Большинству людей не нравится звук вувузелы, а вот звук самого слова "вувузела", наоборот, почти всем нравится. Конечно, обязательно найдутся и те, кто возмутится: зачем нам это иностранное слово, когда у нас самих столько прекрасных вариантов для обозначения этой дуделки-шумелки-жужжалки-зуделки! Да просто "дудка, издающая неприятное жужжание". Коротко и ясно. Не удивлюсь, если кто-то начнет сопротивляться даже включению слова в словари современного русского языка.
Этим сильнейшим аргументом - наличием собственных подходящих слов для как бы того же самого - попытались однажды, в конце 1940-х годов, воспользоваться люди, считавшие себя хозяевами русского языка. Но вот вышло из этого совсем не то, что они хотели. Ведь сначала было как? Первое авторитетное описание игры в футбол на русском языке приходится на конец 19 века, а уже в начале 20-го в энциклопедическом словаре Брокгауза-Ефрона появилась статья "Футъ-боолъ". Тогда народ был менее привередливый, а дураки знали свое место и не пытались заставить окружающих писать хоккей с одной "к".
Итак, как же объясняли сто с небольшим лет назад это бурятское на вид слово авторитетные сограждане? "Атлетическая английская игра в ножной мяч, до 8-9 дюймов в диаметре, круглой или овальной формы. Игроки разделяются на две партии, занимающие каждая свой "город", отмечаемый чертой по земле и флагами; посредине черты ставятся ворота из жердей, с перекладиной на высоте 3 м от земли. Цель игры заключается в том, чтобы перекинуть мяч, ударом ноги (а иногда и руками), в чужой город через ворота, принадлежащие же к тому городу игроки стараются этого не допустить. В Англии существуют два вида игры в Ф.: по правилам союза Rugby и по правилам Toot-ball Association".
Если не считать опечатки в слове football (повторенной и в сетевых изданиях знаменитого словаря, удаливших только дореформенное правописание) и того, что описана-то собственно игра в регби, не может не порадовать попытка перевода. При этом вместо английского слова "спортивная" безымянный автор статьи употребил греческое слово "атлетическая", а потом произнес и заветное "ножной мяч". Казалось бы, чем плох "ножной мяч", ну почему не захотел русский язык "ножного мяча", почему остался при "футболе", да еще и в "футболку" его завернул? Чтоб лучше понять это, выдвинемся на три десятилетия вперед - в конец 1930-х. Вот выдержка из репортажа:
"Первый хавтайм дал небольшой, чисто случайный перевес томцам: вылетевший из свалки мяч лизнул ногу хаубека ДКА и, слабо прокатившись, ударился в сетку… Томцы буквально сидят на голу ДКА, но результата добиться не могут".
Кое-кто сегодня, пожалуй, без словаря не сразу разберется. "Хавтайм", "хаубек" (я тут сразу вспомнил нашего сержанта: "С ночоукой не отпущу - не проси!"), "сидят на голу". Слова пишутся со слуха! Словарь волшебной игры, все еще относительно новой, но полюбившейся.
Кое-где - вспомним словарную статью 1902 года - мелькает как термин и свое, исконное слово. Например, перекладина. Красивое, кстати, слово. А вот "жердь" из Брокгауза, при всей красоте, не прошла. Но футбольная "жердь" по-русски - штанга. И от штанги штангистов футбольная штанга отличается тем, что она стоит торчком. То есть створ футбольных ворот, или тот "гол", на котором в 1939 году "буквально сидели томцы" (мы бы их сейчас томичами назвали, правда?), этот створ сегодня состоит из двух штанг и перекладины. Так вот пока распорядился язык. Почему, мы еще разберемся.
Но сначала - кто играл? Футболисты, да. Не мяченожники, не ногомячники (а точнее-то даже ногомятники - ведь наш мяч - это смятое в комок, а не надутое в шар). Хавбеки, беки, форварды, голкипер. Удаленные или запасные сидели на банке - то есть на скамейке. Били корнер и пенальти. Из офсайда (офсайта) гол не засчитывался. Мяч улетал в аут.
Голосами первых радиокомментаторов и первых любителей английская игра говорила по-русски новыми словами. Они еще больше вжились в язык в годы войны, когда в Москве выходила даже газета "Британский союзник". А потом вмешалась новая языковая политика. С "холодной войной" в СССР была объявлена генеральная уборка словаря. Это сегодня легко смеяться над упражнениями идеологов. А тогда многим стало не до шуток. Газетчикам было несколько легче, чем радийщикам: во время горячего репортажа каждый работал еще и синхронистом самого себя. Разум спрашивает, кто бьет корнер, но начальство велело говорить "угловой удар". Разум видит "пенальти", а тут надо на одном дыхании выговорить "одиннадцатиметровый". Бек стал защитником, хавбек - держите меня четверо - полузащитником. Тем полумозгом, который отвечал за правильные названия, и был в конце 1940-х перелопачен весь футбольный словарь.
Перелопачен, как всегда, наполовину. Потому что сам футбол-то переименовать все-таки не удалось. С гандболом получилось, а на футбол не смогла идеология взгромоздиться. Где села, там и слезла. Потом настали времена помягче, а те слова, что знатоки никогда не переставали употреблять и в годы официальной "борьбы с низкопоклонством перед западом", мало-помалу снова вернулись в эфир.
Но вот в футбол после этого стали играть похуже. Понимаете, когда взрослые люди "офсайд" называют "положением вне игры", пенальти "одиннадцатиметровым", а хавбека "полузащитником", то и играть они начинают в "ножной мяч", а не в футбол. Слабая оказалась у советской власти вувузела. Хорошим футбольным словом стал, пожалуй, только вратарь.