Президент России Владимир Путин заявил, что российские военные уже решают задачу создания буферной зоны в приграничных территориях. Вместе с этим на днях Киев направил в тыловые российские регионы уже не первую огромную волну беспилотников, которые хотя и не принесли значительного ущерба, но заставили многих россиян понервничать. Поможет ли справиться с этим создание буферной зоны и какую задачу вообще такие операции решают в военных конфликтах, «Ленте.ру» рассказал военный аналитик, сооснователь информационно-аналитического проекта «Ватфор» Сергей Полетаев.
«Лента.ру»: Президент заявил, что поставлена задача создания буферной зоны перед российскими регионами. Что это должно дать? Украинских обстрелов и налетов дронов на российскую территорию станет меньше?
Сергей Полетаев: Налетов дронов не станет меньше. Станет потише в некоторых приграничных регионах. То есть это в первую очередь создается, чтобы не было рецидивов того, что было в Курске, в Курской области, в Судже в прошлом году. Тогда что получилось у нас? По сути, там не было линии фронта как таковой. У нас была граница, которая была прикрыта сравнительно слабыми силами. Противник этим воспользовался, и, как мы все это хорошо знаем, фактически застал нас врасплох. В первую очередь [буферная зона] против этого делается.
Сейчас напротив Суджи, напротив того района, где происходили эти бои, она уже фактически создается. То есть площадь и глубина наших действий в Сумской области сопоставимы с нашими действиями в Харьковской области, которые были в прошлом году в Волчанске. Там тоже шла речь о буферной зоне, она там создавалась для того, чтобы обезопасить Белгород. Надо сказать, что обстрелы Белгорода были тогда практически ежедневными. Сейчас они давно уже из новостей пропали.
Еще раз резюмирую. Это прежде всего против наземных [сил противника]. Что касается налетов дальних дронов, [создание буферной зоны] никак на это не повлияет.
Раз уж упомянули Волчанск, давайте поговорим про него еще. Почему в прошлом году наши военные уперлись в Волчанск, который находится у границы, и дальше не получилось пройти?
Чтобы говорить о том, получилось дальше пройти или нет, нужно знать, какие ставились задачи. Мы этого с вами не знаем. Соответственно, мы можем только гадать. Если ставилась задача взять Харьков, то она, как видно, решена не была. Если же была задача создать буферную зону на глубину в 10 километров, что официально заявлялось, то она вполне себе выполнена.
Как я только что говорил, в Белгороде стало значительно спокойнее. В этом смысле задача выполнена. А так мы можем посмотреть, как шли боевые действия. Мы противника застали врасплох, у него там паника была. Но через какое-то время им удалось перебросить подкрепления, наполнить пехотой линии укреплений, которые там строились. Они были не достроены во многом, но тем не менее позволили стабилизировать обстановку. Это если мы исходим из предположения, что там наши военные собирались двигаться дальше. Я в этом далеко не уверен, потому что силы и средства, которые были задействованы в Волчанске, соответствуют той операции, которая в итоге была проведена и которая официально заявлялась — создание буферной зоны на границе. А что там было на самом деле — уже историки расскажут.
Какой вообще буферная зона должна быть в идеале? Например, приграничные украинские регионы или вообще вся Украина?
Буферная зона в идеале для чего? Какую она функцию должна исполнить? Давайте это определим и тогда поймем, какой она должна быть.
Хорошо, тогда я вот так спрошу. А мы понимаем, какую задачу ставит наше руководство?
Сейчас я ее поднимаю так: нужно обезопасить направления, для которых существует угроза, от проведения новых наземных операций на нашей территории. Аналогичных Курской или попыткам прорыва под Белгородом. Также это нужно, чтобы отодвинуть линии обстрела подальше.
Чтобы снять такую опасность, нужно просто отодвинуть линию боевого соприкосновения, создать такое предполье на украинской территории, чтобы они не могли к границе подтащить тяжелую технику. Опять же, например, до боев за Волчанск в прошлом мае там постоянно шурудила украинская ПВО. Ходили слухи, что блуждающие «Пэтриоты», которые работали с нашей территории в Белгородской области, подловили несколько наших боевых самолетов и вертолетов. Сейчас об этом тоже уже давно не слышно, в частности потому, что [украинской ПВО] там стало находиться небезопасно. Это уже зона боевых действий.
Буферная зона работает достаточно локально. Чтобы непосредственно во время войны обезопасить ближний тыл, нужно создавать буферную зону глубиной 10-15 километров. Может быть, не на всем протяжении, может быть, участками. Например, в Харьковской области со стороны Белгородской там два таких участка. И в принципе этого достаточно.
А что делать с постоянными атаками дронами наших тыловых районов?
Здесь единственный вариант, который может быть, это выполнение задач специальной военной операции, извиняюсь за казенную формулировку. То есть, говоря по-русски, ликвидация украинского режима и украинского государства в нынешнем виде, потому что украинское государство построено на том принципе, что в идеологической основе Украины лежит вражда с Россией. Вражда, которая за 35 лет дошла до войны. И этот фарш назад прокрутить невозможно.
Нужно просто украинскую вертикаль управления, основанную на этой идеологии, демонтировать и ликвидировать. Именно как организационную структуру. И в некотором смысле переучредить украинское государство на каких-то других принципах.
За последние несколько месяцев все чаще и чаще повторяются массированные налеты дронов на российские регионы. Это Украина настолько нарастила их производство или ВСУ изменили тактику их применения?
Разумеется, она его нарастила. Есть статистика, ее там энтузиасты ведут, просто по официальным сообщениям можно посмотреть. Да, там в несколько раз выросло производство, скажем, за последний год. Может, не на порядок, но близко к этому. Дроны относительно несложные.
Однако в силу малого боезаряда от них особого ущерба нет. Это не крылатая ракета, которая несет тонну взрывчатки, это, как я уже сказал, 30-50 килограммов. Это простые пластиковые машины с простейшим поршневым двигателем. Они намного проще и намного примитивнее, чем, например, российские «Герани». Но их весьма сложно обнаружить, отследить и сбить.
И это еще полбеды, мы более-менее научились это делать за последнее время.
То есть им не обязательно даже устраивать массированные налеты. Им важно прорваться в Московский регион. И им не надо никуда попадать. Поначалу были единичные налеты в «Сити», попадали в Кремль. Им это не надо. Им надо нарушить спокойную тыловую жизнь. И это серьезно.
Я уже писал об этом раньше и остаюсь при своем мнении, что надо серьезно к этой угрозе относиться. Иначе будут проблемы.
Если заглянуть в историю, то ничего нового не происходит. Третий-четвертый год ирано-иракской войны — этот период называется «война городов». У нас сейчас происходит такая война городов, вот просто в чистом виде. Но нам «выше падать», чем Украине, потому что у нас [гражданская] авиация работает. Мы не можем симметрично ответить, потому что у них авиационного сообщения нет вообще. Уже три года.
Каждую ночь с нашей стороны к ним летит кратно больше. И на порядки больше попадает по цели, потому что ПВО у них весьма истощено. Но поскольку это уже стало рутиной и там не происходит каких-то новостных поводов вроде прекращения полетов самолетов, этого нет в соцсетях, нет в новостях, а значит, этого как бы не было.