В России продолжают фиксировать факты насилия в кавказских семьях. Принуждение к браку, угрозы и унижения со стороны родственников мужа происходят как в республиках Северного Кавказа, так и в центральных регионах и странах Европы, куда мужчины специально вывозят россиянок, выросших в «традиционной» среде, пока те не «испортились», то есть не научились защищать свои права. Что происходит за закрытыми дверями в семьях, где царит насилие, «Ленте.ру» рассказали женщины, которым удалось сбежать от своих мужей.
Камилла и ее муж — оба из кавказских семей. В начале знакомства будущий супруг настойчиво ее добивался, но Камилла влюбилась в него не сразу — она была осторожна, замечала черты агрессивного и вспыльчивого человека. Но он продолжал ухаживать, и Камилла согласилась выйти за него замуж.
Опасения подтвердились очень быстро. Как только они съехались, муж стал следить за Камиллой — узнал пароль от телефона и постоянно проверял переписку жены.
Такое происходило практически каждый день. Общение с женщинами супруг Камиллы вскоре тоже начал контролировать. Все подруги оказались в черном списке. Муж запрещал Камилле работать и выходить без него из дома. Уходя, он забирал второй ключ.
«До замужества я работала. Мой последний день там запомнился тем, что муж пришел, наорал на всех и повел меня домой. Вот так я уволилась», — вспоминает Камилла.
Его отношение к жене иногда резко менялось — то он держал Камиллу как пленницу, то грозил выгнать. «Собирай вещи и уматывай», — бросал он.
Перед своими друзьями он то вел себя нормально, то демонстрировал пренебрежение к супруге. Мог оскорбить при посторонних или отпустить едкий комментарий. Но Камилла говорит, что при всем этом ее муж «не гулял и не пил».
Когда Камилла забеременела, она надеялась, что ребенок изменит их отношения к лучшему, — она видела, что он хорошо относится к чужим детям. Однако приступы гнева продолжались. Страх ее, наоборот, усилился, потому что она поняла, что с ребенком, скорее всего, не сможет уйти от мужа. Камилла попыталась скрыть беременность, но у нее ничего не вышло. Ожидание ребенка не смягчило мужа. Перепады его настроения продолжались, а слова становились все более пугающими и жестокими.
Больше всего Камилла боялась, что муж ее убьет, сам того не ведая, потому что в приступе ярости он переставал быть собой. Она боялась засыпать — ей казалось, что муж может выполнить угрозу и она не проснется.
Потом муж действительно стал браться за нож. С ним в руках он угрожающе шел на нее, проводил лезвием по ее рукам, ногам и лицу. Он будто издевался. «Ты что, я же опасен только на словах. Я ничего тебе не сделаю», — говорил он.
Бегство спровоцировал случайный звонок в мессенджер. На аватарке был незнакомый мужчина. Возможно, это был спам, мошенники или кто-то ошибся номером. Муж Камиллы увидел это и пришел в ярость. Последнее, что он сказал: «Лучше выйди из дома, пока я тебя не убил».
Камилла переночевала в полицейском участке. Утром она пришла домой, но примирения не случилось — муж продолжал оскорблять ее. Он отнял у супруги телефон и банковские карты и ушел на работу.
Через соседку по лестничной клетке Камилла нашла адрес убежища для женщин и уехала туда. Деньги на дорогу дала ей соседка.
Сейчас Камилла продолжает жить в шелтере, ее ребенок еще не родился. Она сменила все номера телефонов и через МФЦ удалила аккаунт на «Госуслугах». Бывший супруг донимал звонками и сообщениями ее родственников — умолял, чтобы Камилла вернулась к нему.
«Я не могла вернуться к родителям, потому что это был бы позор для них. Не пьет, не курит — зачем ушла? Первое время даже хотела сделать аборт, потому что думала, что без ребенка будет легче. Сейчас муж затих, но я не знаю, чего от него ожидать», — рассказывает она.
Амина познакомилась со своим будущим мужем в Грозном, куда приехала работать и учиться. В другой город родители ее не отпустили, так как были убеждены, что дочь должна выйти замуж.
«Муж казался вполне адекватным — с отличным образованием, хорошей работой и современными взглядами. Но сразу после свадьбы его поведение изменилось. Жить предстояло с его семьей, и это стал как будто другой человек. Я понимала, что с моим отцом развод мне не светит, и решила, что буду уживаться всеми силами», — рассказывает она.
Психологическое и экономическое насилие началось сразу. Всю зарплату следовало отдавать свекрови, передвигаться только по строго одобренным маршрутам: туда — можно ходить, туда — нельзя. «Бесконечное обслуживание бесконечных гостей», — описывает свою жизнь Амина.
К концу первой беременности началось физическое насилие.
Амина пыталась сбежать несколько раз, но каждая попытка была безуспешной. Родственники лишь сказали: «Делай так, чтобы тебя не били».
Наконец она сбежала к брату, но детей забрать с собой не удалось. Год она не могла с ними увидеться.
«В течение этого года мне удалось выйти на правозащитников, они подсказали, что и как можно cделать. Вместе мы разработали план, забрали детей и покинули Россию», — рассказывает собеседница «Ленты.ру». Сейчас Амина и ее дети проходят курс психотерапии. Ее старшая дочь была на грани суицида, другая «превратилась буквально в тень», а сыновья «ушли глубоко в себя».
Милана познакомилась с будущим супругом в университете в Ингушетии. Оба учились на юридическом. Чуть позже она узнала, что родственники мужа не разрешали ему на ней жениться, так как у нее не было кисти правой руки. Но они поженились, и очень скоро Милана поняла, что она в опасности. Ситуацию с домашним насилием усугубляло то, что ее муж оказался наркоманом.
«Там не было житья. Муж жил по схеме: изобьет меня, уедет, понаркоманит, и все по новой. У меня интеллигентная семья, все получили высшее образование. Родные со стороны супруга — сельские жители, которые попали из грязи в князи. Их отцу повезло — денежку заработал, в себя поверил», — описывает она родных своего мужа. По ее мнению, они имитируют глубоко религиозный образ жизни. Старшие сестры в этой семье носят хиджабы.
Наркотики супруг употреблял прямо во дворе и пытался подсадить на них жену. Она полагает, что мотивом были деньги ее родственников. Не помогало и то, что Милана работала в Следственном комитете. Ей пришлось уволиться и сидеть дома.
Она вспоминает, что насилие начиналось постепенно. Поначалу супруг говорил жене: «Слушай маму, слушай папу». Затем начались бытовые претензии со стороны сестры мужа: как-то раз она посчитала, что Милана не так пожарила рыбу, и из-за этого супруг прибежал на кухню и стал кричать на жену.
Когда Милана забеременела вторым ребенком, муж стал ее бить. Во время третьей беременности избиения стали еще сильнее. Камилла боялась, что ребенок родится с отклонениями.
Тогда она ушла от мужа, но детей ей не отдали. Милана понимала, что не сможет без них. Несколько недель она молилась. Вскоре позвонили соседи и сказали: «Твой пятилетний сын очень худой. Забери его». Позже мальчик рассказал, что родные отца настраивали его против матери, говорили, что она его не любит.
Дети в итоге стали жить с Миланой. Поначалу один из сыновей не принимал мать и пытался убежать. Он действительно выглядел исхудавшим и больным. Воспитательница в детском саду однажды позвонила и спросила: «Милана, а где твой мальчик был все это время? В концлагере?»
Каждый год сотни россиянок лишаются детей без суда. Причем это происходит не только на Кавказе — это случается в центральной части России и в странах Европы.
Например, Ольга Маркова познакомилась с будущим супругом-чеченцем в Австрии в 2009 году — приехала поступать в университет и встретила его в общей компании русскоязычных. Пара заключила брак по исламским обычаям. Ольга стала носить хиджаб. В 2010 году родился их первый сын, а в 2012-м — второй. Разногласия, по словам Ольги, начались в 2011 году, когда супруг привез из Чеченской Республики мать и двух сестер.
Пара решила разойтись, когда младшему сыну был всего месяц, а старшему два года. Муж стал жить отдельно, но детей навещал. Потом женился еще раз.
Чуть позже бывший супруг Ольги решил отнять у нее детей и уехал вместе с ними из страны. После его исчезновения суд в Австрии завел уголовное дело и лишил отца родительских прав. Маркова писала обращения в МВД, в прокуратуру Чеченской Республики и властям. По ее словам, приходили одни отписки, а позже она узнала, что родительских прав лишили уже ее: со слов бывшего супруга записали, что матерью она своим детям не является.
Руководительница правозащитного проекта «Кавказ без матери» Лидия Михальченко рассказывает, что в 2025 году число обращений к ним за помощью подскочило в пять раз. Отчасти они связывают это с увеличением аудитории в соцсетях. По ее словам, больше всего домашнее и гендерное насилие распространено в Чечне, Ингушетии и Дагестане. Во всех трех республиках это рутина, считает Михальченко.
Выезжая в Европу или европейскую часть России, мужчины из этих регионов часто продолжают практиковать обычное для них поведение.
Чеченка вернулась к родственникам, а те заперли ее в сарае. Чудом ей удалось позвонить подруге, которая жила в Австрии, и она связалась с правозащитниками. Тем временем женщине удалось уйти от родственников — якобы для того, чтобы примириться с супругом. Но она отправилась в другой регион — Дагестан. В Махачкале она хотела добиться развода с мужем в шариатском суде, однако судьи не встали на ее сторону и развод не одобрили. Более того, когда местные узнали, что ее начали искать в Чечне, они пытались вернуть ее к родственникам. Выбраться за пределы России ей помогли правозащитники. Дети остались с мужем.
«Живя в качестве беженцев в Европе, часть представителей республик Кавказа при помощи насилия контролируют женщину, чтобы она не "испортилась", то есть не стала такой, как европейки или россиянки», — говорит Михальченко.
Она отмечает, что «испортившиеся» в итоге активнее других соотечественниц отстаивают свои права. Они борются за детей, если их похищают и вывозят на Кавказ.
При этом кавказские мужчины, которые хотят жить в Европе, стараются соблюдать законы и могут оставить в покое жену или дочь, потому что опасаются выдворения. Именно поэтому они, как правило, не ищут жен из местных, а вывозят в Европу и принуждают к браку девушек, которые выросли на Северном Кавказе.
Впрочем, бывает и наоборот.
«Совсем недавно у нас было обращение. Девушку вывезли из европейского региона России в Чечню, чтобы насильно учить Коран. Она выходит на связь эпизодически. Там [на Кавказе] можно позволить себе больше рычагов давления», — резюмирует Михальченко.