18 февраля я провел в трех часовых поясах от Москвы. Был холодный вечер бесснежной (плюс три) лондонской зимы. Все дела сделаны - скоро обратно. В баре The Albert сидели все наши и один местный, назовем его Джоном. Позже он назовет нас "the lovely group".
Вообще-то это должно было быть последнее деловое интервью с Джоном, но сзади сели восемь человек с пинтой пива на каждого, а сбоку гремели тарелки. Мы решили просто поговорить.
Не помню, как была затронута эта тема. Кажется, кто-то сказал, что мы 22 и 23 февраля не работаем, у нас праздники. Джон улыбнулся нам, как детям. В Лондоне как раз были школьные каникулы. Слово "холидэйс" означает и то, и другое. Надо было прояснить ситуацию.
"Джон, вы хэв холидэй, - сказал один из нас. - Ит из зе мэнс дэй"1.
Англичанин еще раз улыбнулся. Он так делал в двух случаях. Во-первых, когда мы говорили по-английски. Во-вторых, когда болтали по-русски, а ему переводить забывали.
"Он зет дэй, - продолжил наш товарищ, - эври рашн мэн хэв ту лав файв вимен"2. И показал пятерню, чтобы было понятно. Когда мы отсмеялись, он добавил: "Он эйч марч вы хэв вимен дэй. Он зет дэй эври рашн мэн хэв ту лав файв вимен ту!"3.
Кому-то пришло в голову, что все же нужно рассказать англичанину про истинные корни праздника. Джон доброжелательно выслушал про Красную армию, Совет народных комиссаров и, возможно, даже про Брестский мир. Утверждать наверняка сложно, очень уж в баре было шумно.
В какой-то момент между взрывами хохота я сказал Джону, что по давней традиции после часа пребывания в баре русские начинают говорить об истории России. Когда же дошли до встречи Ленина с Горьким в Лондоне, пришлось добавить: еще час спустя мы переходим к русской литературе.
Конечно, мы все немножко покривили душой. Есть обычная русско-советская культура с гипсовым пионером, мужиками с домино и салатом оливье. А есть экспортная - с матрешками, ушанками, анекдотами про брутальных русских ("In Soviet Russia MP3 file downloads YOU!"4) и неподдельным возмущением, когда дело доходит до белых медведей на улицах. Не белые, а бурые, и только после комендантского часа.
Заходя в терминал F аэропорта "Шереметьево", мы были носителями обычной культуры. Выходя из Хитроу - экспортной, как будто настоящую мы оставили дома. Последнюю приходится провозить в Англию контрабандой, как это в свое время сделал Энтони Бёрджесс, поживший некоторое время в СССР и набравшийся там впечатлений.
Трудно сказать, почему так выходит. Можно было бы нагородить множество рефлексивных абзацев про то, как "мы не умеем вести себя за границей" и как "мы комплексуем перед Западом". Но это не так.
Другое дело, что после пересечения государственной границы мы позволяем себе иронично взглянуть на все накопленное на 17 миллионах квадратных километров. Так-то мы очень серьезные, но там, где не достанут семья, милиция и нравственный императив, можно расслабиться.
Тем более, что действительно - после первого часа мы говорим про историю, а после второго - про литературу. С этим ничего не поделаешь. Это - настоящее.
С праздником, мужчины. Вы знаете, что делать.
1 (рунглийск.) Джон, у нас праздник. День мужчин.
2 (рунглийск.) В этот день каждый русский мужчина должен любить пять женщин.
3 (рунглийск.) Восьмого марта у нас День женщин. В этот день каждый русский мужчина также должен любить пять женщин.
4 (шутл. англ.) В Советской России МР3-файлы скачивают ТЕБЯ! (распространенная в англоязычной среде шуточная инверсия, подчеркивающая непримиримые противоречия между американским и советским образом жизни)