24 мая исполняется 30 лет со дня премьеры «Храброго сердца» — фильма, который принес режиссеру Мэлу Гибсону «Оскар» и непреходящую народную любовь по обе стороны Атлантики. «Лента.ру» вспоминает, как создавался фильм, в свободной мифологической форме рассказывающий историю борца за независимость Шотландии Уильяма Уоллеса.
Невероятно, но шотландцы в XIV веке уже не красили лица очень стойкой синей краской. Эта традиция имела хождение во времена римского владычества на британских островах, то есть за тысячу лет до событий, описанных в фильме Мэла Гибсона «Храброе сердце». И тем не менее и сегодня, вдохновленные голливудским вымыслом, фанаты шотландских футбольных клубов наносят на лицо синий мейкап, который по-прежнему отлично выполняет свою первоначальную функцию, устрашая встречных супостатов.
Традиция была заложена в 1995-м, когда Мэл Гибсон перевоплотился в Уилльяма Уоллеса — легендарного борца за независимость Шотландии рубежа XIII-XIV веков. Фильм охватывает всю недолгую жизнь Уоллеса — с детства и до гибели на английской плахе в 35. В детстве Уоллес теряет отца, убитого в составе шотландской делегации, которую обманом заманил на погибель король Эдуард I Длинноногий (Патрик МакГуэн). Жаждущего возмездия мальчика увозит в Европу дядя Аргайл (Брайан Кокс). По его словам, сначала надо научиться работать головой, а потом уже размахивать мечом. Вернувшись на родину, Уильям видит ужесточение нравов — англичане только что ввели право первой ночи. Это заставляет Уоллеса жениться на любимой с детства Маррон (Кэтрин МакКормак) тайно. Когда англичане фактически казнят Маррон, у Уильяма не остается другого смысла в жизни, кроме мести и, как следствие, борьбы за свободу своей маленькой, но гордой страны.
По словам Гибсона, в «Храбром сердце» примерно 80 процентов вымысла. Следующими режиссерскими проектами Гибсона, как известно, были «Страсти Христовы» (снятые на латыни и арамейском) и «Апокалипсис» (на языке, максимально приближенном к древним майя), так что оценка исторической достоверности для него явно не пустой звук. Тем не менее Гибсон загорелся «Храбрым сердцем» после первого знакомства со сценарием. На тот момент фильмом уже занимался продюсер Алан Лэдд-младший, который настаивал на том, чтобы Гибсон не только срежиссировал картину, но и сыграл главную роль.
Актер на тот момент находился на пике славы и как раз собирался заняться режиссурой. Однако дебютировать столь масштабно Гибсон не спешил, а для главной роли небезосновательно считал себя староватым (на момент начала съемок ему было 39). Вместо себя он предлагал Брэда Питта (только что сыгравшего в «Легендах осени») или Джейсона Патрика. Однако продюсеры были непреклонны, и Мэлу пришлось отрастить волосы, набрать необходимую физическую форму и примерить шотландский килт самостоятельно. Кстати, знаменитая сцена, в которой Уоллес и его дружина дразнят англичан голыми задами — тоже вымысел. Дело в том, что и шотландские юбки, и форма английской армии вошли в обиход только в XVII веке. В фильме этот анахронизм нужен не только для красоты, но и для того, чтобы противников было легче различать — в реальности между двумя толпами чумазых мужиков было куда меньше различий. Впрочем, на экране их и вовсе сыграли одни и те же люди.
Дело в том, что толпы массовки как раз обусловили выбор основного места съемок, которые преимущественно прошли в Ирландии (и лишь малой частью на родине Уоллеса). Правительство страны предоставило 1600 новобранцев из действующей армии, каждому было разрешено отрастить бороду. В самой яркой и масштабной батальной сцене фильма Гибсон остроумно использовал массовку для показа обеих армий — если присмотреться, может показаться, что люди собираются воевать сами с собой. Сегодня это выглядит не уловкой, а своеобразным поэтическим жестом.
Гибсон рассказывал, что для съемок в Шотландии случайно выбрали самое дождливое место. Несмотря на то что на этом этапе не хватало солнечных дней (их было три), погода создала в кадре нужное грозовое настроение. Рэндалл Уоллес, как уже было сказано, очень свободно обращался с историческими фактами. И едва ли не самая выдающаяся вольность касается романтической линии между Уильямом и принцессой Изабеллой — прототипу героини Софи Марсо на момент описываемых событий едва исполнилось десять лет. Зато сам сюжет о том, как обреченный бунтарь испортил кровь английским королям, безусловно, стоило выдумать, а затем экранизировать.
Впрочем, вся эта романтика могла не сработать в руках другого режиссера. Сложно поверить, что до «Храброго сердца» Гибсон снял всего один фильм. Причем совсем другой направленности — сентиментальную драму «Человек без лица». С «Храбрым сердцем» этот фильм роднит разве что сотрудничество с композитором Джеймсом Хорнером. Жизнь и судьбу Уильяма Уоллеса он озвучил не хуже, чем «Титаник», за который у Хорнера «Оскар».
Впрочем, важнее, что, помимо самостоятельной ценности, саундтрек Хорнера — идеальный инструмент для достижения поставленных Гибсоном целей. В частности, он построен вокруг волынок и флейт, но основная тема написана в противовес берсеркерскому пафосу и звучит ненавязчиво и даже ласково.
Таким же образом организована и работа оператора Джона Талла — за «Храброе сердце» он получил второй подряд «Оскар» (первый был годом раньше за «Легенды осени»). С одной стороны, в кадре действуют грязные, нечесаные деревенщины. С другой — каждый кадр, посвященный героям-шотландцам, выстроен таким образом, что они как бы прорастают сквозь невероятный пейзаж, всякий раз занимающий большую часть пространства, как на картинах мастеров северного возрождения. Как будто бы на стороне Уоллеса не только правда и не слишком почитаемые в средневековой Англии демократические принципы, но и сама природа. Да что там, видовые съемки здесь впечатляют, пожалуй, больше, чем новозеландские просторы из «Властелина колец».
Книга была, разумеется, фальшивой, но намерение — вполне серьезным. Важное свойство эпоса — это универсальность восприятия. Именно поэтому, вероятно, Гибсон легко впустил в своего героя легендарные архетипы в диапазоне от Робин Гуда до Гамлета, которого несколькими годами ранее блестяще сыграл в фильме Франко Дзеффирелли. На славянских территориях в шотландском герое вполне закономерно мерещатся тени Григория Мелехова и Тараса Бульбы (особенно в сцене с предательством Уоллеса ближайшим соратником Робертом Брюсом на поле боя). Не будет спекуляцией увидеть в этом фильме и первые подступы Гибсона к евангельским мотивам — например, в тех кадрах, где Уоллес едет на казнь, привязанный к тау-кресту. При этом Гибсон отказывается упрощать своего героя до штампованного благородного мученика.
Важным допущением Рэндалла Уоллеса, кстати, было превращение знатного (согласно источникам) Уильяма в крестьянина. Историческая правда наверняка снизила бы драматический накал, свела экзистенциальный бунт до обычной междоусобицы.
На экране же Гибсон так расставил акценты, что главный бой Уоллес дает лжи, предательству, несвободе и малодушию. Проклятые вопросы заставляют глаза героя светиться потусторонним напряжением, которое вряд ли, признаем, было свойственно прототипу-головорезу. Собственно, эта фирменная потусторонность (которая светится в глазах всех лучших гибсоновских героев) является одним из самых надежных магнитов, удерживающих внимание без малого три часа. Во второй части фильма: после смерти Маррон Гибсон играет Уоллеса как человека, еще до смерти перешедшего по ту сторону привычных представлений о добре, зле и благородстве. Его существо целиком состоит из устремленности к свободе — в религиозном или даже экзистенциальном смысле.
Ввиду всех этих причин «Храброе сердце» замечательно стареет — вернее, будто бы не стареет вовсе. В отличие от других голливудских пеплумов рубежа тысячелетий (допустим, «Гладиатора»), фильм Гибсона великолепно смотрится и сегодня. Кажется, что именно магия этого фильма позволила режиссеру пережить недавнюю отмену. И кто знает, быть может, его история еще не закончена: по словам Гибсона, у него до сих пор хранится смонтированная четырехчасовая версия «Храброго сердца». В том, что такой фильм составит честь любой стриминговой платформе, сомневаться не приходится.