То, что заключенные, причем не только в нашей стране, - самые бесправные люди, знают все. Внимание на "беспредел в колониях" обращают СМИ и правозащитники, если только в них сидит известный зэк, такой как Михаил Ходорковский. Или если в колонии случилось что-то вопиющее. Например, сотни заключенных зашили себе рты, как в одной из колоний Киргизии.
Жалобы самих осужденных силы, как правило, не имеют ни в глазах правоохранительных органов, ни в глазах журналистов, ни даже - иногда - в глазах правозащитников. Месяц назад на меня вышли заключенные колонии №12 в поселке "Молочница" республики Мордовия. В ней отбывают наказание родственники моих московских знакомых, которые решили рассказать о том, как в колонии нарушаются их права. Точнее, попросить журналиста о помощи.
Естественно, на условиях анонимности (записи разговоров есть в распоряжении редакции "Ленты.ру") один из заключенных сообщил, что неделю назад у них был незапланированный рейд с участием спецназа ФСИН. Обыски в комнатах для них - дело привычное. Но в этот раз у осужденных отняли всю одежду и личные вещи. "Мы уже который день сидим только в трусах", - жаловался мне собеседник, которому удалось дозвониться до меня по мобильному телефону. У одного из отбывающих наказание в мордовской колонии спецназ отобрал Коран и показательно сжег его во дворе.
Во время второго рейда заключенных, по их словам, уже избили. Но не до смерти, как недавно в башкирской колонии. Как рассказывает адвокат троих осужденных Сергей Куликов, при снятии побоев у них зафиксировали серьезные гематомы, а у одного оказался сломан нос. "Кровоподтек глаза, синяк под глазом. Это у тех, у кого я видел. Написали жалобу в Следственный комитет, сейчас по ней идет проверка. Скорее всего, в возбуждении дела откажут, мы будем это постановление обжаловать - ну и так далее", - прогнозирует без энтузиазма адвокат. Следующий звонок из ИК-12 "Молочница" неожиданным для меня не был: родственникам московских знакомых, по их словам, угрожали увеличением срока (непонятно, каким образом), если они не отзовут заявление из Следственного комитета.
По закону общественный контроль в тюрьмах, изоляторах, колониях осуществляют Общественные наблюдательные комиссии (ОНК). Они рассматривают жалобы заключенных, могут провести в колонии внеплановую проверку или собственное независимое расследование какого-либо инцидента. На мои звонки с вопросом, как привлечь внимание правозащитников в Мордовии, члены московских общественно-наблюдательных комиссий давали только один совет: обратиться к их мордовским коллегам. Но член комиссии в Мордовии Василий Гуслянников словам заключенных не поверил. "Я слышал, как отбирают мобильники. Но чтобы одежду и продукты? Я более 10 лет езжу по колониям, и таких случаев ни разу не встречалось. Есть такая часть заключенных - процент или два процента, которые специально нарываются на такие вещи", - отрезал он.
Не согласиться с ним сложно: наверное, каждый журналист, пишущий на общественные темы, сталкивался в своей работе с тем, что жалобы заключенных не имели под собой оснований. Но это не означает, что их проверками стоит пренебрегать, особенно специально созданным для этого в 2008 году Общественно-наблюдательным комиссиям. Как показывает практика, излишнее недоверие словам заключенных может привести к испорченному имиджу страны за рубежом.
Два года назад в 2010 году правозащитники проигнорировали жалобу заключенного колонии Тульской области Виталия Бунтова. Точнее, не столько проигнорировали, сколько не настояли на тщательном расследовании. Зимой 2010 года Бунтов, осужденный на пожизненный срок за убийство, написал заявление в правоохранительные органы, в котором обвинил руководство своей колонии в пытках. В СМИ его передала жена Бунтова Ирина. Заключенный утверждал, что надзиратели выдрали ему ногти на руках. Часть ногтей он смог прислать своей жене в конверте. Их фотографии Ирина Бунтова разослала по СМИ. По версии заключенного, его пытали, потому что он отказался помогать руководству колонии "ломать блатные авторитеты", то есть избивать других заключенных.
После того как история получила огласку, правозащитники дважды приезжали в колонию, где сидит Бунтов, с проверками. Результаты проверок оказались противоречивыми: глава тульской ОНК Валерий Анисин заявил, что ногти заключенного на месте и никаких нарушений не выявлено; эксперты Общественной палаты подтвердили, что ногтей нет, но дать ход делу так и не смогли. Производство по факту пыток в итоге начали через два года, только после того, как жене Бунтова удалось лично попасть на прием к главе Следственного комитета Александру Бастрыкину. Еще через полгода, в июне этого года, факт пыток признал Европейский суд по правам человека, вставший на сторону Бунтова. Расследовать уголовные дела Страсбург не может, поясняет представляющая в ЕСПЧ интересы Бунтова адвокат Карина Москаленко. Но признать расследование неэффективным входит в его полномочия, что ЕСПЧ и сделал в отношении дела Бунтова.
Врал Бунтов или нет, теперь предстоит выяснить российскому следствию. Но, возможно, оно закончилось бы гораздо раньше и в Страсбурге не лежала еще одна жалоба на Россию, если бы состоялось то самое "эффективное расследование". И здесь стоит задуматься не только следствию, которое только ленивый не обвинял в нежелании возбуждать дела против сотрудников любых силовых ведомств. Наверное, стоит вспомнить, что права человека нарушаются не только на митингах и в отделениях полиции. В России сложилась уникальная ситуация, когда заключенные не во всех регионах могут достучаться до правозащитников и в таком случае обращаются к журналистам. Результатом работы некоторых моих коллег стало то, что они, поездив по колониям, вошли в региональные ОНК. Но ситуация, когда журналисты вынуждены играть роль правозащитников, мне не очень понятна.
Очередной телефонный разговор с родственниками московских знакомых, попавших в мордовскую колонию, снова заканчивается рассказом об избиениях и "постоянных унижениях". Разговор с главой мордовской ОНК Геннадием Морозовым упирается в то, что плановая проверка, "которая прошла недавно", нарушений не выявила. Только, как показывает опыт того же ЕСПЧ, проверять стоит не только слова заключенных.