«Когда-то чуть-чуть не приватизировали Газпром, и ваш покорный слуга вернул контроль государства в Газпром, и считаю, что правильно сделал», — говорил в феврале 2012 года Владимир Путин, оберегая самую большую компанию страны от тех, кто только и ищет, как бы разделить государственные активы «либералов». Именно благодаря Путину за последнее десятилетие «Газпром» превратился в настоящее государство в государстве, которое прочно защищено монополией на экспорт газа от любых катаклизмов на рынке.
За последний год взгляды президента на газовую империю вряд ли поменялись, однако о необходимости реформы «Газпрома» за это время заговорили не только оппоненты Путина, но и его сторонники.
В середине марта Олег Дерипаска в интервью The Financial Times полушутя предложил разделить «Газпром» на две части: одна бы продолжала ориентироваться на Европу, а другая занялась бы развитием месторождений на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири — по всей видимости, для того чтобы экспортировать топливо из этих регионов в голодную до энергоресурсов Азию.
Фактически, один из самых близких к Путину миллиардеров признал, что «Газпром» недостаточно внимания обращает на развитие Восточной Сибири и уже несколько лет тщетно пытается договориться о поставках газа в Китай.
У других критиков «единого Газпрома» иные мотивы. Так, газета «Ведомости» 18 марта писала, что Минэнерго предложило разрушить монополию «Газпрома» на экспорт газа. Речь, правда, идет только о сжиженном природном газе и только для потребителей, находящихся не в Европе, но даже это по нынешним временам выглядит едва ли не революцией.
Наконец, совсем другой мотив у нынешнего главы «Роснефти» и одного из главных соратников Путина Игоря Сечина — он хочет лишить монополии «Газпром», чтобы самому получить выгодные газовые контракты и побороться с «Газпромом» за звание самой дорогой компании страны.
Мотивы разные, но суть одна — уже через несколько лет от былого могущества «Газпрома» может не остаться и следа. И, возможно, охрана монополии компании в 2000-е годы будет считаться не одним из самых правильных решений Путина — и даже, может быть, его ошибкой.
В июне 2008 года председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер говорил, что через семь-восемь лет капитализация компании может достигнуть триллиона долларов. Большая часть отведенного менеджером срока прошла, но «Газпром» стоит почти в десять раз меньше. За последний год его акции упали со 180 до 140 рублей, и нет никаких оснований думать, что в скором времени ситуация изменится.
Добыча газа не растет, объемы экспорта в Европу падают. При этом миллиарды долларов компании тратятся на важные (особенно с политической точки зрения), но явно переоцененные газопроводы в ЕС. «Газпром» ссорится с потребителями в Европе, ругается с европейскими чиновниками и представителями бывших советских республик, создавая себе репутацию «газового монстра». Норвегия поставляет в Европу сравнимые с «Газпромом» объемы газа, но местные госкомпании на монстров не похожи.
«Газпром» неэффективен как для акционеров, так и для бюджета страны. Для акционеров — потому что при выручке в 150 миллиардов долларов чистая прибыль составляет только около 40 миллиардов, а чистый долг самой прибыльной компании страны превышает 44 миллиарда долларов. Для бюджета — потому что монополия долгое время пользовалась льготными ставками налога на добычу полезных ископаемых и постоянно требует от правительства новых многомиллиардных льгот.
Для обычных россиян смысл существования «Газпрома» заключается в дешевом газе: если цены на бензин в России и в странах, не добывающих нефть, сопоставимы, то газ потребители получают со значительной скидкой. «Газпром», впрочем, неоднократно пытался добиться равнодоходности поставок на экспорт и внутрь страны, так что заслуга монополии в том, что россияне получают дешевый газ, невелика.
Любимый аргумент противников либерализации «Газпрома» в том, что если российские компании будут конкурировать между собой за зарубежных потребителей, цена на газ в контрактах будет падать. Однако без этой конкуренции «Газпром» и так проигрывает рынок, но не другим россиянам, а иностранцам. Так что если за счет демонополизации экспорта можно будет увеличить объемы поставок (даже в ущерб цене) из России — это стоит сделать.
В условиях относительно высоких цен на энергоресурсы и зависимости Европы от российского газа на недостатки «Газпрома» можно не обращать внимания. Однако если монополию не реформировать в ближайшее время, то уже к концу этого десятилетия или началу следующего, когда на рынок попадет газ из Австралии и США, а Европа и Китай достигнут прогресса в разработке сланцевых месторождений, «Газпром» из национального достояния может превратиться в национальное недоразумение. И тогда можно будет только разводить руками: мол, раньше надо было реформировать, сейчас-то уже поздно.