Противостояние СССР и США в годы холодной войны — противостояние в том числе разведывательных и военных структур этих стран. Как ни странно, в нем принимали участие не только маститые стратеги и глубоко законспирированные агенты. В этой истории нашлась роль и для пяти совсем молодых немецких программистов-самоучек, которые во второй половине 1980-х атаковали запретные сети американских военных по заказу КГБ. Найти преступников помогли не агенты ФБР или Секретной службы, а простой системный администратор из Калифорнии. «Лента.ру» вспоминает историю «ганноверской пятерки».
Крестьянин Эрнст Борсум часто прогуливался в лесу на окраине немецкого городка Целле в Нижней Саксонии. Когда на скрытой от посторонних глаз поляне, куда нечасто забирались даже местные жители, он увидел чей-то Volkswagen Passat, то решил, что его оставил любитель бега, умчавшийся по местным тропам. Когда Борсум из любопытства вернулся на то же место через несколько дней, машина все еще была припаркована. Оказавшись там в третий раз, мужчина убедился, что к автомобилю даже никто не подходил, а его капот был засыпан листьями. 1 июня 1989 года он позвонил в полицию.
Приехавший на место наряд обнаружил куда менее тривиальную находку, чем чья-то сломавшаяся машина. Неподалеку от нее полицейские заприметили место, показавшееся им странным на вид. Подойдя ближе, они увидели небольшой участок выгоревшей земли, в центре которого лежали человеческие кости.
Так были найдены останки человека, которого объявили пропавшим без вести за неделю до этого. 23 мая Карл Кох ушел с работы во время обеденного перерыва, сел в машину и больше его никто не видел живым. Следователи рассматривали лишь одну версию, которая и стала официальной, — самоубийство. Впрочем, среди соратников и сторонников Коха она никогда не пользовалась популярностью. Они многие годы будут настаивать, что 23-летний хакер был убит.
Первую половину жизни Коха — а это всего лишь 12 лет — сложно назвать счастливым детством. Он родился в 1965-м в Ганновере в семье, которая пыталась выглядеть хорошо в глазах соседей, но была раздираема изнутри проблемами. Родители маленького Карла все время ссорились, отец Вернер начал топить злость в бутылке, мать Агнес не выдержала и ушла от мужа.
Карл и его старшая сестра Кристина остались жить с матерью, но лучше не становилось. Кристина в какой-то момент, будучи еще подростком, попыталась свести счеты с жизнью, но осталась жива. А когда Карлу было всего 11 лет, его мать умерла. Причиной стало онкологическое заболевание.
Вернер Кох поступил так, как и полагалось поступить относительно добропорядочному отцу, — забрал детей и попытался, как умел, воспитать их. Правда, продолжал много пить, а вскоре в дом пришла его новая женщина, отношения с которой у детей не заладились. Жесткая атмосфера не могла не сказаться на ребенке. К 16 годам Карл уже принимал антидепрессанты, его характеризовали как тревожного и агрессивного ребенка. Со временем он пристрастился к гашишу.
Незаконные предпочтения подростка вряд ли можно назвать неожиданными. К ним своего сына в какой-то степени подтолкнул сам Вернер Кох. Когда мальчику было всего 14 лет, он подарил ему вторую часть культовой психоделической трилогии «Иллюминатус!» — «Золотое яблоко». В этом сатирическом постмодернистском романе описаны десятки конспирологических теорий, которые авторы — писатель Роберт Ши и анархист Робертом Уилсоном — смешали в фэнтезийный компот из мнений, событий, диалогов и галлюцинаций. С последним героям, как, впрочем, и авторам, особенно хорошо помогли запрещенные вещества.
Три года спустя, в 1982-м, в доме Коха появился компьютер. Вернер покупку не понимал и не одобрял, но смирился, поскольку сын сам накопил на нее деньги, занимаясь различными внеурочными занятиями в школе. После этого Карл с головой погрузился в программирование, но взаперти круглыми сутками не сидел. В том числе благодаря книге Ши и Уилсона в нем сформировались крайне детальные представления о том, каким должен быть мир, поэтому он стал активистом антифашистского и антиядерного кружка, членов которого отличал легкий флер леворадикальных взглядов.
Подросток с первого же выхода в сеть возьмет себе никнейм Hagbard — в честь одного из центральный персонажей «Иллюминатуса!» Хагбарда Селина. Однако в его повседневной жизни будет чуть меньше героизма, чем в протагонисте трилогии.
В начале 1980-х в ФРГ зародилось движение за свободный доступ к информации. Один из девизов организации Chaos Computer Club (ССС) сводится к тому, что все данные, кроме персональных, должны быть общедоступны.
«Chaos Computer Club — это галактическое сообщество живых существ, независимо от возраста, пола, этнической принадлежности или социального статуса. Это сообщество выступает за свободу информации и право человека на беспрепятственное трансграничное общение. Chaos Computer Club считает себя площадкой для хакеров, связующим звеном между хакерами, системными операторами, политиками и общественностью», — говорится на сайте объединения.
Но в 1981-м апломба в ней было несколько меньше — полулюбительское и полулегальное объединение подростков училось отстаивать свои идеалы в сети. Один из членов организации, Юрген Шалла, составил «Справочник хакера» — своеобразное введение в профессию.
Именно эта книга, вдобавок к «Иллюминатусу!», стала настольной для Карла Коха. Увлеченный новым дивным миром программирования подросток не смог окончить 11-й класс — просто не знал программу. Осенью 1983-го он попробовал еще раз проучиться год, но помешали уже обстоятельства — сначала ушла из жизни бабушка, потом с новой силой разгорелись скандалы с отцом и мачехой, которые так же внезапно прекратились — Вернер Кох, как и его первая жена, умер от рака.
Суровый и жестокий отец напоследок оставил сыну в наследство 100 тысяч марок — огромные деньги по тем временам, почти 40 тысяч советских рублей. Их хватило на аренду квартиры в Ганновере и покупку нового компьютера. Именно с его помощью Карл совершил первый взлом — от рук хакера-самоучки пострадали серверы Ганноверского университета. Как и предписывает устав ССС, Кох стянул оттуда какие-то закрытые данные, особой ценности, впрочем, не представлявшие.
Адаптироваться на пути, которым Кох пошел вместе с анархистами и радикалами с компьютерным уклоном, 19-летнему парню помогли его окончательно сформировавшиеся взгляды. Судя по всему, к тому моменту «Иллюминатус!» стал для него практически библией — он по кругу перечитывал трилогию, вынеся оттуда основной мыслью и посчитав доказанным существование группы иллюминатов — авторов тайного заговора, управлявших человечеством. Идеи ССС про свободный доступ к информации отлично легли на эту почву, и Кох решил посвятить себя поискам правды.
В группу также вошли другие новые знакомые Коха — прятавшийся от призыва компьютерный гик Дирк-Отто Бжезинский, программист крупной компании Focus Computer Маркус «Урмель» Гесс и крупье ганноверского казино Питер «Педро» Карл. Последний не умел доставать секретные сведения из закрытых систем, зато знал, где можно раздобыть наркотики, которыми увлекались все члены ячейки, кроме Гесса.
Всем им Кох и рассказывал свои теории о том, что иллюминаты планируют вот-вот развязать атомную войну, что в целом укладывалось к информационную картину первой половины 1980-х. Идеи своего товарища разделяли не все члены пятерки, однако это было вторично: для победы над всемирным заговором Кох планировал уничтожить интернет.
Но начинать приходилось с малого — с поиска надежно спрятанных в сетях компаний секретов, например, тех, что уже совпадали с интересами остальных участников неформального объединения, проводившего свои встречи в ганноверских пабах.
В 1985-м одной из их крупнейших жертв стала чикагская Национальная ускорительная лаборатория имени Ферми. К этому моменту Кох с подачи крупье-наркоторговца Педро пересел с марихуаны на кокаин, а после — и на ЛСД.
Первые партии запрещенных веществ были для хакеров бесплатными, последующие — нет. Преимущественно на них Кох и спустил остатки наследства отца, из-за чего, как полагают отдельные исследователи, ячейка могла нарушить неписаный этический кодекс ССС и принять участие в паре коммерческих взломов. В ходе одного из них могла пострадать компания Siemens.
Летом 1986-го, уже ставший безработным и получивший условный срок за попытку контрабанды гашиша, Педро настолько проникся идеями товарищей, что предложил им еще один способ заработка: взламывать американские компании и продавать их секреты Советскому Союзу.
План хакеров сложно было назвать надежным. С одной стороны, холодная война еще не закончилась, а пресса того времени уже очень много писала о разоблаченных советских шпионах, которым, по данным журналистов, платили весьма приличные деньги. С другой — связей с советской агентурой в ФРГ у совсем еще молодых людей не было никаких.
«Русские должны достаточно хорошо платить», — повторял Педро, в конце концов укоренив эту мысль в головах сообщников.
Кох понимал, что если встреча с сотрудниками КГБ когда-то и состоится, то к ней стоит быть максимально готовым. Благодаря известным ганноверским хакерам уязвимостям в почтовых программах того времени, им удалось пробраться на три десятка серверов, связанных с американскими военными корпорациями, министерством обороны и подконтрольными им научно-исследовательскими институтами. С них они выкачивали все документы, содержавшие ключевые слова, например «ядерный».
После этого настало время второй части плана. Отбывавший условный срок Педро, человек чуть более смелого и криминального склада характера, отправился в Восточный Берлин, где просто постучал в двери советского торгпредства и заявил открывшему их сотруднику, что у него есть деловое предложение к Москве. Тот в ответ лишь рассмеялся, однако Педро не уходил. Тогда к нему спустился некий человек, чья личность до сих пор остается неизвестной. По воспоминаниям самих хакеров, он представился Сергеем и был кадровым сотрудником КГБ Советского Союза.
Сергей и Педро договорились, что тот через несколько дней принесет уже добытые сведения, чтобы доказать перспективность сотрудничества с ячейкой CCC. Педро действительно вскоре вернулся, но отдал не все, а лишь некоторые из данных, а также перечень серверов с точными сведениями о том, какая интересующая Москву информация может лежать на каждом из них.
За это Педро получил жалкие 300 марок (примерно 150 долларов) вместо миллиона, который он требовал изначально, и просьбу принести что-то более существенное. Однако проверка даже этих схем серверов дала понять: ганноверские парни могут собирать информацию и сотрудничество с ними стоит расширить.
Перед новоявленными фрилансерами в КГБ сразу поставили крайне серьезную задачу. Москву интересовала вся закрытая информация о так и не выросшем «ребенке холодной войны» — Стратегической оборонной инициативе президента Рональда Рейгана, предусматривавшей создание системы противоракетной обороны космического базирования.
Кох и его приятели ураганом прошлись по IT-инфраструктуре американских военных. В список их жертв, пусть исследователи и сомневаются в его точности, вошли база межконтинентальных стратегических ракет, один из центров ЦРУ, Массачусетский технологический институт.
После этого хакеры прошлись ближним радиусом, ударив по расположенным в ФРГ авиабазе ВВС США в Рамштайне и логистическому центру армии США в Зекенхайме. Кроме того, досталось Европейскому командованию вооруженных сил США, центру связи на Окинаве в Японии и паре дивизий.
О проделках Коха и его друзей к тому моменту знали не только оперативные сотрудники КГБ, но и спецслужб США. Однако отследить аномальную сетевую активность и открыть охоту на хакера удалось не сотрудникам ЦРУ и даже не оперативникам ФБР. На след Коха первым вышел простой 36-летний системный администратор Клиффорд Столл, живший в тысячах километров от ганноверской группы и работавший в Национальной лаборатории имени Лоуренса.
В те годы работа за компьютером была платной, а для подсчета проведенного времени теми или иными сотрудниками использовались специальные программы. В лаборатории имени Лоуренса была своя разработка, код которой писался в разные годы разными людьми и на разных языках, что не мешало ей исправно работать. Однако в отчетах за июль 1986 года закралась странная ошибка: реально потраченное машинное время и его стоимость различались на 75 центов.
Столл только-только устроился на работу. Он, компьютерный гик, росший в эпоху хиппи и торжества антивоенных взглядов на фоне конфликта во Вьетнаме, некоторое время назад отказался от сотрудничества с крупной национальной лабораторией из-за ее участия в военных разработках.
Потеряв в деньгах, он выбрал лабораторию имени Лоуренса, тоже имевшую косвенное отношение к армии, но специализировавшуюся все-таки на фундаментальных изысканиях в области теоретической физики. Собственно, и сам он был по профессии астрофизиком, но переквалифицировался в сисадмины, потому что никак не мог найти себе работу по душе, за которую платили бы достаточно.
Это был человек, вошедший под ником Hunter. Разбираться с проблемой не стали — учетную запись просто удалили, решив не устраивать тягомотное разбирательство из-за такой мизерной суммы.
Однако уже на следующий день история получила неожиданное развитие: неизвестный мужчина из штата Мэриленд сообщил сотрудникам лаборатории по почте, в названии которой содержалось слово Docmaster, что кто-то пытался взломать его компьютер и этот кто-то действовал из стен учреждения или как минимум из его сети.
Беглая проверка показала, что этим человеком был Джо Свентек — известный программист того периода, работавший в лаборатории еще до того, как в нее пришел Столл. Но это вряд ли было возможно: Свентек сменил место работы на более респектабельное, отправившись в Кембриджский университет. Значит, кто-то просто воспользовался его учетной записью.
Хитроумная слежка за таинственным взломщиком продолжалась усилиями одного лишь Столла — в лаборатории Лоуренса самим фактом взлома обеспокоились, но военных секретов там не хранили. Задействовав самые причудливые комбинации технических средств того времени, системный администратор выяснил, как именно подключался гость сети и какую уязвимость он использовал — в той самой почтовой программе.
К слову, спустя годы исследователи предположат, что за компьютером по другую сторону океана сидел не Кох, а Гесс. В один из выходных дней он провел в сетях лаборатории три часа — скачал какие-то данные и файл со списком паролей, а потом, уже развлекаясь, просмотрел личные дела сотрудников, в том числе и самого Столла.
Тот уже на следующий день задокументировал это и отправил сведения в ФБР, но оперативники не придали большого значения истории про псевдо-Свентека, предположив, что взлом с проникновением — дело рук страдающих от скуки студентов Калифорнийского технологического университета. Впрочем, уже в сентябре того же года они изменили свое мнение.
В среду, 10 сентября 1986 года, в 07:51 фальшивый Свентек вновь вошел в свою учетную запись. Но надолго в сети лаборатории не задержался. Его путь лежал дальше — в MilNet, полузакрытые от посторонних глаз военные сети. Столл выяснил, что конкретной целью взломщика, вновь использовавшего ник Hunter, была учебная часть в штате Алабама. Но интересовала преступника не она сама, а расположенный неподалеку связанный с частью сетями Редстоунский арсенал — крупная, напичканная вооружением база, используемая, помимо армии, еще и ВВС и Космическими силами Соединенных Штатов. Это было уже серьезно.
На самой базе Столлу рассказали, что знали о попытках взлома, но списали все на шалости кого-то из местных. Одновременно с этим сисадмин обнаружил, что еще несколько учетных записей лаборатории Лоуренса используются для несанкционированного доступа к военным системам. Более того, одна из них скачивала данные о сотрудниках американской разведки из систем отдела обработки данных ЦРУ в Лэнгли.
На ней мужчина детально рассказал, как отслеживал путешествия таинственного хакера по американским военным сетям. Когда дошло до письма от человека с почтового адреса с упоминанием слова Docmaster, гости из ЦРУ удивились — это оказалось известное лишь очень немногим кодовое обозначение Службы радиоэлектронной разведки США, входившей в структуру Агентства национальной безопасности (АНБ). Видимо, узнавший о попытке взлома сотрудник решил не раскрывать себя и сообщил о проблеме простым письмом на общий адрес лаборатории Лоуренса.
Впрочем, итоги встречи Столла разочаровали. Представители разведки поблагодарили его и заявили, что расследуют инциденты, связанные с их сетями, но по остальным эпизодам лучше обратиться… в ФБР. Один из агентов пообещал поговорить со своим шефом — тем самым Эдвардом Мэннингом, чтобы тот дал добро на широкомасштабное расследование, но до той поры предложил Клиффорду Столлу продолжать самостоятельное наблюдение.
Детектив-любитель смирился. С удивлением он наблюдал за тем, как хакеры все ближе и ближе подбираются к военным и ядерным секретам Америки. В основе методики взломщика была одна и та же стратегия: он обыскивал сети, к которым уже получил доступ, пытаясь найти сохраненные нерадивыми сотрудниками логины и пароли от своих учетных записей.
После этого он сканировал сети других организаций, пытаясь найти обладателей похожих учетных записей, предполагая, что человек мог использовать один и тот же пароль. Это приносило успех чаще, чем можно предположить: в 1980-х компьютерная и информационная безопасность не были приоритетами профильных департаментов.
Столл же в это время, видя перемещения хакера по сети, пытался понять, где тот находится. После консультаций с физиками он с помощью простого осциллографа замерил разницу в сигналах, получаемых от устройства взломщика. Так удалось выяснить, что его точка входа в американские сети находится где-то в штате Вирджиния, а сам он — еще в тысячах километров от этого места. А значит — за пределами США. Вскоре Столл узнал номер телефона, через который преступник подключался к американским сетям, а после и его расположение — в офисе компании MITRE Corporation, тесно связанной с секретными военными разработками.
В MITRE Столл наконец-то нашел единомышленника. Местный системный администратор пусть и не до конца проникся масштабами проблемы, но поделился с коллегой списками звонков и сетевых соединений. Изучив их, Столл смог нарисовать более полноценную картину интересов взломщиков. Под угрозой был практически весь кластер военных организаций США, государственных и частных. И во всех сетях преступник делал только два запроса по ключевым словам, оставаясь в них порой лишь на минуту: nuclear («ядерный») и SDI (Strategic Defense Initiative — «Стратегическая оборонная инициатива»).
Наблюдая за ним и анализируя время его активности, Столл окончательно утвердился в мысли, что преступник находится за пределами США. Еще раз измерив время прохождения сигнала, он решил, что тот может работать из одной из стран НАТО, поскольку в ГДР, Чехословакии и Венгрии интернета еще не было. Под подозрение попали Франция, Италия и ФРГ.
6 декабря 1986 года Столл решил бегло просмотреть в поисковых системах того времени упоминания о европейских хакерах. Ему на глаза попались материалы об объединении Chaos Computer Club. Друзья Столла помогли ему отследить подключения к спутникам — так стало понятно, что речь идет о западногерманском хакере.
Чуть позже системный администратор случайно узнал о взломе американской Национальной лаборатории Ферми в США: преступники настолько обнаглели, что использовали логины Hagbard и Pengo — это были Кох и Хюбнер. Аналогично они поступили, проникнув в сети Стэнфордского университета.
Столл снова дежурно обзвонил все структуры в США, занимающиеся национальной безопасностью. Наконец, на его расследование обратили внимание. Из Агентства национальной безопасности звонили не переставая — всех испугало, что взломщик находится за пределами Соединенных Штатов, а значит, может быть связан с разведкой другой страны. Правда, привлечь его к ответственности в ФРГ вряд ли бы удалось — киберпреступность тогда не упоминалась в Уголовном кодексе этой страны и только-только стала наказуемой в США.
Обзаведясь знакомыми в немецкой почте, контролировавшей тогда подключения к интернету, он смог отследить преступника до конкретного компьютера. Но это явно была прокладка, расположенная в Бременском университете. Вскоре появился другой адрес — в Ганновере. Когда об этом рассказали немецким силовикам, прокуратура Бремена выразила готовность начать расследование, но только в случае получения официального запроса из Соединенных Штатов.
Формально на них не было грифа секретности, однако советские профильные специалисты благодаря им могли бы составить — и наверняка составили — достаточно четкое впечатление о положении дел и передовых разработках Вашингтона.
Через несколько дней Кох атаковал еще раз, на этот раз проникнув в сети космического отдела Air Force Systems Command — главного центра передовых разработок ВВС США. Пока он рылся в файлах, Столл отследил подключение с помощью коллег из ФРГ, и снова это оказалась новая локация — в университете Карлсруэ. Спустя два дня — новый взлом, но на этот раз опять из Ганновера. Два раза из четырех оказались достаточными, чтобы Столл начал искать связи в отделении немецкой почты именно в этом городе.
Все эти месяцы Столл буквально жил в лаборатории. Это вызывало крайнее возмущение его девушки Марты, практически переставшей видеть своего избранника. Ей мужчина пожаловался: чтобы друзья из Ганновера могли отследить хакера с точностью до конкретного дома, нужно, чтобы он оставался на связи как можно дольше — не минуты, как это происходило обычно, а часы.
Марта предложила наводнить сети оборонных ведомств и институтов фальшивыми документами, в которых бы обильно использовались интересующие взломщика ключевые слова. Это стало прорывом в расследовании: 16 января 1987 года хакер надолго завис в базах данных, скачивая написанные Столлом документы — суммарно это были 500 страниц, имитировавшие стенограммы совещаний, проектную документацию и другие файлы.
За два часа немецкая почта смогла сузить круг подозреваемых телефонных номеров, с которых подключался абонент из Ганновера, до 50, но после этого преступник отсоединился. Уголовная полиция ФРГ выразила готовность заняться делом и хоть завтра выехать по указанным адресам, пусть и добытым в рамках неформального расследования, но нужен был запрос от ФБР. Бюрократическая машина двигалась, но слишком медленно. Лишь в конце января Столла вызвали на закрытое совещание в Вашингтон. Во время нескольких встреч представители ФБР заявили, что считают дело бесперспективным, но с сисадмином захотел встретиться заместитель директора АНБ Гарри Дэниэлс.
21 июня, когда преступник вовсю искал несуществующие стратегии, на которые Столл намекнул в подделанных им «секретных» документах, его наконец-то отследили. 23 июня друзья из немецкой почты рассказали расследователю, что дома и на работе у гражданина ФРГ были проведены обыски, но арестовывать его не стали. Узнать детали от знакомых из ФБР, ЦРУ и АНБ сисадмин не смог. Лишь в апреле 1988 года в немецкой желтой прессе появилась сенсационная история о лихих хакерах, взломавших половину Америки. Вчитываясь в материал, Столл не верил своим глазам — в нем цитировались его секретные докладные, которые он отправлял в ФБР. Вскоре Столлу позвонили из The New York Times.
Новость быстро распространилась по Соединенным Штатам. Одному из журналистов в итоге удалось выяснить имя подозреваемого — им оказался Маркус Гесс. Он стал разговаривать с американской прессой, но вскоре были обнародованы имена остальных подозреваемых. 2 марта 1989 года всей «ганноверской пятерке» были предъявлены официальные обвинения.
Детали жизни Карла Коха с 1987 по 1989 год практически неизвестны. Он не давал интервью, но однажды написал что-то вроде записки, в которой раскрыл основные события тех лет. Известно, что еще в конце 1986 года хакер заподозрил слежку, хотя к тому времени он употреблял наркотики в таких количествах, что это могло привести к паранойе.
В какой-то момент он решил добровольно уйти из жизни, объяснив это страхом перед неким «каннибальским заговором». Поняв, что организму нужна передышка, он на несколько месяцев покинул проект и уехал на отдых в Испанию. По пути он сделал остановку в Амстердаме — городе доступных наркотиков.
В первой половине 1987 года он лечился в нескольких клиниках от зависимости, ему стало лучше. Кох даже окончил школу коммерции, после чего в июне 1988 года попытался найти легальную работу программиста. Но за этим последовал срыв, новая попытка излечиться, а затем и уголовное дело.
С 23 по 27 апреля 1989 года Кох практически жил в штаб-квартире криминальной полиции ФРГ. Там он дал детальные показания о своих преступлениях, а 22 мая его заселили в общежитие в Ганновере в статусе особо важного подозреваемого, сотрудничающего со следствием. На следующий день в обеденный перерыв он уехал с работы на своем Volkswagen Passat. Больше его никто не видел.
«Все великие анархисты погибают в 23», — сказано в «Иллюминатусе!», книге, в которой числа 23 и 5 наделены особым сакральным значением. Кох погиб в 23-летнем возрасте, 23-го числа 5-го месяца.
Эта история моментально обросла конспирологическими теориями: в убийстве хакера подозревали советскую, американскую и немецкую разведку. Но образ помешанного наркозависимого сыграл свою роль. Последний человек, видевший Коха, сказал журналистам, что он «нес какую-то чушь про инопланетян».
Остальным членам ганноверской группы повезло больше. Питер Карл получил два года условно, Дирк-Отто Бжезинский и Маркус Гесс — по одному году и восемь месяцев, тоже условно. Хюбнер наказания и вовсе избежал. Точный их доход от сотрудничества с КГБ остается неизвестным, но, по словам некоторых участников группировки, речь идет о 54 тысячах долларов.
Столл написал книгу о том, как искал Коха, и она стала бестселлером. В 1998-м немецкий режиссер Ганс-Кристиан Шмид снял фильм «23 — Все не так, как кажется», которому также сопутствовал относительный успех. Но это все, что осталось от той истории, за исключением пары телепередач. КГБ СССР или какие-то другие советские или российские структуры никогда не комментировали дело «ганноверской пятерки» и не признавали ее существование.