Так, ну доброе утро. Я – на работу. Улица до метро. Иду. Я иду-дышу, я иду-дышу, как поется в одной песне "АукцЫона". – Я иду-ды… Так, а это что за человек впереди меня в черном плаще? Почему он так нервно на меня оборачивается? Почему он смотрит мне прямо в глаза? Почему он пропустил меня вперед? Что он задумал? Мне страшно.
Я, ускоряя шаг, прохожу к входу к метро. "Успокойся", - говорю я сам себе. "Будьте бдительны, - говорит мне репродуктор на эскалаторе. – Обращайте внимание на подозрительных лиц…".
Так, я обращаю. Вон, по противоположному эскалатору вверх движется женщина, ей на ухо что-то шепчет кавказского вида мужчина. А что если он шепчет ей… Нет, об этом лучше не думать. Но почему она тогда не улыбается, ведь кавказский мужчина может шептать либо комплимент, либо… Нет-нет, запрещаю себе об этом думать.
А почему женщина такая… нет, не толстая, не упитанная, а какая-то… надутая, что ли? Почему она такая надутая? Кому рассказать, что она кажется мне подозрительной?
Перрон. Подходит поезд. В поезде толпа, давка. Нет-нет-нет, я в него не сяду. Когда толпа, когда давка – это как раз террористам и надо. Я лучше пропущу. Я не спешу, я всегда выхожу из дома чуть-чуть загодя. Я шагаю в первый вагон, там вроде всегда поменьше людей. Я иду-дышу, я иду-дышу, я иду-ды…
А что это за подозрительный молодой человек? Почему он в пуховике, хотя на улице конец марта? Уже конец марта, люди в майках и толстовках ходят, а он в пуховике! Почему? Если человек в пуховике в конце марта в метро, он хочет что-нибудь спрятать там, за пазухой. Почему он держит руки в карманах? Нет, с ним я в один вагон не сяду.
Говорят, так рассматривать людей неприлично. Прилично-неприлично, мне тут нет дела: мне сказали быть бдительным. Я бдителен. Кто это вот встал рядом со стеной и положил сумку на пол? Что у него в сумке? Что я буду делать, если он вдруг побежит? Бежать за ним? Звонить в милицию? Ложиться грудью на сумку? "Пусть бы он только не побежал", - думаю я в ужасе.
Следующий перегон. Фуф, все вроде спокойно. Я стою-дышу, я стою-дышу… И вдруг, что это? Почему мы тормозим? Что случилось? Я не хочу стоять в этом чертовом туннеле и слушать тишину, и ничего не знать, что там происходит наверху, что происходит впереди? Может, машинисту уже видно, но что видно? Раскореженные вагоны, раскореженные рельсы, раскореженные… Нет, не хочу даже думать. Но почему мы тогда остановились? Почему?
Поехали. Как я рад, что поехали! Еще один перегон и часов на девять о метро можно забыть. Еще один перегон. Я стою. Я еле дышу. Я нервничаю. Мне страшно. Мне страшно оттого, что люди сидят с каменными лицами. Мне страшно, что у каждого из них есть либо рюкзак, либо портфель. Что у них там в портфелях? Вдруг хоть у одного из них не вчерашняя газета, не пачка контрактов, не калькулятор, не ручка, не сменные носки, вдруг у них там…
Снова перрон. Я выхожу и оглядываюсь по сторонам. Подозрительно мало людей. Очень подозрительно. И очень много милиционеров. Может, они уже что-то знают? Что я скажу им, если они меня остановят? В глазах моих, наверное, столько страха, что они тут же посадят меня в отделение. Лучше на них не смотреть. Я прохожу, гляжу только под ноги, но чувствую на себе их взгляд. Их пронизывающий взгляд от волос до самых ступней.
Я иду-дышу, я иду-дышу, я уже почти дошел до своего бизнес-центра. Там я в безопасности. Или? Вдруг под него положат бомбу? Вдруг у центральной двери взорвется машина, когда я буду идти мимо. "Вдруг, вдруг, вдруг", – носится у меня в голове. Мне страшно. Я волнуюсь. Если сейчас на улице меня спросят, как пройти на Тверскую, я ничего не отвечу, я даже ускорю шаг. Пусть сами разбираются, мне некогда. Пусть сами покупают сигареты, если у них нет. Сами носят запасные зажигалки, если первые у них взорвались. Взорвались. О черт, опять это слово.
И вот я на работе. Я сажусь за свой стол. Включаю компьютер. Я смотрю в монитор и ничего не вижу, буквы расплываются на экране. Я чувствую, что за эту поездку постарел года на два. Я устал.
Ко мне подходит начальник, долго и внимательно смотрит на меня и вдруг говорит: "Слушай, с тобой все в порядке? Что-то вид у тебя нездоровый. Может, поедешь домой, отдохнешь денек?" Я смотрю на начальника с благодарностью. И тут же бледнею. О боже, опять в метро.