«Немецкие евреи вздохнули с облегчением» 90 лет назад Гитлер узаконил ненависть к евреям. Как это перевернуло жизнь миллионов?
Ярослав Солонин (Автор)
Фото: Getty Images
90 лет назад, 15 сентября 1935 года, на ежегодном съезде НСДАП в Нюрнберге были обнародованы два документа, вошедшие в историю как Нюрнбергские законы. Представленные как меры для «защиты немецкой крови и немецкой чести», по факту они явились легализацией расовой дискриминации, заложив основу для последующего геноцида всех, кто не относится к так называемой арийской расе. «Лента.ру» рассказывает, какими событиями сопровождалось принятие печально известных законов и чем все в итоге закончилось.
Кровавый царь Франконии
16 октября 1946 года после Нюрнбергского суда повесили одного из главных нацистов, о котором, впрочем, до сих пор мало кто знает. Это Юлиус Штрейхер. Даже в нацистской партии НСДАП, где, казалось бы, клейма ставить негде, были свои «уроды в семье». И когда речь идет о верхушке, где все поголовно уроды, это интригует вдвойне.
Юлиус Штрейхер, гауляйтер Франконии (политические противники называли его кровавым царем Франконии — Blutkönig von Franken), разгуливал по улицам с хлыстом наперевес, присваивал конфискованные у евреев предприятия, имел множество любовниц и шантажировал их мужей, просто так избивал людей, чтобы снять напряжение, воспевал порнографию. От его антисемитских речей даже у бывалых нацистов шла кровь из ушей. Не потому, что они были такие юдофилы, а потому, что ради политики приходилось соблюдать приличия. Штрейхера ненавидели Гесс, Геринг и другие. Геббельс запрещал его выступления. Похоже, любил его только Гитлер, да и то потому, что тот на равных выступил с ним в «пивном путче», когда будущий фюрер считался еще мелкой сошкой. К тому же Штрейхер выступал рупором самых маргинальных идей, которые тот, будучи политиком, до поры до времени старался сам не озвучивать в мировом поле.
1/1«Пивной путч»Фото: Heinrich Hoffmann / Getty Images
Штрейхер единственный из нацистов, кто на эшафоте Нюрнбергского суда произнес (трижды) имя фюрера, которого все давно, даже самые преданные соратники, прокляли и забыли. Германа Геринга называли «фюрером осужденных», но и он своего мертвого фюрера добрым словом не поминал.
А Штрейхер на голубом глазу объявил комиссию самого исторического и масштабного трибунала в истории еврейским заговором. И трижды воскликнул Heil Hitler!, причем третий раздавался уже из мешка, который ему надели на голову перед повешением.
Но главная «заслуга» Штрейхера перед историей состоит в том, что он выпускал самый оголтелый и наижелтейший пропагандистский антисемитский листок Der Sturmer («Штурмовик»), выросший во влиятельный таблоид. При слове «Штурмовик» немцы в основном брезгливо морщились, поскольку Штрейхер, благодаря Гитлеру ставший медиамагнатом своего времени, играл даже не на грани фола, а за гранью. Он смешивал антиеврейские теории заговора, порнографию и различные грязные байки о евреях, публиковал «письма в редакцию» возмущенных немцев, которые сам же и сочинял. Вот некоторые заголовки из его газетенки:
«Евреи — осквернители расы за работой», «Изнасилована 15-летняя девочка нееврейской национальности», «Опасный осквернитель расы», «Он рассматривает немецкую женщину как свою добычу», «Еврейский институт для культивирования осквернения расы», «Еврейский лакей обкрадывает своих хозяев-евреев и совершает осквернение расы».
1/1Юлиус ШтрейхерФото: Corbis / Getty Images
Штрейхер едва ли не единственный, кого казнили за пропаганду, а не за реальные физические деяния в пользу геноцида. Однако насколько было сильно слово Штрейхера можно убедиться хотя бы на том примере, что все его исполненные ненависти и антисемитского бреда статьи в 1935 году стали словом закона, оформившись в Нюрнбергских расовых законах. И Штрейхер эти расовые законы горячо и радостно приветствовал. Мало того, что его маргинальные идеи теперь оформились в легальную форму, которая вскоре приняла характер императива, так еще и работы для него прибавилось: подогревать инфополе под новое событие, сопровождать его и в самом гнусном виде иллюстрировать и обосновывать в своем таблоиде.
Пятьдесят оттенков коричневого
Антисемитизм имеет множество граней. В Германии антисемитизм, как отмечают исследователи, не был направленным и жестким, как во Франции (дело Дрейфуса) и Польше. Как пишет историк Олег Пленков в книге «Рай для немцев», к 1933 году в Германии «антисемитизм невозможно было идентифицировать политически, он был рассеян во всем обществе».
1/1Лишение Дрейфуса военных званийФото: Leemage / Corbis / Getty Images
Много кто недолюбливал евреев, но чтобы желать им смерти — такого не было. Другое дело, что локализовать антисемитизм и купировать при такой этиологии не представлялось возможным. Роковую роль сыграл приход к власти людей очень разных, но сходных в некоей неумеренности. Этим людям было суждено превратить рыхлый немецкий антисемитизм в оружие. Как отмечают исследователи, разные характеры, темпераменты переплелись между собой, стратегии наложились одна на другую, а юридическое оформление придало характер законности. Для немцев, как тотально законопослушной нации, ничего не оставалось, кроме как принять этот закон.
Как отмечал Олег Пленков, ключевую роль сыграли «садист и порнограф Штрейхер, мистик и теолог Розенберг, трезвый рационалист Гиммлер, экономист и организатор Шпеер и политик Гитлер».
Добавим к этому злого гения пропаганды Геббельса, и общая картина станет ясна: для того чтобы немецкий дикий бытовой антисемитизм стал тем, чем он стал, нужна была методичная работа и исторические обстоятельства. И только когда одно наложилось на другое, стал возможен холокост.
1/1Гитлер и РозенбергФото: Ullstein Bild / Getty Images
Вопреки сложившемуся стереотипу о четкой спланированности и жесткости, последовательности и даже сценарной предопределенности, власти Германии сами занимались импровизацией. Многие распоряжения Гитлера лишь были пожеланиями, которые нижестоящие звенья в порыве выслужиться доводили до абсурда. Такие перегибы не отменяют преступности и бесчеловечности политики фюрера, но не об этом сейчас речь.
Приход нацистов к власти был ознаменован всплеском оголтелого антисемитизма, подхваченного улицами, а именно штурмовиками СА. Факельные шествия, погромы еврейских магазинов — все это еще не было нормой и поначалу вызывало неоднозначную реакцию в обществе. Отношение к евреям варьировалось в зависимости от областей и социальных страт. Была масса оттенков и переходных значений — условные пятьдесят оттенков коричневого.
Чтобы антисемитизм стал не просто фактом, а чем-то «нормальным» и неотъемлемым, нужно было сделать его частью бюрократии. Шагом, узаконившим антисемитизм в Германии и заложившим фундамент для дальнейшей эскалации, стали Нюрнбергские законы.
Кстати, некоторые историки указывают на тот факт, что подвигнуть Гитлера на форсированное принятие Нюрнбергских законов мог Седьмой конгресс Коммунистического интернационала, который проходил в Москве с 25 июля по 20 августа 1935 года. Основной темой заседаний было решение вопроса о консолидации сил в борьбе с нарастающей фашистской угрозой. Гитлера это могло сильно разозлить и подтолкнуть к шагу, который давно назревал. Итак, 15 сентября 1935 года на съезде НСДАП в Нюрнберге (где через 10 лет будут судить основных нацистских преступников) были приняты Нюрнбергские расовые законы. Что они из себя представляли?
1/17-й конгресс Коминтерна, 1935 годФото: WikimediaЧто содержали в себе Нюрнбергские законы
Если очень коротко, эти законы указывали, кого считать евреем, устанавливали соответствующие нормы и критерии. В своем базовом виде это два законодательных акта: «Закон о гражданстве рейха» (Reichsbürgergesetz) и «Закон о защите немецкой крови и немецкой чести» (Blutschutzgesetz).
Закон о гражданстве сделал евреев, цыган, а также других «инородцев» людьми второго сорта. Причем в изначальном варианте закона нет ни слова ни о евреях, ни о цыганах. Как так? А просто выделили две категории населения, помимо иностранцев, — граждан и подданных.
Гражданин обладал всей полнотой прав, тех самых «гражданских прав». Подданный же находился «под сенью Германского рейха» и нес за это «особые обязательства». О правах ни слова.
Все карьерные, предпринимательские, культурные, политические, наконец, экзистенциальные перспективы открывались перед гражданином и закрывались перед подданным: «Право гражданства предоставляется путем выдачи свидетельства о гражданстве рейха» и «Только гражданин рейха обладает всеми политическими правами в соответствии с законом».
Но «коричневая» суть закона вылезала в «Законе о защите немецкой крови и немецкой чести». Если в «красном» СССР поражение в правах касалось определенных «контрреволюционных» классов, в Третьем рейхе все решала кровь, расовый вопрос. И здесь речь ни в коем случае не о параллели, поскольку именно СССР освободил мир от «коричневой чумы» и было бы кощунственно проводить хоть какие-то параллели.
Этот расовый вопрос обозначен в «Законе о защите немецкой крови и немецкой чести». В вводной части провозглашается как высшая ценность «чистота немецкой крови» и в дальнейших параграфах уже с упоминанием слова «еврей» узаконивается и приобретает форму императива о поражении целого народа в правах.
Интересно, что в целом оба акта выглядят сухими и малосодержательными. В первом оговаривается отличие гражданина от подданного, во втором то, что евреи не имеют право вступать в брак с немцами и использовать немецкий флаг. Но из этих семечек впоследствии вырос геноцид.
Тем более, что шестой параграф анонсирует будущие дополнения закона в виде инструкций и подзаконных актов, которые не заставят себя ждать.
И в выпущенном 14 ноября 1935 года постановлении говорится уже прямым текстом, что еврей не может быть гражданином: «Еврей не может быть гражданином рейха. Он не имеет права голоса по политическим вопросам; ему запрещено занимать публичную должность... Чиновники-евреи после 31 декабря 1935 года уходят в отставку».
В этом постановлении уже выделяются категории евреев. Чистокровные, подлежащие впоследствии к депортации, мишлинги (метисы), среднекровные и низкокровные. «Евреем является тот, кто в третьем поколении происходит как минимум от трех чистокровных евреев — бабушек или дедушек», а также «лицом с примесью еврейской крови ("полукровкой") считается тот, кто в третьем поколении происходит от одного или двух чистокровных евреев — бабушек или дедушек».
Можно было бы долго разбирать Нюрнбергские законы по пунктам, но это ничего, кроме копания в третьерейховской казуистике, не даст. И занятие это не особо интересное — как писать, так и читать об этом.
Тут важно понимать другое, и это своего рода тезис и антитезис узаконенного геноцида. Законы были сформулированы так, что, с одной стороны, немецким евреям показалось, что теперь в их жизни наступит определенность. Олег Пленков писал: «…парадоксально, но немецкие евреи вздохнули с облегчением, когда в 1935 году были опубликованы Нюрнбергские законы, в которых было четко указано, кого считать евреем».
Казалось, что сейчас появятся правила игры, по которым можно жить и как-то приспособиться к меняющимся условиям. И вот он, конец стихийным расправам на улицах и бойкотам. Но, с другой стороны, Нюрнбергские законы были ящиком Пандоры, закрыть который удастся только штыками Красной армии.
Особую двусмысленность ситуации придает то, что к составлению разрушительных в перспективе законов привлекали людей, которые вроде бы обладали юридической компетенцией и даже какими-то благими намерениями, которыми, как известно, вымощена дорога в ад.
Работа на перспективу
Советник Министерства внутренних дел, доктор Бернхард Лезенер, участвовавший в составлении Нюрнбергских законов, как пишут исследователи, «жил в мире чистой казуистики». Такие люди нужны были Гитлеру и его сообщникам, чтобы легитимизировать их античеловеческие инициативы. При этом он сам, а также юристы Штукарт и Глобке, написавшие комментарии к Нюрнбергским законам, утверждали, что их задачей было «охватить возможно большее количество прецедентов, чтобы гарантировать действенность сохранившихся за евреями прав», пишет Олег Пленков.
Дело в том, что гитлеровское государство только внешне выглядело монолитом, на деле же представляло собой огромное количество бюрократических инстанций с системой сдержек и противовесов. Начиная с 1938 года вся эта неустойчивая конструкция удерживалась лишь благодаря войне, во время которой и родился холокост. А Нюрнбергские законы были заложены на перспективу, и главной их задачей было придать тому, что творится сейчас и будет твориться в будущем, характер законности.
Симптоматично, что упомянутый Бернхард Лезенер, что участвовал в составлении этих законов, якобы только в 1944 году узнал о расправах над немецкими евреями, в связи с чем выразил им сочувствие и морально осудил Гитлера, за что был арестован гестапо.
1/1Сожженное фашистами при отступление еврейское гетто в Вилиямполе (район Каунаса)Фото: Николай Попов / РИА Новости
Так что вопрос с Нюрнбергскими законами не столь прост и прямолинеен. Однако посмотрим, что было дальше, ведь в динамике это все понимается лучше.
Статья не просто так начинается с маргинала Юлиуса Штрейхера. Проведя линию между ним и «гражданином мира чистой казуистики» Бернхардом Лезенером, можно выстроить логику Третьего рейха. Казалось бы, между этими двумя гражданами нет ничего общего — один любит все пустопорожнее, обостренное и «нетолерантное», другой — трясется над буквой закона. Но именно используя эти два элемента, а также ряд других элементов, Гитлер в своей реторте и вывел алхимическим путем формулу геноцида, которая быстро превратилась в машину для массового убийства.
«Все евреи — исчадия дьявола»
На общественном уровне произошла стадия принятия. Если до 1935 года антисемитизм был делом вкуса, то теперь — делом долга. Закона и порядка. Recht und Ordnung.
На бюрократическом уровне гигантская и многоуровневая государственная машина получила работу.
1/1Новое здание рейхсканцелярии, Берлин, 1939 годФото: Corbis / Getty Images
После войны, а именно в шестидесятых, французский философ Мишель Фуко обстоятельно и всесторонне исследует феномен власти, осуществляющейся на самом мелком, микроскопическом, повседневном уровне.
А пока это все происходило в виде истории, создавая материал для исследований будущих философов и социологов. Нюрнбергские законы были спущены вниз, и уже на уровне городских советов, библиотек, муниципальных учреждений реализовывались антисемитские постановления.
Так появились таблички «евреям вход воспрещен», которые стыдливо убрали лишь на время проведения имиджевой Олимпиады в 1936 году.
1/1Знак на курорте, запрещающий евреям находиться в общественных местахФото: Bettmann / Getty Images
Министерство пропаганды начало выпускать учебники и прочие пособия, формирующие в неокрепших мозгах образ еврея. Писательница Эльвира Бауэр выпустила пособие для самых маленьких юдофобов. Первый рисунок там иллюстрировал изречение «Все евреи — исчадия дьявола». Одиозный Юлиус Штрейхер выпустил приложение к своему «Штурмовику» — детскую книгу «Поганка». В формате наглядного пособия для самых маленьких он объяснял читателю, что евреи подобны поганкам и нужно держаться от них подальше, если не хочешь заразиться.
1/1Немецкие дети читают антиеврейскую пропагандистскую книгу «Поганка». Девочка слева держит книгу с подобным содержанием, название которой переводится с немецкого как «Не верь лисе». Приблизительно 1938 годФото: USHMM
Весь кошмар состоял в постепенности, поэтому в связи с временными оттепелями и послаблениями у некоторых евреев, эмигрировавших из Германии в 1933 году и хлебнувших горя на чужбине, на какое-то время сложилось впечатление, что ситуация налаживается. Эти евреи стали возвращаться на родину, в Германию. И попали в железную пасть, которая потом захлопнулась.
***
Дальше только хуже. Рушились судьбы. Браки между немцами и евреями, заключенные ранее, принудительно расторгались. За любовную связь с человеком неарийского происхождения немец или немка могли лишиться гражданства. У евреев отбирались предприятия, которые либо ликвидировались, либо «ариизировались» (экспроприация по-нацистски). Рос уровень подозрительности, недоверия в обществе, доносительства. Антисемитизм становился уже не просто законом, а привычным делом. В конце концов, гражданам было что терять, и многие пошли на сделку с совестью, отгородившись, открестившись от евреев-друзей, евреев-коллег. Старые связи рушились, создавались новые, уже с биркой, одобренной ведомствами.
1/1Колонна узников Минского гетто на улице, 1941 годФото: Ernst Herrmann / Wikimedia
В сердцевине этого процесса были Нюрнбергские законы. Они не стали причиной последующего геноцида, но одним из инструментов в руках нацистов. И работали там наравне с пропагандой, произволом CA, СС, СД и партии НСДАП. Они выступали скрепляющей юридической силой. Так вкратце можно обрисовать генезис, а точнее мутацию, которую пережила законопослушная нация.
Нюрнбергские законы со всеми дополнениями, инструкциями и постановлениями стали инструментом в руках охочих до богатства и влияния карьеристов. И многие рьяно исполняли свой долг по защите немецкой крови и чести. Один из таких рьяных защитников — комендант концлагеря ОсвенцимРудольф Хесс, один из главных создателей «конвейера смерти», ответственный за гибель миллионов людей. Символично, что главных нацистских преступников судили там же, где принимались Нюрнбергские законы, а Хесса повесили рядом с одной из печей Освенцима.
1/1Бывший комендант концентрационного лагеря Освенцим Рудольф Хесс в аэропорту Нюрнберга. Германия, 1946 годФото: Imagno / Getty Images
Но между 1935 годом и началом холокоста целых пять лет. Внедрение программы геноцида было постепенным, пошаговым. В 1936 году нацисты вытеснили евреев из общественной жизни, в 1937-1938 годах — из экономической (ариизация экономики). С началом Второй мировой евреев сделали символом всего антиарийского, максимально оформив образ врага. Соответственно, и гайки затягивались все туже и туже.
5 сентября 1938 года немецкий суд приговорил еврея к каторжным работам за то, что тот сказал вошедшей в комнату «арийской» даме: «снимайте пальто, устраивайтесь удобнее». 13 марта 1942 года суд приговорил еврея к смерти, так как удалось доказать, что он целовался и обнимался с арийкой.
В 1941 году ввели печально известные «звезды Давида», ставшие наряду с печами и трубами концлагерей главными символами геноцида.
1/1Выжившие в концентрационном лагере Бухенвальд остаются в своих бараках после освобождения союзниками 16 апреля 1945 годаФото: Corbis / Getty Images
О том, когда начался холокост, есть утверждение эксперта, историка Егора Яковлева, которое максимально сжимает суть в одной формуле.
Процесс был постепенным. Однако точка невозврата была пройдена как раз в 1935 году, когда людей в Германии разделили на первый сорт и второй, на граждан и подданных. Она была пройдена, когда были приняты Нюрнбергские законы.
Другое дело, что большинство немцев потом раскаялось, увидев воочию плоды политики Гитлера, а вот такие патологические типы, как Юлиус Штрейхер, даже в зале суда и на эшафоте остались приверженцами преступных идей. Медицинская комиссия признала его вменяемым, но глубоко «хронически больным антисемитизмом». И трагедия этой истории, помимо миллионов невинно убиенных, состоит в том, что порой массы, впоследствии раскаивающиеся, на время позволяют таким, как Штрейхер и Гитлер, завладеть своей волей.