Ключевыми эпизодами Великой Отечественной войны, изменившими расклад сил в пользу Красной Армии, справедливо считаются Битва под Москвой, Сталинградская битва и Курская дуга. Об этом написаны сотни книг, сняты сотни фильмов, их изучают на уроках истории в школах. Но было событие, о котором прочти не говорят, но без которого эти победы были бы просто невозможны. Маршал Победы Константин Жуков назвал его «величайшей стратегической операцией Второй мировой войны». О событии, не имеющем аналогов в мировой истории, изменившем ход Великой Отечественной войны и ставшей залогом нашей победы, в материале «Ленты.ру».
1941 год вошел в историю Великой Отечественной войны, как время тяжелейших поражений. Миллионы советских людей погибли, попали в плен или пропали без вести. Красная Армия отступала. Танковые колонны немцев рвались к Москве, началась блокада Ленинграда.
За первые несколько месяцев немецкого наступления были потеряны огромные территории страны, на которых до войны проживало около 40 процентов населения СССР. Там же была сосредоточена треть промышленных предприятий, включая крупнейшие оборонные заводы. Так машиностроительные и металлургические предприятия, располагавшиеся до войны на оккупированной в 1941 году территории, давали до 60 процентов валового продукта в своих отраслях производства. Страна лишилась 47 процентов посевных площадей и около половины вырабатываемой до войны электроэнергии (свыше 5 миллионов квт. из 11,2).
Гитлер был уверен, что план «Барбаросса» сработал, и «колос на глиняных ногах» вот-вот рухнет к ногам Великой Германии. Но в это самое время советский народ сделал то, что в итоге и решило судьбу войны.
С занимаемой немцами территории было эвакуировано на восток от 17 до 20 миллионов человек и почти две с половиной тысячи предприятий (из них 1523 крупных) вместе с рабочими и их семьями. Всего через пару месяцев, а иногда и через пару недель, уже на новом месте, они начали работать на оборону, выпуская танки, самолеты, орудия и боеприпасы, восполняя потери Красной Армией в первые месяцы войны.
Из зоны боевых действий под обстрелами и бомбежками эвакуировались заводы и фабрики со всем их оборудованием, запасами сырья, необходимой для производства документацией и специалистами — ничего подобного мировая история войн не знала. Тем более, в таких масштабах.
Когда весной 1942 года разведка доложила Гитлеру, что советские танковые заводы на Востоке страны выпускают по тысяче танков в месяц, он не поверил и сказал, что разведка ошибается. Немецкая разведка действительно ошибалась, в это время на Востоке выпускали уже по две тысячи танков в месяц.
Как это произошло? Как это вообще стало возможно? Ниже мы постараемся ответить на эти вопросы.
Начиная войну против СССР Гитлер был уверен, что воевать ему придется с Красной Армией и коммунистической партией.
О боеспособности советской армии, после того как она показала свою несостоятельность в Зимней войне с Финляндией, немецкие генералы были невысокого мнения. Особенно о ее руководстве. В докладе Отдела иностранных армий Востока Генштаба сухопутных войск вермахта от 1 января 1941 года отмечалась «неповоротливость командиров всех степеней, привязанность к схемам, недостаточное для современных условий образование, боязнь ответственности и повсеместный недостаток организованности» («Мировые войны XX века», изд. «Наука», 2005 год).
Что же касается партийных работников, то еще за две недели до начала войны (6 июня 1941 года) верховным командованием вермахта была принята «Директива об обращении с политическими комиссарами», в которой в частности говорилось:
Согласно Директиве №21 (план «Барбаросса»), утвержденной Гитлером 18 декабря 1940 года, в результате неожиданного удара страшной силы Красная Армия должна быть уничтожена, а молниеносная война («блицкриг») — привести к немедленному развалу Советского Союза.
Гитлер был уверен, что в такой многонациональной стране как СССР, немецкая агрессия станет катализатором националистских восстаний. Украинцы, татары, народы Кавказа и Средней Азии, воспользуются случаем, избавиться от «русского господства» и немедленно перейдут на сторону фашистской Германии. А русские крестьяне и рабочие сами скинут «ненавистный еврейско-большевистский режим». Но Гитлер глубоко ошибался. В 1941 году немецкой армии противостояли не Красная Армия и комиссары, а весь советский народ.
За 24 года, прошедшие с 1917-го, в СССР выросло новое поколение, воспитанное на коммунистических идеалах социального единства и интернационализма. С раннего детства — октябрятам, пионерам, комсомольцам — внушали, что общие интересы всегда важнее личных. Что возврата к проклятому прошлому нет, а враги советского — самого справедливого и единственного правильного строя, только и ждут, как бы на нас напасть и нас поработить. Сомневающиеся в данной идеологической платформе были старательно «зачищены». Причем, с большим запасом.
То, что враги действительно хотят «напасть и поработить» стало очевидно уже в первые дни войны — оккупанты грабили, жгли, убивали. И это еще больше сплотило народ, для которого война стала «всенародной и отечественной».
3 июля 1941 года в своем историческом радиообращении, начинавшемся со слов: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!», Сталин дал четкое идеологическое определение начавшейся войны: «Войну с фашистской Германией нельзя считать обычной. Она является не только войной между двумя армиями. Она является войной всего советского народа против немецко-фашистских войск… Вместе с Красной армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции…».
Поднялись миллионы, а вся жизнь страны стала определяться простым и ясным лозунгом: «Все для фронта, все для победы!»
И хотя 3 июля 1941 года в речи Сталина слово эвакуация еще не прозвучало, ее принципы вождем народов уже были четко озвучены: «При вынужденном отходе частей Красной Армии нужно угонять весь подвижной железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться».
Советский народ был готов к сопротивлению, но положение на фронтах становилось критическим, нарастала паника («Немецкий десант в тылу!» «Немцы Москву взяли!»), грозившая хаосом. И в этот критический момент заработала сталинская вертикаль управления страной — партийно-государственная система, созданная в предвоенные годы и многократно «отредактированная» и «отремастированная» компетентными и партийными органами.
Ключевые посты, от наркома обороны, до председателя артели инвалидов, в которой трудились от силы десять человек, занимали надежные партийцы. А все сомневающиеся и нерасторопные были уже заранее отправлены валить лес, вне зависимости от того, какого уровня посты они занимали. «Вредителей» и «расхитителей социалистической собственности» поджидала и худшая судьба.
Помимо партийных органов, бдительно проводящих генеральную линию партии, существовали еще и советские органы власти, занимавшиеся непосредственной работой на местах. Сдублированная система управления народом, состоявшая из наиболее идейных и дисциплинированных представителей народа, оказалась надежной и с началом войны заработала весьма оперативно.
Уже 24 июня 1941 года, то есть через два дня после начала войны и за десять дней до выступления Сталина, «для руководства эвакуацией населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей» был создан Совет по эвакуации.
В тот же день было принято постановление о перемещении в тыл предприятий авиационной промышленности и ускорении строительства авиазаводов-дублеров в восточных районах страны (о дублерах мы расскажем ниже). На следующий день Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение организовать на Урале и в Сибири новую базу танкостроения. А 27 июня вышло постановление «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества». Преимущество отдавалось заводам, выпускавшим военную продукцию, а также предприятиям металлургической и химической промышленности. Растерянности не было, все делалось очень оперативно.
3 июля Совет возглавил Н.М. Шверник, заместителями которого были назначены А.Н. Косыгин и М.Г. Первухин. В состав Совета по эвакуации вошли Б.М. Шапошников (начальник генерального штаба РККА), Абакумов (НКВД), А.И. Микоян (начальник снабжения РККА) и Л.М. Каганович. Совет получил абсолютные полномочия. О ходе эвакуации ежедневно докладывали Сталину. Обычно это происходило уже глубокой ночью.
На всей захваченной оккупантами территории проживало до войны свыше 80 миллионов человек. По мере продвижения немецких войск значительная часть населения уходила на восток. Уже 5 июля Политбюро ЦК утвердило «Положение об эвакуационном пункте». Главной задачей эвакопунктов стал прием и отправка эшелонов с эвакуированными, организация питания и медицинской помощи. За их организацию отвечали местные партийные и советские органы.
К началу августа работало 128 таких эвакопунктов, а всего их открыли более шестисот. «Сеть эвакопунктов протянулась на тысячи километров от прифронтовых станций железных дорог юга и запада страны до Восточной Сибири, Казахстана и Средней Азии», — вспоминал заместитель руководителя Совета по эвакуации М.Г. Первухин («Перебазирование промышленности», из сборника «Советский тыл в Великой Отечественной войне», изд. «Мысль», 1974 год.)
С первых же дней работы Совет стал оперативным штабом по эвакуации населения, перебазированию промышленности, сельскохозяйственной техники, запасов продовольствия, скота, культурных ценностей. Уполномоченные Совета работали непосредственно на местах: одни организовывали демонтаж и погрузку оборудования в эшелоны, другие сопровождали их, решая проблемы, возникавшие в пути, ведь эшелоны шли на восток неделями, а третьи в это время уже готовили места для размещения предприятий и людей.
Порядок эвакуации зависел от положения на фронтах. Заводы, выполнявшие военные заказы, работали до самого последнего момента, и погрузка оборудования в железнодорожные вагоны нередко происходила под огнем вражеской артиллерии. Сложнее всего было эвакуировать электростанции: демонтировать оборудование, находящееся под напряжением было невозможно, а при отключении электроэнергии не работали краны и погрузчики. Случалось, что их уже просто не успевали вывозить, и тогда приходилось уничтожать. Взрывать то, что как Днепрогэс, строили всей страной, чем так гордились и ради чего шли на огромные жертвы.
К причинам, позволившим провести успешную эвакуацию людей и промышленных предприятий за тысячи километров на Восток, мы вернемся чуть позже, а пока о том, как это происходило.
Вот как описывает эвакуацию из Донбасса на Урал Владимир Попов, работавший в то время заместителем начальника мартеновского цеха Енакиевского металлургического завода.
«Бесконечными вереницами двигались эшелоны. Одни из них — со станками, турбинами, комбайнами, моторами, тракторами, подъемными кранами, сеялками, частями огромнейших машин, железными конструкциями, с понурыми и притихшими людьми — шли на восток. Другие — с орудиями, самолетами, машинами, зарядными ящиками, танками, походными кухнями и с шумливыми бойцами — на запад. Порой они двигались одновременно по обоим путям, и встречное движение замирало.
Тогда люди, направлявшиеся на восток, располагались биваками, готовили пищу, и станции тонули в дыму костров, словно огромные таборы. Железнодорожные пути обрастали золой, нечистотами, разбитыми вагонами и паровозами. Около станционных зданий вырастали наспех насыпанные могильные холмики, но с каждым днем все больше эшелонов проходило на восток».
«Шло небывалое гигантское переселение сел, заводов, городов. Казалось, что весь Советский Союз поднялся на колеса и двигался — одна часть на восток, другая — на запад». (В.Ф. Попов, «Сталь и шлак», изд. «Советский писатель», 1949 год).
Гигантская загруженность путей сообщений, а ведь во многих местах железная дорога была однопутной и поездам приходилось сутками ждать своей очереди, приводила к тому, что к месту назначения люди и техника добирались неделями. Так Ижорскому заводу, чтобы добраться из-под Ленинграда до места своей новой дислокации потребовалось больше месяца. За это время умерло десять малолетних детей. Всего из Ленинграда и пригородов в 1941-1942 году было эвакуировано более 1,7 миллионов человек.
При эвакуации предприятий нужны были сотни и тысячи вагонов. Для погрузки одного только мариупольского бронепрокатного стана (один агрегат) потребовалось около ста вагонов. Киевский завод «Арсенал» перевозили в 1100 вагонах, брянский машиностроительный комбинат «Красный Профинтерн» в — 7550.
По оценке М.Г. Первухина: «на восток страны было отправлено около 1,5 миллионов железнодорожных вагонов с оборудованием, материалами и людьми. Кроме того, некоторое количество предприятий было эвакуировано в республики Закавказья».
Многие не выдерживали этого пути, особенно зимой в суровые морозы. Умерших хоронили в братских могилах на станциях или просто скидывали с поездов на насыпь.
Из Ленинграда на Урал людей и грузы эвакуировали через Ярославль. Профессор-историк М.И. Фролов пишет: «В марте с поездов сняли 292 трупа, а с 1 по 25 апреля — еще 135. Однако количество умерших в дороге было значительно больше: трупы выбрасывались из вагонов на станциях и в пути. Так, с 17 по 30 марта на путях станции Всполье в снегу нашли 37 трупов» (М.И. Фролов, «Эшелоны шли в Ярославль. К 70-летию прорыва блокады Ленинграда», 2013 год).
По данным рязанского эвакопункта из в 1941 году из ленинградских эшелонов было снято 596 трупов и еще тысячи тяжело больных и истощенных, ослабевших от голода и холода, умерших впоследствии в госпиталях.
Эвакуация проходила в крайне тяжелых условиях. Подобного опыта не было нигде в мире. Но несмотря на жертвы, люди в основной массе были спасены, а промышленность, создающая необходимое для победы вооружение, перебазирована в тыл и возрождена.
Пытаясь объяснить советское индустриальное чудо начального этапа Великой Отечественной войны, ряд авторов предположил, что план эвакуации и даже точные места передислокации промышленных предприятий с запада на восток были подготовлены заранее. В фантазиях авторов времен перестройки фигурировали даже «секретные конверты» с точными указаниями действий, которые должны вскрыть руководители предприятий в случае войны.
Разумеется, никто и никогда этих конвертов не видел и в руках не держал. Более того, когда в апреле 1941 года председатель Мосгорисполкома В.П. Пронин представил Сталину секретный «План частичной эвакуации населения города Москвы в военное время», по которому после начала войны следовало вывезти из Москвы 1 400 000 жителей, Сталин ответил конкретно и жестко:
Сталин и СССР к войне готовились, но воевать собирались на территории врага. В штабных играх отрабатывались исключительно наступательные операции, о чем писали и Г.К. Жуков, и И.С. Конев, и К.К. Рокоссовский. Разрабатывались различные виды наступательного оружия. В случае войны, обороняться, тем более эвакуироваться не собирались.
Но еще за десять лет до начала войны в СССР было принято решение о создании восточной военно-промышленной базы. При его подготовке были тщательно изучены стратегические, сырьевые, энергетические и транспортные ресурсы Урала.
Уже цитированный выше М.Г. Первушин пишет: «Как правильно и своевременно еще в мирных условиях было решено начать строительство заводов-дублеров в восточных районах и насколько своевременными были меры, принятые в первые дни войны по форсированию этого строительства!»
В предвоенные годы интенсивно развивалась вторая топливно-сырьевая база в Кузбассе, строились крупные металлургические предприятия в Кузнецке, Магнитогорске, Нижнем Тагиле. В 1933 году на севере Красноярского края был заложен город Норильск. В 1931 году начал выпускать продукцию крупнейший Горьковский автозавод (ГАЗ), в 1933 году заработал Челябинский тракторный (будущий Танкоград), в 1939 году началось строительство Уралмаша. Заводы-дублеры важнейших оборонных предприятий строились или планировались в значительном удалении от западных границ.
Одновременно шла интенсивная геологоразведка недр Среднего и Северного Урала. В 1940 году на Северном Урале была начата разработка марганцевой руды рудника «Полуночный» и строительство железной дороги.
О том, насколько это оказалось жизненно необходимо, рассказал заместитель наркома черной металлургии в годы войны В.С. Бычков: «В связи с оккупацией Никополь-Марганцевого бассейна и невозможностью доставки марганцевой руды из Грузии, с рудника треста «Чиатурмарганец», возникли серьезные затруднения в обеспечении выплавки стали. Ферромарганец является основным раскислителем, без которого невозможна выплавка стали. Организация добычи марганцевой руды на руднике «Полуночном» дала возможность уже в сентябре 1941 года начать выплавку ферросплава… Это была большая победа металлургов, равная по своему значению выигрышу крупного военного сражения». (В.С. Бычков, «Черная металлургия в системе военной экономики», из сборника «Советский тыл в Великой Отечественной войне», изд. «Мысль», 1974 год.)
Все это говорит о том, что эвакуация промышленности на восток страны в 1941-1942 годах шла не «в чистое поле», как многие предполагают, а в уже подготовленный к этому регион страны. И это еще одна из причин, почему создание нового военно-промышленного комплекса стала возможна в столь короткие сроки.
20 миллионов человек, сотни предприятий, сырье и продовольствие, тысячи эшелонов, идущих в «трамвайном порядке» на восток, полтора миллиона вагонов… Днем и ночью, без защиты с воздуха и маскировки! А куда, собственно, немцы смотрели? Почему эшелоны, уходящие на восток, практически не бомбили? Почему не разрушали инфраструктуру железных дорог, не взрывали мосты?
Ответ прост и парадоксален одновременно. Уничтожение советской промышленности не входило в план «Барбаросса», который немцы исполняли с присущей им педантичностью.
Затяжная война в этот план никак не входила, расчеты строились на «блицкриге», в ходе которого уже за первые месяцы вооруженные силы СССР должны были быть уничтожены. Все силы вермахта были сосредоточены именно на этой задаче. А еще на запугивании и деморализации населения. Поэтому немецкие самолеты время от времени безнаказанно расстреливали эшелоны с беженцами и ранеными.
Гитлеру было необходимо уничтожить СССР, как сильного противника, представлявшего для Германии угрозу. Лишить Британию последнего союзника в Европе. Уничтожить ненавистных большевиков, славян, евреев…, но задача, уничтожить советскую промышленность в 1941-1942 году перед германскими вооруженными силами не стояла. Для продолжения войны за мировое господство, Гитлеру нужны были наша промышленность, сельское хозяйство, энергетические и природные ресурсы. Это должно было стать его главными военными трофеями — призом, который он так и не получил.
Ценой бесчисленных жертв, ценой огромных материальных и территориальных потерь наша страна выдержала первый страшный удар и смогла от него быстро оправиться. Блицкриг провалился, Германия была втянута в затяжную войну, в которой у нее уже не было никаких шансов на победу. Советский народ оказался крепче и организованнее, чем предполагали его враги. А эвакуация 1941-1942 годов стала тем всенародным подвигом, ударом, который в итоге и переломил хребет Великой Германии.