Мода — огромный конвейер, где один тренд с бешеной скоростью сменяет другой. Не успевают одни вещи потерять актуальность, как масс-маркет выбрасывает в продажу уже следующую коллекцию. И нередко эти вещи лишены индивидуальности и души. Но за последние годы в России многое изменилось: на первый план вышли небольшие бренды из национальных республик, которые предлагают по-настоящему уникальные товары. Они верят, что вещи созданы не просто для носки, но и могут нести глубокие смыслы. В их руках пряжа, кожа, вышивка и металлы превращаются в изделия, отсылающие к корням, региональной идентичности и семейным историям. Эти марки не стремятся к быстрому росту и не подстраиваются под моду. Их путь — медленный, интуитивный, но искренний. Их создатели возрождают забытые ремесла своих предков, хранят традиции и верят, что нет ничего красивее и ценнее ручной работы. Как современные аксессуары российского производства не просто украшают образ, а отражают душу целых народов — рассказываем в проекте «Свежая Россия».
«Мы с сестрой выросли в Дагестане, — рассказывает Муслимат Багомедова, основательница марки вязаных аксессуаров Melange. — Нас с детства учили вязать. В нашей культуре это принято: девочек обязательно обучают рукоделию, и мы очень благодарны маме, что она передала нам это умение. Она всегда обращала внимание на то, как мы одеты, часто сама шила или вязала одежду. Поэтому вещи, сделанные вручную, у нас всегда ассоциировались с чем-то особенно ценным и душевным».
История бизнеса сестер Муслимат и Саният Багомедовых началась в родительском доме, где ценят эстетику, уважают ручной труд и передают мастерство из поколения в поколение. Поэтому с самого начала собственный бренд был не амбицией, а делом, в котором сплелись тепло рук, спокойные оттенки природы и традиционное ремесло.
Прохожие начали останавливать девушек на улицах, чтобы спросить, где купить такой же. «Эта живая реакция нас очень вдохновила. Мы поняли, что можем сделать нечто большее», — вспоминают они.
Так в январе 2024 года в Махачкале появился новый бренд Melange — тихий, теплый и очень личный. Название выбрали неслучайно. По словам мастериц, оно символизирует соединение нитей, текстур, чувств и взглядов на моду.
«Нам хотелось, чтобы название отражало нашу философию. Melange — это про переплетение. И не только в вязании, но и в подходе: мы соединяем практичность с эстетикой, традицию с современностью, функциональность с мягкостью образа», — объясняет Муслимат.
У марки нет отдельного производства — с самого начала Багомедовы решили создавать каждый аксессуар самостоятельно, в домашних условиях. Иногда, когда заказов становится особенно много, им помогает мама. В этом, признаются сестры, есть нечто почти ритуальное: в каждой петле — будто продолжение женской линии.
В летнее время хитами становятся вязаные чехлы-мешочки для телефонов — легкие, фактурные, удобные. Зимой — по-прежнему балаклавы, которые одновременно защищают от ветра и выглядят стильно. Палитру выдерживают в природных цветах — обычно это землистые приглушенные тона, которые органично встраиваются в любой гардероб.
«Мы не гонимся за трендами. Ориентируемся на то, что нравится нам самим, на то, что хочется носить. Иногда вдохновение приходит от самой пряжи — берешь в руки моток, и уже представляешь, что из него получится. Или просто понимаешь: нужен головной убор, который будет и красивым, и удобным», — подчеркивает Муслимат.
По ее мнению, клиентов Melange объединяет одно — чувство стиля. Это люди различных возрастов, которые ведут разный образ жизни. Но каждый по‑своему интегрирует изделия бренда в повседневность — кого-то балаклава защищает от непогоды в горах, а кто-то носит ее с шопером в центре Москвы.
«Самое приятное — видеть фотографии клиентов, для которых наши аксессуары стали любимыми, и они не хотят их снимать. — признаются Багомедовы. — Это дает уверенность в том, что мы движемся в правильном направлении».
Сейчас вещи Melange можно купить как в концепт-сторе Others в Махачкале, так и через соцсети. Однако девушки не спешат расширяться.
Сегодня все больше предпринимателей отказываются от гонки за масштабом и развивают ремесленные мастерские и семейные крафтовые бренды. К началу 2025 года количество малых и средних предприятий в России выросло до рекордных 6,6 миллиона, а число занятых в этом секторе приближается к миллиону человек. Это — больше трети всего трудоспособного населения страны.
«Нам важно сохранить то, с чего все начиналось — душу вещей. Мы не хотим терять контакт с материалом, с процессом. Хочется пробовать новые формы, техники, фактуры — но без суеты, в своем темпе», — говорят сестры.
Талант и любовь к творчеству передавалась из поколения в поколение и в семье основательницы бренда Aigel Salakh Айгуль Салаховой. «Я родилась в татарской глубинке, в семье художников-преподавателей. Мама вышивала на валенках, а папа мог без эскизов собирать города и корабли из бумаги. Маленькой девочкой я наблюдала за ними и мечтала тоже стать художником», — рассказывает она.
Кукмор — родной город Айгуль — славится войлочной обувью. Однако девушка решила связать свою жизнь с кожей. После девятого класса Салахова поступила в Казанское училище имени Фешина на художественную обработку кожи. Она признается, что плохо училась в школе — просто не могла делать то, что не нравится. А то, что интересовало, всегда получалось отлично. Айгуль овладела живописью, рисунком, композицией и много работала руками. : Уже на третьем курсе она начала создавать первые изделия — пять кожаных кошельков из татарской узорной мозаики.
«Эта техника древняя, экономичная и красивая. Берут кожу пяти цветов, сочетают их и получаются разные, но связанные между собой изделия. Я выложила фото в соцсети, и реакция была бурная. Нашлась покупательница, которая забрала все пять, заплатив по две тысячи за каждый. Для меня было шоком получить деньги за ручную работу», — вспоминает Айгуль.
Потом Салахова поступила в университет, отучилась на дизайнера и вместе с отцом открыла мастерскую. «Это был мой первый бизнес, черновик перед запуском Aigel Salakh. Тогда мы занимались более традиционными формами и узорами. Я уже хотела создавать что-то новое, но пока не понимала как. Я просто изучала, как строится бизнес, как делать сумки удобными, практичными и красивыми», — рассказывает она.
Проект просуществовал несколько лет, но в итоге Айгуль решила пойти другим путем. «Мне стало тяжело работать с папой — появилось свое видение, и я решила попробовать. За месяц я создала первую коллекцию — буквально жила в мастерской. Но коллекция произвела фурор. Я до сих пор удивляюсь, как люди чувствуют, когда вещь сделана с душой, а не просто на продажу», — говорит Айгуль.
Идея работать с татарской идентичностью пришла естественно. «С детства родители прививали мне любовь к татарской культуре. В училище мы глубоко изучали орнаменты народов мира, а особенно — татарские. Стилизовали их и придумывали свои композиции. В 2018 году в России начался всплеск интереса к современным изделиям с культурным кодом. И все сложилось», — делится девушка.
Первый маркет принес всего лишь одну продажу, но дал главное — внимание аудитории. Постепенно бренд стал расти. «Я поняла, что мне нужны руки, и пригласила на работу подругу Катю, мою ученицу. Она отличный мастер, сейчас — главный на производстве. Потом присоединились мои выпускники, и команда выросла до десяти человек, — рассказывает Айгуль. — Мне очень нравится преподавать. Видимо, это у нас семейное. Для меня важно делиться знаниями и видеть, как студент растет. А еще приятно, что некоторые приходят потом работать ко мне».
Сумки Aigel Salakh создаются конвейером, но с элементами ручной работы: вышивку в технике казанского шва делают мастера на дому. Это — древнейшая техника, которой владеют всего несколько десятков человек.
За два с половиной года бренд выпустил три коллекции, а самой популярной моделью остается «Аждаха» — черно-зеленая сумка, созданная в честь змея-дракона из татарских легенд.
«Но при этом мне хочется выезжать на маркеты за пределы России, расширять ассортимент — добавить жилеты, пояса, головные уборы. Мечтаю создать коллекцию, которую можно будет показать на подиуме в Париже», — строит планы Салахова.
И все же постоянный источник вдохновения для нее — родной Татарстан. «Меня вдохновляет, как развивается Казань. Появляется много классных локальных брендов. Хочется идти в ногу со временем. Я горжусь тем, что мы делаем. Хочу, чтобы люди видели и чувствовали: это не просто сумка, это часть истории, культуры и души нашего края», — подводит итог Айгуль.
Наталья Лысенковская, основательница бренда «Золотая нить Поморья» из Карелии, тоже погрузилась в искусство в раннем детстве. Ее мама работала в Союзе художников, и девочка проводила все свободное время в творческих мастерских. Ей нравилось наблюдать за тем, как рождаются произведения, — а иногда она и сама брала в руки кисть.
Рисование сопровождало Наталью с ранних лет. Сначала художественная школа, затем училище, работа учителем ИЗО и черчения. Позже — экономическое образование и бизнес, далекий от творчества. Но в череде забот Наталья не забывала об искусстве и писала картины для себя.
Однажды в Карелии появилась увлеченная мастерица Ирина Ильина, которая решила возродить золотное шитье Поморья. «Я до этого даже не слышала об этом промысле — он был утрачен сто лет назад. В музеях хранились предметы с этой вышивкой, но знал о них только узкий круг специалистов. Ирина Геннадьевна познакомила меня с этим искусством. Ее энтузиазм так меня захватил, что я решила попробовать ей помочь», — рассказывает Наталья.
Грандиозных планов не строили — хотелось просто сохранить то, что может исчезнуть окончательно. Но со временем Лысенковская поняла: у золотного шитья Поморья точно есть шанс на новую, большую жизнь. Женщины обратились в Президентский фонд культурных инициатив — и выиграли грант на развитие собственного бренда. С помощью этой поддержки закупили оборудование и сняли первые ролики о золотом шитье. Так и родилась «Золотая нить Поморья», в которой прошлое воссоединилось с настоящим.
Золотное шитье в Карелии имеет свои особенности и требует кропотливой работы. «Наши узоры более растительные, крупные, даже примитивные на первый взгляд. Вышивка всегда была объемной: под золотую нить подкладывали бересту, и все цветы словно оживали. Сегодня мы сохраняем эту традицию, но вместо бересты используем картон», — объясняет основательница бренда.
Настоящая золотая нить, которой когда-то украшали головные уборы и сумки-лакомники (поясные подвесные сумочки, в которых носили мелкие предметы, сладости и деньги), сегодня почти не используется из-за дороговизны. Поэтому мастерицы работают с металлизированными нитями, сохраняя старинную технику. Со швейным оборудованием помогли в региональном Минэке — Наталье частично компенсировали расходы. Такая поддержка оказывается предпринимателям по нацпроекту «Эффективная и конкурентная экономика».
«Ирина Геннадьевна начала обучать женщин в Беломорске. Потом мы организовали курсы в Петрозаводске. К нам приезжали ученицы из Карелии, Москвы, Петербурга. Некоторые из них сотрудничают с нами и по сей день», — говорит она. Вышивать больше трех часов подряд физически сложно, и многие работают дома, в удобном режиме.
Источником идея для изделий стала сама Карелия. «Едешь к Беломорску, и природа меняется, наполняет энергией. Наши цвета — это голубое небо, зеленовато-серая вода и кроны сосен. Узоры золотного шитья словно вырастают из этих образов: растительные орнаменты, символы плодородия. Все это вдохновляет», — делится Лысенковская.
В коллекциях есть все — от вечерних платьев, которые уже выставлялись на ВДНХ рядом с работами Юдашкина, до свитшотов, аксессуаров и перчаток. Однако особая гордость бренда — это сумки. Они продолжают традицию исторических лакомников, но адаптированы для современной жизни.
«Мы создали сумку, которую назвали "Калитка". Ее форма напоминает донце старинного головного убора — повойника (мягкая шапочка замужних женщин, которая полностью закрывала волосы, заплетенные в косы). Мы переработали узор, сохранили мотивы и сделали современный аксессуар. Традиция переродилась, но осталась узнаваемой», — поясняет Наталья.
В Петрозаводске она открыла шоу-рум и небольшой музей в культурном центре «Петровский». Там можно увидеть копии музейных предметов и современные изделия, прикоснуться к ткани, рассмотреть швы. «Даже жители Карелии часто не знают, что у нас было золотное шитье. Когда мы выиграли грант главы Республики Карелия, мы решили издать о промысле книгу и теперь знакомим с ней каждую ученицу», — добавляет Лысенковская.
По прогнозам, в течение следующих пяти лет рынок ремесленных товаров в стране будет расти больше чем на шесть процентов в год. Это отражает интерес россиян к вещам с культурным кодом, изготовленным вручную. Особенно если их производят маленькие бренды из республик от Карелии до Дагестана.
Например, изделия Натальи покупают женщины, которым надоел масс-маркет. Они понимают, что в их руках — эксклюзив, ручная работа, самобытность. И именно это дарит ощущение обладания чем-то особенным. «Мы хотим, чтобы наше северное золотное шитье было современным, но оставалось верным своим истокам», — заключает она.
«Часто то, чем мы увлекаемся в детстве, становится нашим предназначением», — размышляет основательница бренда Riimo Римма Дылгырова. В ее случае так и вышло: с ранних лет девочка из поселка Агинское в Забайкальском крае обожала лепить фигурки из пластилина и шить одежду для кукол.
«Я была усидчивым ребенком с хорошей мелкой моторикой и получала удовольствие от работы руками — рисования, лепки, шитья. Помню, у дедушки была маленькая черная борсетка с портфельной застежкой, которая мне ужасно нравилась. И позже, уже взрослой, я создала сумку, очень похожую на ту, дедушкину», — с гордостью говорит она.
Римма получила диплом модельера-конструктора кожгалантереи в Московском государственном университете технологий и управления. Она вспоминает, что учеба в вузе не была формальностью — студенты не просто слушали теорию, а буквально жили процессом. Там девушка почувствовала себя на своем месте.
«Я всегда увлекалась фотографией, и меня раздражало, что сумки для фотоаппаратов были неудобными и выглядели совершенно не стильно. Тогда я решила создать универсальную модель — из качественной кожи, практичную и сочетающуюся с любым образом. Она и стала моей дипломной работой», — рассказывает Дылгырова.
После девяти лет в Москве она вернулась домой, в Агинское, — с огромным желанием творить. Работала в пресс-службе мэрии, участвовала в молодежных проектах, начала писать бизнес-план для собственной студии кожаных изделий.
«С этим проектом я выиграла грант от правительства Забайкальского края — около 200 тысяч рублей. К ним добавились сбережения бабушки, и денег хватило за закупку всего необходимого: швейных машин, прессов, кожи, фурнитуры. Сейчас, оглядываясь назад, я осознаю, какой была смелой. Просто взяла и поехала в Москву одна закупать оборудование и материалы!» — смеется Римма.
Она считает, что родной поселок по-прежнему заряжает ее энергией. «Это место действительно придает сил. Я всегда говорю, что у нас самый уютный и ухоженный поселок: отзывчивые люди, сильное образование в школах, невероятные закаты. Конечно, звучит нескромно, но я искренне считаю его одним из лучших в крае, а может, и в России», — восхищается она.
Название Riimo — производная от имени основательницы на тибетский лад. Первой моделью стала сумка «Лорен», которую основательница бренда придумала вместе с подругой. Она долго лежала без дела, а потом неожиданно стала хитом.
Сначала Римма прислушивалась к запросам клиентов и формировала аксессуары под них. Это помогало создавать изделия, которые находили отклик у многих.
Ее мастерская — это маленький семейный бизнес: с самого начала Римма работает вместе с мамой и считает ее лучшим компаньоном. И дело развивается не по законам масштабирования, а по внутреннему ритму. Уют, ручной труд, душевный подход — все это важнее, чем рост и цифры.
«В мире сегодня много говорят о масштабах, росте и "успешном успехе". Но мне это не близко. Для меня важнее — уютная атмосфера в студии, радость от самого процесса и качественно выполненная работа, — признается она. — Я не хочу жить в бесконечной гонке за результатами. Мне важно заниматься любимым делом, а в остальное время — наслаждаться жизнью и находить радость вне работы».
Девушка считает, что здесь проявляется ее буддийское отношение к жизни и влияние места, в котором она родилась. «Все в этом мире конечно. И если это так, то зачем гнаться за сомнительными перспективами? Гораздо важнее сохранять баланс», — заключает она.