Все знают, что нельзя вслух называть то, чего больше всего хочешь: обязательно сглазишь. А чего больше всего боишься, и подавно: еще накаркаешь.
Какой вывод из этого всем известного обстоятельства? И он всем известен: слово – серебро, молчанье – золото. Многие считают, что вслух говорить о неприятном, о постыдном, например, о том, что было с твоими родными или в твоей стране когда-то – давно или недавно – нельзя, нехорошо, неуместно. Что слова, дескать, часто понапрасну раскрывают нечто такое, что, останься оно не выраженным, не переданным – современникам или потомкам, - просто само развеется как дым, рассосется в своем прошлом.
Казалось бы, распространение знаний должно развеять само это суеверное отношение к слову, но не тут-то было. Любой желающий назовет не один десяток легко узнаваемых запретов. Не через порог. Не из рук в руки (соль, деньги, нож). Не садись на угол стола. Не садись на стол. Не ложись ногами вперед. Не показывай на себе. Не роняй рукопись на пол. Уронил – побыстрее сядь на нее: иначе, говорили раньше, цензура не пропустит. Из-за того, что все эти и им подобные суеверия предполагают некие физические действия (в одних случаях полагается сплюнуть через левое плечо, в других – постучать по дереву), многие не замечают, что природа этих по большей части абсурдных запретов не житейская, а речевая. Сейчас мне возразят: когда тебе желают "ни пуха ни пера", отвечай не "спасибо", а "к черту". Ага. Только это не воспоминание об охоте, граждане. Это самоодурманивание, не утруждающее себя ни логическими доказательствами, ни опорой на чей бы то ни было опыт.
Но идем дальше. Вот Москва, подземная столица мира и труда. Станция метро "Площадь Революции". Там вдоль перронов и в центральном нефе станции бронзовые фигуры стоят. Пограничник с собакой. Птичница с петухом. Женщина с младенцем на руках. Революционного рвения в народе осталось только на суеверия: нос пса, ноги петуха и причинное место младенца до блеска наканифолены. К деньгам, к удаче, к силе.
Что говорит себе взрослый человек, "канифолящий" посторонние предметы? Загадывает желание! А запрет произносит для того, чтобы не вляпаться в так называемую плохую примету, не попасть в ловушку. Суеверий не стало меньше с появлением продукта насквозь рационального – вот этого самого, благодаря которому и на котором вы сейчас читаете эти строки. Сетевые приметы давно уже каталогизируются тружениками мыши и клавы: например, ошибка 404 для некоторых потихоньку слипается с числом зверя 666. В славном городе Тула, куда, как вы помните, не надо ездить со своим самоваром (это не суеверие, если кто не понял), есть таксомоторная фирма "Форсаж". Там работают веселые люди без суеверий: их телефон 404-666.
А вот и что-то новенькое: не попадай три раза подряд на битые ссылки – чего-то не будет, денег, например, или работы, или хорошей погоды. Или всего сразу. Этим древним суеверием стали пользоваться банки: если трижды не наберешь правильное сочетание цифр, банковская карточка блокируется. И мобильник. Суеверный знает: блокировка после троекратного набора неверного пина это не рациональная защита от вора или дурака, а всякий раз подтверждаемая плохая примета.
И вообще – как в доме – домового, так в интернете надо, мол, бояться хомового. И еще нулевого кластера. Ну, что нулевого пациента надо бояться, это ежу понятно. Но почему он нулевой? Да потому что не первый. Не тот источник заразы, которого вирус не берет, а воображаемое и не установимое лицо, с которого предположительно началось победное шествие эпидемии. Суть суеверия не меняется в зависимости от того, кто становится его жертвой - молодая домохозяйка или олдовый геймер.
Эта эпидемия обнуления смысла не щадит никого. Требуя друг от друга не передавать нож из рук в руки, не дарить платков и ножниц, не разбивать зеркал, не вязать во время беременности, не мыться слишком часто, не встречаться с попами, не пересекаться с мужиками с пустыми ведрами, не свистеть в доме, не задавать вопрос "куда?", не выносить мусор вечером, не говорить красиво, не вытирать стол бумагой, не показывать пальцем, не чистить сапоги к пожару, не мыть машину к дождю, не вставать с левой ноги, не фотографироваться перед полетом, не брать билет правой рукой, не оглядываться, не класть на стол ключи, не брать билет левой рукой, не класть на стол перчатки, не забыть посидеть перед дальней дорогой, не оставлять пеленки на ночь во дворе сушиться, не забыть съесть счастливый билетик, не держать пальцы сцепленными, не сидеть нога на ногу, - требуя этот и прочий вздор, люди успешно заговаривают зубы себе и другим.
Примет и суеверий так много, формулы их так разнообразны, что в этой оргии тонут вполне разумные рекомендации, развешанные на столбах, у дорог и возле железнодорожных путей: "Не перебегай пути перед близко идущим поездом!", "Не стой под стрелой!" Или вот: "Не иди на красный свет!"
Но почему эти простые и разумные запреты менее действенны, чем оскорбительные для человеческого разума суеверия, что, мол, не возвращайся с дороги - "пути не будет"? А вернулся (например, кошелек забыл: ну как тут не вернуться?) – поглядись в зеркало. И стакан не протягивай, а на стол поставь, чтоб налили. И голову не мой перед экзаменом. Почему? Да потому, что простой и внятный совет "не влезай, убьет!" кажется людям такой же пустой фигурой речи, как вот эти каждодневные заповеди суеверия - "не через порог" и "пути не будет". Не исключено, что в этой стране слишком многое потому тонет, горит и взрывается, что ответработники считают заповеди техники безопасности суевериями для лохов.
А ведь казалось бы, не укради! Например, сам у себя собственные мозги. Чтобы думать, а не повторять как попка-дурак "только не через порог".