В Третьем рейхе с особой тщательностью боролись с инакомыслием, удаляя врагов режима. Под раздачу фашистов попадали даже книги. Фашисты рьяно составляли списки неугодных авторов, порицали их, а потом уничтожали их труды. Сожжение десятков тысяч книг 10 мая 1933 года на Опернплац в Берлине, а затем и по всей Германии стало прелюдией к процессу утверждения и развертывания тоталитарной политики Третьего рейха. Историк Ян-Питер Барбиан в своей книге «Литературная политика Третьего рейха. Книги и люди при диктатуре» наглядно показывает, как от уничтожения книг фашисты быстро дошли до истребления людей в подавленном диктатурой обществе. «Лента.ру» с разрешения издательства Individuum публикует отрывок.
19 мая в отеле «Кайзерхоф» в рамках организованного SDS доклада перед писателями и издателями Геббельс объявил, что, будучи носителем идей революции, национал-социализм стремится планомерно и органично вовлечь в себя все сферы духа, литературная политика Третьего рейха относительно науки и искусства такова, чтобы они непосредственным и необратимым образом соотносились с государством.
9 июня «по инициативе» Рейхсминистерства народного просвещения и пропаганды был основан Союз писателей рейха (Reichsverband deutscher Schriftsteller e. V. — RDS). В конце июля SDS, Союз немецких сказителей, Германский писательский союз и Артель авторов-поэтов растворились в этой новой профорганизации. Штоффреген получил звание рейхсфюрера, а Ганс Рихтер остался его заместителем. Преемственность с SDS сохранилась в плане кадров, организации и имущественных прав, а в некоторой степени и в плане содержания и целей. Однако введение «принципа вождя», а также необходимость для вступления доказать принадлежность по рождению к германской крови и политически безупречное поведение означали решительный разрыв с предыдущей практикой Союза. RDS предполагалось «выстроить в обязательную организацию, членство в которой будет в будущем определять, можно ли то или иное произведение издавать в Германии или нет». Так был сформулирован основной принцип последующего законодательства Рейхспалаты культуры.
Перевести RDS в Рейхспалату письменности было поручено Хайнцу Висману, референту Рейхсминистерства пропаганды, который уже входил в состав правления.
Анализируя ее в опубликованной в 1934 году статье «Поэты на костре», Вернер Шлегель, тогдашний глава Рейхспалаты письменности, говорил: «Сожжение книг было истинным символом революции, символом окончательного преодоления духовного разложения, знаком победы новой доктрины ценностей. (...) В дореволюционной Германии не было видимого, осязаемого и потому уязвимого института власти. (...) Единственной и известной властью в Германии был синдикат по производству литературы, подчинявший себе общественное мнение».
Эта интерпретация хитроумно резюмирует процесс «чистки» немецкого книжного рынка, в начале апреля 1933 года инициированный Германским студенчеством — головным объединением всех студенческих союзов немецких университетов со штаб-квартирой в Вюрцбурге. Студенты быстро обрели широкую поддержку со стороны государственных органов управления на уровне рейха, отдельных земель и отделений НСДАП, а также библиотекарей, университетских профессоров, школьных учителей и публицистов.
Изначальная цель «Акции против негерманского духа» — «Публичное сожжение разлагающей еврейской литературы студенческими союзами по случаю бесстыдного подстрекательства мирового еврейства против Германии», — в ходе четырехнедельной подготовки была существенно расширена.
В Черных списках, которые Комитет по реорганизации публичных библиотек Берлина предоставил студенческим союзам в качестве основы для сожжения книг 10 мая 1933 года, были указаны не только еврейские авторы, но и почти все представители литературного модернизма и авангарда, добившиеся национального и международного признания во времена Веймарской республики.
Черный список «Художественная литература», который библиотекарь Вольфганг Херрманн, бывший убежденным национал-социалистом еще до 1933 года, заведовавший отделом нового Центрального управления немецким библиотечным делом в Берлине, в конце апреля разослал студентам в первой версии, а 1 мая — в расширенной, включал, среди прочего, произведения таких авторов, как Бертольт Брехт, Альфред Деблин, Эрих Эбермайер, Казимир Эдшмид, Лион Фейхтвангер, Леонгард Франк, Эрнст Глэзер, Оскар Мария Граф, Вальтер Хазенклевер, Артур Холичер, Эрих Кестнер, Герман Кестен, Эгон-Эрвин Киш, Ирмгард Койн, Александр Лернет-Холения, Эмиль Людвиг, Генрих и Клаус Манны, Курт Пинтус, Теодор Пливье, Густав Реглер, Эрих Мария Ремарк, Людвиг Ренн, Иоахим Рингельнац, Йозеф Рот, Артур Шницлер, Анна Зегерс, Эрнст Толлер, Беньямин Травен, Курт Тухольский, Фриц фон Унру, Якоб Вассерман, Франц Карл Вайскопф, Армин Т. Вегнер, Франц Верфель, Арнольд и Стефан Цвейги.
На основе этого Черного списка «боевые комитеты», создававшиеся в отдельных университетских городах под руководством студенческого союза, в конце апреля — начале мая провели обыски в книжных магазинах и библиотеках, конфисковав тысячи книг для запланированной акции сожжения.
Продолжительность эффекта, который состоявшееся 10 мая сожжение книг произвело как на современников, так и на потомков, можно объяснить медиальной зрелищностью инсценировки.
Особое внимание привлекло берлинское мероприятие по сожжению книг на площади Оперы: оно сопровождалось выступлением доктора германистики и рейхсминистра Геббельса и транслировалось по всему рейху Немецким радио в прямом эфире, а также через Еженедельное обозрение в кинотеатрах.
Однако сожжение книг зафиксировано не только в столице рейха, но и в 93 точках по всей Германии, причем каждое из гастрольных выступлений собирало толпу зрителей и широко освещалось СМИ. В своих выступлениях альянс молодых и пожилых ученых, среди которых было и немало авторитетных германистов, а также учителя, публицисты, писатели, молодые партийцы и ветераны партии, прославлял отрешение от либерализма, пацифизма и интернационализма веймарской демократии и избавление от «разъедающей», «чуждой роду и народу» литературы, считавшейся каноном республики.
Польский журналист Антони граф Собаньский, который в качестве корреспондента издававшегося в Варшаве еженедельника Literarische Nachrichten был свидетелем берлинских событий, записал в дневнике проницательное наблюдение: «Сожжение книг учит нас, что с точки зрения последствий важно не то, что происходит в реальности, а то, что распаляет воображение человека». Биржевой союз немецких книготорговцев, который с точки зрения экономических интересов должен был бы раскритиковать студенческую акцию как вредную для бизнеса, демонстративно перенял их мерило ценностей. На первой полосе Börsenblatt für den Deutschen Buchhandel от 13 мая 1933 года правление полным составом опубликовало декларацию, согласованную с национал-социалистическим Союзом борьбы за немецкую культуру и Центральным управлением немецким библиотечным делом. В ней говорилось, что писатели Лион Фейхтвангер, Эрнст Глэзер, Артур Холичер, Альфред Керр, Эгон Эрвин Киш, Эмиль Людвиг, Генрих Манн, Эрнст Отвальт, Теодор Пливье, Эрих Мария Ремарк, Курт Тухольский и Арнольд Цвейг «должны считаться пагубными для репутации Германии, и правление ожидает, что книжная торговля прекратит распространение произведений этих писателей».
Эта позиция нашла отклик в национал-консервативных СМИ. Уже 19 марта Фридрих Хуссонг, с 1919 года писавший для издательства Scherl против Веймарской республики, глумился в прессе Хугенберга над Исходом немецкого духа:
Пауль Фехтер, заведующий литературным отделом в Deutsche Allgemeine Zeitung, в майском номере ежемесячного журнала Deutsche Rundschau также настоятельно приветствовал «смену литератур».
Место «литературы буржуазных леваков всех оттенков» и литературы «более или менее коммунистического толка» наконец-то заняла «поэзия в старом немецком духе», которая во времена Веймарской республики была «литературой, скрывавшейся под поверхностью», «поэзией глубины, которая и была, и не была, потому что "в целом" о ней не знали, а знакома она была разве что некоторым, потому что лишь когда о ней спрашивали, кому-то знающему приходилось ее выискивать и противопоставлять другой, тщательно собранной в академиях и литературных журналах, литературе».
Подобными утверждениями Фехтер подтвердил распространяемую политическими противниками Веймарской республики легенду, согласно которой истинно национальная немецкая литература подавлялась в период с 1918 по 1933 годы. И действительно: смена политического строя дала ряду национал-консервативных и фелькиш-национал-социалистических издательств возможность значительно расширить свою отнюдь не маленькую долю на немецком книжном рынке.