Практически с 1930-х годов на всех прилавках СССР предвестником весны был пышный кекс «Весенний». Дрожжевое тесто, изюм, орехи и сахарная пудра — вот его незатейливый, но любимый многими состав. Продавался кекс «Весенний» около месяца, до середины мая, после чего исчезал до следующего года. Кекс «Весенний» (или «Майский») официально задумывался как альтернатива пасхальному куличу и был очень популярен, несмотря на атеистическую политику советского государства. Культуролог Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС) Дарья Радченко в своем докладе на антропологической конференции «Съедобное-несъедобное» рассказала, как при помощи одного хлебобулочного изделия советская розничная торговля поддерживала «невидимую религию». «Лента.ру» публикует выдержки из ее выступления.
Дарья Радченко: Для меня кекс «Весенний» — многолетнее увлечение, которым я хотела бы поделиться с вами. Я хочу поговорить о том, как этот кекс меняет наши представления о советском государстве и советской истории, а также о том, как на протяжении десятилетий была устроена пищевая индустрия в СССР и насколько она отличалась от наших представлений.
Начну с теории «невидимой религии», разработанной социологом Томасом Лукманом. В своих работах он описывает, как в секуляризованном обществе люди могут практиковать религиозные или околорелигиозные ритуалы, в том числе кулинарные. В моем исследовании использовались как современные, так и исторические источники. Они были разнообразны по содержанию, но тем не менее позволили составить интересную общую картину.
В 1929 году в СССР началась мощная борьба с религией. Тогда же возникает идея, что кулич — это один из символов, воплощающих бытовые религиозные практики, то есть то, с чем нужно бороться. В дневнике одного из жителей Санкт-Петербурга в 1929 году упоминается, что в то время на религию оказывалось серьезное давление. Куличи не пекли не только в государственных, но и в частных булочных. Некоторые пытались замаскировать куличи под крендели.
В сборнике «Клубная работа школы» 1930 года предлагалось использовать образ кулича в антирелигиозной деятельности пионеров. Если потянуть за веревочку кулича, сделанного из бумаги, внутри можно было увидеть надпись: «Между тобой и верующим разницы нет, если вы оба едите пасхальный обед».
Казалось бы, на куличе можно было поставить крест и полностью исключить его из советской кухни. Однако в 1935-1936 годах советская промышленность слышит слова Михаила Ивановича Калинина, который еще в 1933 году говорил, что куличи — прекрасная выпечка и важно не переводить ее в разряд ритуальных блюд.
Как говорил Калинин, кулич — это очень вкусное лакомство. Советская власть не против того, чтобы люди наслаждались хорошей едой. Однако она против того, чтобы куличи освещали в церкви. Мы выступаем за то, чтобы люди могли вдоволь насладиться вкусной пищей, но не должны совершать религиозные ритуалы с ней — это пустое и только вредит.
1 мая 1936 года в газете «Правда» появилось рекламное объявление: «Кекс "Весенний". Требуйте во всех булочных Москвы». По форме этот кекс не очень похож на традиционный кулич, но тем не менее он представлял собой пасхальную выпечку под советской маской.
1935-1936 годы стали периодом массового возвращения самых разных ритуальных объектов, начиная от новогодней елки и заканчивая куличом. В одно и то же время происходит реконструкция ритуальных объектов в новом советском контексте.
А в 1943 году, в период временного сближения власти и религии во время войны, руководитель московской хлебопекарной промышленности издал приказ о немедленном запуске производства кекса «Весенний». Этот кекс, который в народе продолжают называть куличом, потому что, по сути, он им и является, продавался в течение всех военных и первых послевоенных лет.
Казалось бы, все было хорошо, традиционный праздничный продукт вернулся на советскую кулинарную сцену. Но нет. Однажды я обнаружила в архиве любопытную справку из Министерства судостроительной промышленности, центрального конструкторского бюро. В ней говорилось о том, что буфетчице столовой №29 в Петроградском районе Петербурга в 1950 году был объявлен выговор. Причиной выговора стало нарушение правил советской торговли: во время работы в столовой она под Пасху продавала окрашенные яйца.
Это поднимает интересный вопрос. В послевоенный период начинается постепенный откат и пока еще вялая борьба с ритуальной кулинарией. В то же время советские столовые, которые в литературе часто называют «витринами социализма», — это такие пропагандисты советского образа жизни, в том числе через призму кулинарии. И внезапно они оказываются какими-то совершенно самостоятельными экономическими агентами, которые в высоко контролируемой среде проводят собственную политику.
Столовые, кафе, кафетерии и другие небольшие объекты, связанные с общественным питанием и готовой кухней, реализуют свой торговый план и свои экономические задачи абсолютно вразрез с актуальной политикой. Так продолжается довольно долго.
Весна 1950 года. На заводы приходит уже фиксированная рецептура кекса «Весенний». К сожалению, мне не удалось найти ни одной официальной рецептуры, предписанной для хлебопекарной промышленности до 1950-го года. Однако именно в это время появляется продукт, который уже принято называть именно так. Советское государство хоть и пошло на компромисс, но вовсе не спешило отказываться от атеистической идеологии.
Тем не менее особым приказом от 30 марта трест «Росглавхлеб» дополнительно напоминал комбинату о недопустимости брака или любых отклонений от стандартов при выпекании куличей. В соответствии с ГОСТом, кулич должен называться «весенним кексом». В обиходе во внутренних приказах по промышленности этот продукт по-прежнему называется куличом. И, больше того, будучи абсолютно куличом по форме, кекс «Весенний» по содержанию фигурирует в торговом словаре СССР.
Вскоре после этого началась хрущевская антирелигиозная кампания. Начиная с 1960 года постепенно разворачивается очередная атака на куличи. Борис Вронский в своем дневнике в 1961 году писал: «Сегодня Пасха. Новый вид антирелигиозной борьбы — внезапное распоряжение прекратить продажу куличей, после чего верующие немедленно превратились в атеистов».
В 1962 году в журнале «Крокодил» был опубликован широко известный сатирический стишок:
«Райторг не щедрый на харчи.
Вдруг под Христово воскресенье
Пустил в продажу куличи
Под псевдонимом "кекс весенний"».
Спустя несколько месяцев, на XXII съезде, Ольга Колчина, второй секретарь Московского обкома КПСС, продолжая риторику сатиры «Крокодила», заявила, что ей непонятна, в частности, позиция руководителя Министерства торговли, который санкционирует продажу церковных свечей, а перед пасхальными днями — куличей, стыдливо называя их весенними кексами. Колчина практически дословно процитировала журнал «Крокодил».
Так, в 1961-1962 годах советские функционеры внезапно обнаруживают, что под маской кекса «Весенний» скрывается кулич. И начинают его преследовать. Продолжается это недолго. После сентябрьского пленума КПСС 1965 года началась серьезная реорганизация и укрупнение советской промышленности, включая легкую и пищевую.
На первый план вышла идея экономической эффективности предприятий. Они должны были не просто соответствовать планам и выполнять их, но и быть рентабельными. Это относилось не только к крупным советским гигантам, но и к легкой промышленности, включая хлебопекарные комбинаты и производственные комплексы при кафетериях. Таким образом на сцену вернулся «кулич».
Это был тот самый случай, когда день может решить судьбу целого года. Предприятия, занимающиеся выпечкой «весенних кексов», или куличей, могли выполнить план за весь второй квартал текущего года благодаря этому продукту. Выпускалось относительно небольшое количество таких кексов, чему есть много свидетельств.
«Задача номер один была — купить "кекс весенний", то есть кулич, — вспоминает Татьяна Соколова в своем рассказе 2007 года. — Этим занимался папа, так как в поселке, где мы жили, можно было не успеть к привозу: разбирали все за полчаса, прокараулив "хлебную" машину с утра. А папа на своем "Москвиче" привозил из Москвы штук 15-20 — на всех соседей, кроме тех, которые пекли куличи сами".
Хорошо, что эти бабы не знали, кто такой Черняев. Его бы там просто разорвали.
Еще один интересный факт — на второй квартал 1976 года московскими магазинами было заказано около 600 тонн кекса «Весеннего». Если пересчитать по существовавшему тогда ГОСТу, это примерно 1,2 миллиона кексов на 7,6 миллиона жителей. Куличей не хватало. И здесь важно заметить, что срок хранения кекса — одна неделя. То есть у чиновников была задача все быстро распродать и выполнить план.
В результате кекс «Весенний» становится неформальным признаком наступления Пасхи. Стоит отметить, что в СССР пасхальные календари были не очень распространены. Их, конечно, можно было неофициально приобрести в различных местах, но в целом информация о Пасхе была не так доступна для советских граждан. Тем не менее Пасху все равно хотелось как-то отметить. Верный признак ее наступления для народа: если появились кексы «Весенние» в булочной, значит, и Пасха не за горами.
Вот отрывок из статьи писателя Сергея Эфроса, опубликованной в «Литературной газете» в 1976 году: «...Специально зайдя в булочную-кондитерскую на Комсомольском проспекте — дело было в июне этого года — я спросил продавца, нет ли в продаже весеннего кекса. На меня посмотрели из-за прилавка как на не совсем нормального. И я не обижаюсь на продавцов. Вопрос был нелепым и фактически провокационным: ведь я отлично знал, что под псевдонимом весенний кекс скрывается широко известный и любимый всеми пышный кулич. И спрашивать его в июне — все равно что искать елочный базар в феврале».
То есть кексы весенние — абсолютно сезонная и ритуальная пища. Но где-то продавали булочки с изюмом под названием «Майские», где-то кекс «Славянский» и так далее. Таким образом, производная советской кулинарии готовится строго по ГОСТу и в то же время становится календарным признаком в рамках ритуального православного года. Очевидно, что люди, которые узнавали о наступлении Пасхи таким образом, не являлись воцерковленными прихожанами, но они поддерживали церковную традицию по каким-то своим причинам.
И эта замена воспринималась как вполне приемлемая. По рецептуре кекс «Весенний» очень похож на традиционный кулич: он покрыт глазурью или посыпан арахисом — все как положено. Настоящий праздничный пасхальный кулич. Однако не все придерживались такого мнения. Скорее, именно люди, не знакомые с особенностями православной ритуальной кухни, могли считать, что кекс «Весенний» и кулич — это одно и то же.
Со временем воспоминания о советской Пасхе начинают включать и конспиративные куличи. Люди начали считать, что правильный кулич нужно печь у себя дома, но называть его «кексом весенним», чтобы никто не догадался. Это был своего рода тайный код, ведь все понимали, что речь идет о куличе.
И вот тут-то меня это и заинтересовало. Я начала изучать кулинарные книги, которые были изданы для домашнего и промышленного использования. И вот что я обнаружила: и кулич, и весенний кекс встречаются в этих изданиях на протяжении десятилетий.
Я посмотрела литературу с 1947 по 1979 год. Это были и «Книги о вкусной и здоровой пище», и разнообразные стандарты производства. В общем, было много разной литературы. И вот что выяснилось: кекс «Весенний», или кекс «Майский», почти исключительно встречаются в профессиональной литературе, предназначенной для столовых, кафетериев, хлебопекарных комбинатов и так далее.
Являются ли эти продукты взаимозаменяемыми? Проанализировав кулинарные книги и ГОСТы, я пришла к выводу, что это совершенно разные блюда. Кулич домашний — сдобная выпечка, кулич кулинарный — тоже сдобная, но еще и жирная выпечка. А вот кекс «Весенний» — бисквитное тесто низкой жирности, то есть совершенно иной продукт.
Интересно, что в то время Пасха воспринималась как вкусный и сытный праздник, связанный с советскими «театрами изобилия». Люди замечали разницу между этими продуктами, но воспринимали ее не как разницу между двумя совершенно разными блюдами — как, например, между булкой и белым хлебом, — а как разницу между домашней ритуальной кулинарией и советской.
Я провела гастрономический эксперимент с участием моих коллег из РАНХИГСа. И должна вам сказать, что кекс «Весенний», выпеченный по ГОСТу, действительно не очень вкусный. В результате оказалось, что советский кекс «Весенний» помещает пользователя в историю нарочитого официоза, и многие отказываются в него включаться.
А вот домашний кулич, испеченный по рецептам из советских кулинарных книг и названный в этих книгах куличом, а не чем-нибудь еще, оказывается системой сцепки не то чтобы совсем церковных семей, но сообществ, которые поддерживают христианскую традицию. Обмен рецептами в этой среде также бурно осуществлялся в качестве оппозиции советскому официозному кексу «Весеннему».
В ходе нашего кулинарного исследования мы столкнулись со множеством интересных фактов и закономерностей, которые тесно связаны с экономическими и идеологическими аспектами формирования нового образа советского человека. Мы обнаружили, что идея социалистического изобилия сосуществует с необходимостью экономить продукты, так как экономика должна быть экономной. В это время происходит борьба с прошлым и одновременно внедряются новые советские практики.
Одним из таких примеров является кекс «Весенний». Продукт, который буквально является национальным по форме и социалистическим по содержанию, оказывается для власти своеобразной маскировкой религиозного наследия. А домашний кулич — это способ исповедовать если не христианство, то по крайней мере традиции и единство сообщества.