физически я подорвал себе здоровье, зато морально оправился быстро».
После теракта Кирасиров не спускался в метро почти целый год, «Лубянку» же избегал и того дольше.
СМИ в то утро будто сошли с ума: сообщения о минированиях в Москве следовали одно за другим. Сейчас уже едва ли возможно установить первоисточник. Но центральные сайты 29 марта 2010-го успели проинформировать и без того шокированных москвичей о взрывах на станциях метро «Проспект мира», «Улица Подбельского» (ныне — «Бульвар Рокоссовского») и в других местах.
Горожанами овладел дикий страх: люди боялись спускаться в метро и выбирали наземные варианты поездок. Днем в подземке было как никогда пустынно: даже на платформах таких всегда загруженных станций, как «Белорусская», «Киевская», Арбатская», озираясь, стояли редкие пассажиры. Заходя в вагон, они внимательно осматривали попутчиков, которых впервые в допандемийную эпоху в разгар рабочего дня можно было пересчитать по пальцам руки, и пропускали состав, если замечали людей «кавказской национальности».
Случались отдельные конфликты, когда пассажиры проявляли агрессию к гражданам с восточной внешностью и особенно к женщинам с покрытой головой, требовали покинуть вагон, спрашивали, не везут ли те с собой бомбу. Истоки беспорядков на Манежной площади, произошедших 11 декабря 2010 года, следует искать в том числе и в тех мартовских взрывах — теракты многих москвичей настроили резко враждебно по отношению к выходцам с Кавказа.
В тот день столичные таксисты, возможно, впервые решили поспекулировать на трагедии и заломили ценник, пользуясь повышенным спросом на поездки: число звонков 29 марта увеличилось в два-три раза, а агрегаторов-монополистов, которые могли бы контролировать ажиотаж, еще не существовало (впрочем, и они не сразу решат эту проблему). Поэтому шоферы такси, ничуть не смущаясь, везли по тройному счетчику: за поездку от площади трех вокзалов до «Парка культуры» требовали 3000 рублей (101 доллар по тогдашнему курсу).
Бывший директор ФСБ Николай Ковалев по горячим следам назвал теракты в метро местью за удачные операции силовиков по уничтожению боевиков.
«Неслучайно местом первого взрыва был выбран район Лубянки, — объяснял он свою позицию. — Активность боевиков традиционно повышается весной с улучшением погодных условий — они спускаются с гор, у них появляется больше возможности передвигаться».
Другой ветеран силовых структур Сергей Гончаров, президент Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа», также акцентировал внимание на месте первого взрыва — Лубянка, «под боком спецслужб». Он назвал теракты в московском метро демонстрацией силы и добавил, что «некоторые президенты кавказских республик слишком поспешили, заявив, что бандитов осталось человек 15-20».
«Безусловно, бандиты достигли своей цели — паника в городе есть, — признавал Гончаров. — Многие отказались от поездок не только на метро, но и вообще боятся выходить из дома».
Ответственность за теракты взял на себя лидер террористической группировки «Имарат Кавказ» Доку Умаров. Боевик заявил, что взрывы в столице стали ответным ударом и акцией возмездия за убийство «самых бедных жителей Чечни и Ингушетии, которые собирали черемшу под Арштами 11 февраля 2010 года». В своем обращении Умаров заверил, что теракты на территории России будут продолжаться и россияне больше не смогут спокойно наблюдать за войной на Кавказе по телевизору.
Власти выделили семьям погибших по 300 тысяч рублей компенсации (10,1 тысячи долларов), еще по 18 тысяч выплатили на погребение. Пассажиры с тяжелыми ранениями получили по 100 тысяч рублей, с легкими — по 50 тысяч. Примерно столько же добавило руководство Москвы. Кроме того, потерявшим кормильца детям назначили ежемесячную выплату в размере 13 тысяч рублей.
Во взглядах на методы борьбы с терроризмом под землей власти тогда разошлись. 31 марта 2010 года президент России Дмитрий Медведев подписал указ о создании комплексной системы безопасности на транспорте. В свою очередь, начальник московской подземки Дмитрий Гаев заявил, что метрополитену нужны не «мифические компьютерные системы», а «патрульно-постовая служба и как минимум 300-400 собак». Его предложение, судя по всему, не нашло понимания в Кремле: менее чем через год Гаева уволили с должности, которую он занимал более 15 лет. А кинологов с собаками в метро осталось, как и до теракта, — 40.
Расследование отмело предположения, что для большей покладистости Шарипову и Абдуллаеву накачали наркотиками или психотропными веществами, — оказалось достаточно идеологической обработки. По делу провели 325 медицинских, генетических, взрывотехнических, химических и технических судебных экспертиз, в том числе комплексных. Даже опытных следователей поражал объем следственных действий и оперативно-разыскных мероприятий, количество допросов.
«Правоохранительные органы, к сожалению, не всегда могут прийти на помощь, предотвратить преступление на стадии его подготовки и осуществления, поэтому многое зависит от обычных людей, от их внимания, гражданской позиции», — констатировал Исканцев.
Следственный комитет России доложил о раскрытии терактов в 2012 году. Организатором взрывов в метро признали Вагабова, который для проведения злодеяний сколотил так называемую новокостекскую бандгруппировку — по названию селения Новый Костек Хасавюртовского района, где базировались террористы. В нее, если считать шахидок, вошли около десяти человек. После терактов в метро выжившие члены группировки получили от Вагабова «повышение по службе»: так, Шамиль Магомеднабиев стал лидером кизилюртовских боевиков, а Мурад Щащаев возглавил каспийскую группу.
Большинство из них ФСБ достала еще до конца расследования. Исагаджиева и Рабаданова уничтожили в апреле 2010 года, главаря Вагабова застрелили 21 августа, Магомеднабиева — 29 сентября, Щащаева — в начале ноября.
А в феврале 2013 года в Дагестане ликвидировали последнего террориста, остававшегося в живых, — Магомедова, который сопроводил шахидку Абдуллаеву до платформы станции «Парк культуры». Преступник, находившийся в федеральном и международном розыске, попал в засаду, устроенную сотрудниками ФСБ близ села Кадиркент в Сергокалинском районе.
Затем настал черед соучастников и пособников. В 2019-м арестовали Магомеда Нурова, который девятью годами ранее, как установило следствие, помог Магомедову скрыться в Дагестане — отвез на машине из села Новый Костек в лес, где тот примкнул к другим бандитам. Помощь террористу суд оценил в пожизненное лишение свободы. При этом свое участие в вооруженном бандподполье сам Нуров отрицал.
В московском метро с тех пор произошло еще немало инцидентов. Но терактов больше не было.