Великая Отечественная война, продолжавшаяся почти четыре года на огромном пространстве от Черного моря до Баренцева, выдвинула целую плеяду выдающихся советских военачальников, но трое — Жуков, Рокоссовский и Конев — занимают особое место. От катастрофы 1941 года до штурма Берлина они были войсковыми командирами, а значит, постоянно находились там, где было труднее всего. Оперативно командовали армиями и фронтами, брали на себя ответственность за поражения и разделяли со страной славу и радость побед. Об Иване Степановиче Коневе, человеке и полководце, «Лента.ру» рассказывает в рамках проекта «Жизнь замечательных людей».
Начиная с лета 1943 года, с битвы на Курской дуге, войска, которыми командовал Иван Конев, всегда побеждали. На счету маршала — блестяще проведенные операции по освобождению Украины, Белоруссии, Польши, Чехословакии, эффектный поворот танковых армий на Берлин. Взятие столицы Третьего рейха принято считать вершиной боевой биографии Ивана Конева. Но сам он так не считал:
В смертельной схватке под Москвой осенью 1941 года ценой огромных людских и материальных потерь, на тонкой грани нервного срыва, пули в голову или расстрела у ближайшей полуразрушенной стены, три будущих маршала — Жуков, Рокоссовский и Конев — удержали фронт и не сдали столицу врагу.
В воспоминаниях Рокоссовского есть эпизод, относящийся к 8-9 октября 1941 года. Конев командовал тогда Западным фронтом, разгромленным в ходе наступления немецкой группы армий «Центр». Вяземская катастрофа вошла в историю Великой Отечественной войны как самое тяжелое поражение Красной армии. В котел западнее Вязьмы попали четыре армии в составе 37 дивизий, 9 танковых бригад и 31 артиллерийского полка. Безвозвратные потери составили почти миллион человек, из них 380 тысяч убитыми и 600 тысяч взятыми в плен.
В штаб Западного фронта приехали Молотов и Ворошилов. «Первый маршал» бросился на Конева с наганом:
Наган у Ворошилова отняли, но история на этом не закончилась. Вернувшись в Москву, Ворошилов доложил Сталину, что командующий фронтом Конев своими действиями открыл немцам дорогу на Москву. Сталин приказал Жукову принять командование Западным фронтом, а Конева отдать под трибунал. Осенью 1941 года это почти наверняка означало расстрел.
Жуков позвонил Сталину и заступился за Конева: «Конев — талантливый полководец. Ну расстреляем еще одного полководца, а где взять замену?» После паузы Сталин недовольно проговорил: «Действуйте по своему усмотрению». В «Воспоминаниях и размышлениях» Георгий Константинович Жуков приводит разговор со Сталиным в более нейтральных тонах, но суть та же: он спас Конева, согласившись взять его своим заместителем, а затем отправил его командовать второстепенным Калининским фронтом.
Четверть века спустя, в 1966 году, Конев вернулся к самому болезненному эпизоду своей военной карьеры. В письме в редакцию «Военно-исторического журнала» он пишет: «Должен заявить, что в воспоминаниях Жукова Г. К. допущено много вымысла с полным искажением исторической правды. Видимо, т. Жуковым руководили какие-то иные личные мотивы, чем правдивое описание важнейших событий минувшей войны. Что касается оценки действий Западного фронта в период моего командования в октябре 1941 года, то здесь не только искажена историческая правда, а возведена недопустимая клевета на деятельность командования Западного фронта».
Далее Конев по пунктам опровергает воспоминания Жукова. По его версии, армии Западного фронта попали в окружение под Вязьмой потому, что не имели возможности отойти: «Куда отводить, к Москве?» — пишет Конев.
И далее продолжает: «В тылу Западного фронта никаких рубежей, занятых войсками, не было. Ведь факт, что окруженные войска 19-й, 20-й, и 32-й армий привлекли на себя около 30 дивизий противника. Войска этих армий не бежали, а героически дрались, что и дало возможность выиграть во времени 8-10 суток для подхода резервов Ставки и организации обороны на Можайском рубеже».
До конца жизни Конев был уверен, что именно Вяземский котел остановил наступление немцев на Москву, дал время организовать ее оборону, чем спас столицу и повлиял на весь ход войны.
Что же касается эпизода со спасением его от гнева Сталина, то и тут у Конева абсолютно иная версия: «Прибытие товарищей Молотова, Ворошилова и Василевского на Западный фронт не было связано с целями, на которые намекает Жуков, то есть со снятием командования фронта. Во всяком случае, никакого расследования комиссия не вела. Спросите товарища Ворошилова».
Начальным этапом Московского сражения стала Вяземская оборонительная операция, закончившаяся катастрофой. Коневу всегда вменяли это в вину. Но войска Западного фронта, погибая, смогли задержать наступление немцев. И в конце концов именно их подвиг стал одной из ключевых составляющих будущей победы.
В своей автобиографии при вступлении в партию Иван Степанович Конев писал: «Родился в 1897 году в деревне Лодейно, Подосиновский район, Северный край, в семье бедного крестьянина. Окончил сельскую школу и дальше учиться не мог из-за отсутствия средств и работников в семье. С малых лет работал в хозяйстве отца, когда мне было 12 лет, пошел на отхожие заработки по выработке и сплаву леса, так как это единственный заработок в нашем крае».
Иметь безупречное рабоче-крестьянское происхождение в то время было очень важно. Однако в этой автобиографии будущий маршал прибедняется в буквальном смысле слова. Его дед кроме крепкого хозяйства имел бакалейную лавку, трактир и ямскую станцию. Родные братья отца Федор и Григорий служили в Санкт-Петербурге в Императорской гвардии, оба дослужились до унтер-офицеров. Григорий удостоился чести стоять на посту №1 у спальни императора Николая II, а Федор, вернувшись домой после демобилизации, получил должность урядника.
Ваня Конев был из той же гвардейской породы: высокий, белокурый, голубоглазый, прекрасно физически развитый. Работать начал в 15 лет, а до того учился в церковно-приходской школе и земском четырехклассном училище. Был грамотным, поэтому лес не валил, а получил на сплаве место табельщика.
«Неточности» автобиографии едва не стоили Коневу карьеры, а могли стоить и жизни. В 1937 году, во время чистки РККА, на него написали донос: «Скрыл кулацкое происхождение, дядя был урядником». Но обошлось.
В 1916 году Иван Конев был мобилизован и зачислен в бригаду тяжелой артиллерии. Но в военных действиях Первой мировой Иван Конев участия принять не успел. Он учился на фейерверкера в Москве, где «пришлось хорошо освоить геометрию и тригонометрию». Там же ему в руки попала газета «Русское слово», из которой он узнал «правду о нравах царского двора, о царице-немке, о Распутине, об упадке, который охватил Россию». Дальнейшую революционную премудрость вологодский крестьянин постигал из весьма популярной в то время «Азбуки коммунизма» под редакцией Бухарина и Преображенского.
Вернувшись в родное Лодейно, решил, что теорию пора проверить на практике.
В 1918 году Конев вступил в партию большевиков и был назначен военным комиссаром города Никольска Вологодской губернии. Следует отдать должное военкому, от «правильной линии» он не отошел. Получив партийное задание подавить контрреволюционное восстание в пяти волостях губернии и отряд Красной гвардии в сто человек при двух пулеметах Максима, он, рискуя жизнью, лично провел разведку в бунтующих волостях, выявил зачинщиков, которых затем аккуратно арестовал, обойдясь без популярного в то время массового кровопролития.
Отбирать по деревням хлеб и скот у крестьян и ловить по вологодским лесам несогласных с этим мужиков — не так представлял себе революцию и борьбу за счастье трудящихся всей земли 20-летний Ваня Конев. Он стал проситься на фронт. Фронтов в то время хватало на всех заинтересованных, и долго просить не пришлось.
18 июня 1918 года в газете «Плуг и молот» Никольского укома РКП появилась заметка:
Неспокойное время гражданских войн — это еще и время больших возможностей. Недоучившиеся студенты, бывшие шарманщики, приказчики, чулочники, а особенно хорошо обученные фейерверкеры при определенных обстоятельствах становились комбригами, наркомвоенморами, генералами и маршалами.
За три года Иван Конев прошел с боями путь от Вятки до Владивостока и из командира красногвардейского отряда вырос в комиссара штаба Народно-революционной армии Дальневосточной республики.
Осенью 1919 года его назначили комиссаром красного бронепоезда №102 «Грозный», вооруженного 4 пушками и 12 пулеметами, с железным экипажем из 60 балтийских моряков. Созданные для ведения боевых действий вдоль железных дорог, бронепоезда были в то время большой силой, заменяя артиллерию и танки.
На подходе к Омску белогвардейцы взорвали мост через Иртыш. Было решено перетащить бронепоезд на другой берег, проложив рельсы прямо по льду реки. Казалось бы невероятную эту задачу решили всего за сутки.
От армейских партийных организаций Дальнего Востока Конев был направлен делегатом на Х съезд РКП (б). В семейных архивах Коневых хранится групповая фотография участников съезда с Лениным.
С Дальнего Востока Конев привез жену. Ради высокого голубоглазого красавца Анна Волошина ушла от мужа и дочери. Работая прислугой в господском доме, она влюбилась в хозяина и родила от него ребенка. В 1921 году муж эмигрировал в Харбин, ехать с ним она отказалась — осталась с комиссаром бронепоезда. Когда Иван тяжело болел тифом, месяц выхаживала его, отпаивая клюквенным морсом.
Анна родила Коневу двоих детей: в 1923 году — дочь Майю, в 1928-м — сына Гелия. Но дальше семейная жизнь не сложилась. Нюра, как ее называл Конев, любила веселье, шумные компании, ее всегда окружали друзья, а он хотел тишины и домашнего уюта. У нее случился роман с его подчиненным. Они продолжали жить вместе, но только ради детей.
На фронте Конев встретил свою вторую любовь — 19-летнюю Тоню Васильеву. В 18 лет она ушла добровольцем на фронт. Летом 1941-го получила контузию подо Ржевом. После перевода Конева на Калининский фронт Тоню прислали следить за хозяйством командующего. Когда они встретились в первый раз, он очень спешил. Надевая шинель, поздоровался, пожал ей руку и просто сказал: «Будь хозяйкой». Ее тогда поразило, какой он худой и измученный.
Конев уже несколько лет страдал от язвы желудка. Тоня взяла на себя все заботы о нем. Закрыла все бытовые проблемы, окружила теплом и любовью.
Они прожили вместе 31 год. Официально расписались только в 1960-м, но с пометкой «фактически в браке с 1942 года». Их дочь Наталья родилась в 1947 году. Окончила филфак МГУ, профессор кафедры языкознания и литературы, автор нескольких книг об отце.
Между Гражданской и Великой Отечественной Конев учился и быстро рос в званиях.
В 1925-1926 годах — курсы усовершенствования высшего начальствующего состава РККА. Командовал полком, затем дивизией. В 1932-м получил направление в Особую группу Военной академии РККА для высшего комсостава. О трех годах учебы в Особой группе Конев вспоминал:
Учили командиров Красной армии основательно. Наряду с огромным массивом теоретических знаний они получали и предельно конкретные практические навыки. Слушатели Особой группы учились вождению танков, сдавали зачет на штурмана авиации, вели артиллерийские стрельбы, выезжали на моря, где знакомились с кораблями и подводными лодками.
В 1937-1938 годах высший командный состав РККА, имевший боевой опыт и обученный в академии, был на две трети уничтожен в ходе репрессий. Многих из них Конев знал близко. Маршал Советского Союза, первый кавалер ордена Красного Знамени Василий Блюхер, у которого Конев год был комиссаром на Дальнем Востоке, умер под пытками во внутренней тюрьме НКВД на Лубянке. С маршалом Михаилом Тухачевским Конев учился в академии. Командарм 1-го ранга Иероним Уборевич был его непосредственным начальником в Белорусском военном округе. Оба были расстреляны.
Знакомство с каждым из них, а также с Фельдманом, Якиром, Корком (начальник Академии РККА) и многими другими, в атмосфере доносов и страха уже само по себе становилось смертельно опасным. В НКВД и на Конева подготовили досье, из которого следовало, что он «защитник и покровитель врагов народа». Конева вызвали в Москву с вещами. Он ждал ареста, но вместо этого его отправили командовать Особым корпусом в Монголию.
В январе 1941 года генерал-лейтенант Конев был назначен командующим Северо-Кавказским военным округом. Там он сформировал 19-армию и в середине июня 1941 года под видом учений сосредоточил ее на Украине, в районе Черкасс и Белой Церкви. Там 22 июня 1941 года он встретил начало войны.
19-й армии был дан приказ форсированным маршем двигаться в район Киева и занять оборону, но в то время, когда головные части уже подходили к Киеву, последовал новый приказ: армию по тревоге грузить в эшелоны в том порядке, в каком части будут подходить к станциям погрузки, и перебрасывать в район Витебска.
Когда части 19-й армии начали прибывать в указанный район, там уже хозяйничали танки 20-й танковой дивизии Гота и творился ад. Конев получил приказ контратаковать и отбить город, но его основные силы еще не подошли. В результате 19-я армия, едва вступив в бой, была частично уничтожена, частично окружена и вырывалась из котла отдельными соединениями.
Вместе с рядовыми бойцами сражался их командующий. «Командарм был бесстрашен и героически храбр, — рассказывает адъютант Конева Александр Саломахин. — Иногда он лез в самое пекло».
В одном из боев Конев подбил танк. У Натальи Коневой хранится магнитофонная запись с рассказом маршала об этом случае.
У шоссе в Рудню Конев увидел брошенную сорокопятку и сидевшего на обочине одинокого солдата.
— Решил драться? — спросил командарм.
— Так точно, товарищ генерал!
— Надо орудие вытянуть на шоссе и, если кто появится, бить прямо в лоб.
— Одному несподручно.
Дали еще несколько выстрелов, и закончились снаряды. В командирской машине под огнем стали уходить через поле, но машина, как назло, застряла. Бросили машину — и бегом к деревне. По дороге был ранен начальник политотдела. Вместе с адъютантом и солдатом вытащили его из-под огня. За деревней на высотке увидели брошенный бензовоз. На нем, укрываясь за высоткой, ушли от танков и к вечеру добрались в штаб армии.
В штабе Конева уже считали погибшим:
Под Витебском, Оршей и Смоленском погибла почти вся 19-я армия. Из окружения Коневу удалось вывести лишь штаб с полком связи.
Первые два года войны были крайне тяжелыми для Красной армии. Сильный, опытный, прекрасно вооруженный и не знавший поражений враг — и неготовность своих войск, ошибки командования... Все это приводило к огромным потерям. В котлах гибли целые армии. Этот период войны был неудачным и для Ивана Конева. После Вяземской катастрофы его назначили командующим Калининским фронтом. Калинин удержать не удалось.
С именами Конева и Жукова связана «ржевская мясорубка», в которой только зимой и весной 1942 года потери Красной армии составили около 770 тысяч человек. Конев руководил Холм-Жирковской оборонительной операцией, в ходе которой в окружение попали 39-я армия и 11-й кавалерийский корпус. Оказавшиеся в котле войска сражались храбро и упорно, многим частям удалось вырваться из окружения. Но и потери были велики: больше 50 тысяч убитых и пропавших без вести, была оставлена почти вся техника.
Неудачей закончилась и Старорусская наступательная операция («Полярная звезда») Северо-Западного фронта, которой руководили Жуков, Тимошенко и Конев. Поставленной цели — окружить и уничтожить 16-ю немецкую армию в районе Демянского выступа — достичь не удалось. Безвозвратные потери фронта составили более 30 тысяч человек.
Главнокомандующий понимал, что хороших полководцев у него не так уж много и их лучше беречь. С Буденным и Ворошиловым войну не выиграть. В один из самых тяжелых дней войны Сталин позвонил Коневу и неожиданно заговорил о себе в третьем лице. Таким своеобразным способом напуганный человек извинялся за поступки никогда не признававшего своих ошибок вождя:
Одной из причин поражений в первые два года войны Конев считал неумение нашего командования правильно организовать оборону. Перед войной командиров учили наступать, а не сражаться в окружении и выводить войска и технику из котлов. Но именно организованное отступление, по мнению Конева, — «самый сложный вид боевых действий»:
В одной из записных книжек Конева есть цитата из дневника Льва Толстого: «Необстрелянные войска не могут отступать, они бегут». Маршал находил это суждение очень точным. «Войну и мир» он перечитывал много раз.
Положение на фронтах коренным образом изменилось летом 1943 года после сражения на Курской дуге. Конев командовал Степным фронтом, успешные действия которого во многом и определили исход Курской битвы.
Степной фронт находился в резерве Ставки, и введение этого фронта в боевые действия сорвало немецкое наступление на самом сложном первом этапе Курской битвы. Коневу удалось отбросить ударные группировки немцев в их исходное положение, а затем развить наступление.
5 августа войска Степного фронта освободили Белгород. В честь этой победы в Москве был произведен салют 15 залпами из 120 орудий — первый победный салют войны. А 22 августа Москва снова салютовала Коневу: в результате ночного штурма был освобожден Харьков.
С этого времени и до конца войны войска, которыми командовал Иван Конев, только наступали и всегда побеждали.
В качестве командующего фронтом Конев провел самое большое число стратегических операций, включая немалое количество окружений противника — клещей и котлов.
Одной из самых сложных и успешных стала Корсунь-Шевченковская операция, которую историки называют вторым Сталинградом. В ходе нее была окружена крупная группировка немецких войск на Правобережной Украине. И хотя части соединений удалось вырваться из котла, немецкие потери составили до 100 тысяч человек. За эту операцию в феврале 1944 года Ивану Коневу было присвоено звание маршала Советского Союза.
В марте и апреле 1944 года за месяц боев войска Конева прошли по весенней распутице и бездорожью более 300 километров на запад. 26 марта они первыми достигли государственной границы СССР. С мая 1944 года и до конца войны маршал Конев командовал 1-м Украинским фронтом. За освобождение Львова он был удостоен звания Героя Советского Союза. А 30 марта 1945 года вместе с Жуковым и Рокоссовским награжден высшим военным орденом СССР — орденом Победы.
Славу взятия Берлина Конев разделил с Жуковым — так решил Сталин. Две танковые армии 1-го Украинского фронта ворвались в Берлин с юга. Танкисты Рыбалко были в 300 метрах от Рейхстага, но Сталин приказал им остановиться и дать возможность поставить финальную точку 1-му Белорусскому фронту маршала Жукова.
Великая Отечественная война вывела бывшего вологодского крестьянина Ивана Конева в высшую военную элиту страны. В 1945 году он был назначен Верховным комиссаром Австрии. В 1946-м — главнокомандующим Сухопутными войсками и заместителем Министра обороны СССР.
В 1953 году Конев с группой офицеров участвовал в аресте Лаврентия Берии и председательствовал во время суда над ним. Вряд ли в эти дни он не вспоминал умершего под пытками на Лубянке Василия Блюхера, которого Берия лично допрашивал семь раз.
В 1955 году маршал Конев был назначен главнокомандующим Объединенными вооруженными силами стран Варшавского договора. На этом посту он в 1956 году руководил подавлением Венгерского восстания, или контрреволюционного мятежа в Венгрии, как эти события называли в СССР.
В 1957 году Никита Хрущев, напуганный популярностью Георгия Жукова в войсках и в стране, обвинил маршала Победы в бонапартизме и нарушении ленинских принципов руководства вооруженными силами. Конев поддержал Хрущева. За его подписью в газете «Правда» вышла жесткая обличительная статья, направленная против Жукова. До конца жизни Иван Степанович оправдывался, что статью писал не он, а подписать ее заставили его Хрущев и партийная дисциплина. Жуков его не простил.
В последние годы жизни Иван Степанович Конев писал военные мемуары. В них он самым скрупулезным образом разбирал ход военных операций Великой Отечественной войны. Читать их людям гражданским сложно, но для будущих полководцев они, по-видимому, представляют пользу и интерес.
Умер Иван Степанович Конев 21 мая 1973 года. Его прах был захоронен у Кремлевской стены с высшими военными почестями.