Бывают такие сны, когда заранее знаешь, чем все кончится — но невозможно ни изменить кошмарную логику сюжета, ни выскочить из сонного ужаса. Все происходит как в замедленном фильме: тебя догоняет страшное нечто, а ты не можешь убежать, ноги будто вязнут в воздухе, и от бессилия тошно и жутко.
Вот например.
17 апреля, здание суда в тихом областном городе (население 500 тыс., машзавод, кружевные промыслы, художественный музей имени Васнецовых). Перед входом несколько человек (по виду приезжие) раздают листовки, их теснит ОМОН, из полицейского автобуса выводят высокого светловолосого человека, он улыбается фотографам и скрывается в дверях. Зал доверху набит журналистами, они встречают подсудимого овацией. В коридоре раздает интервью красавица жена — говорит, что надеется на лучшее, но готова ко всему. В новостях федеральных телеканалов сюжет из областного суда идет четвертым номером, после Путина, новостей о корейском конфликте и репортаже с пленарного заседания Госдумы; подсудимого в новостях называют «известным оппозиционным активистом». Три десятка человек выходят вечером с плакатами к зданию Верховного суда, сайт Ovdinfo сообщает об их задержании, через несколько часов их отпускают без предъявления обвинений. В соцсетях люди выкладывают фотографии с табличкой «Это дело против меня», ближе к ночи появляются посты, начинающиеся с фразы «Простите, только мне кажется, что вся эта истерика начинает немного утомлять?» Сайт Snob.ru проводит опрос деятелей культуры об их отношении к процессу, деятели высказываются в том духе, что какой Путин, такая и оппозиция, они питаются взаимной ненавистью, а мы должны мыслить шире и думать о вечном. Журнал The New Times печатает блок материалов про новый 37-й: если мы допустим, чтобы суд закончился тюрьмой, то дальше сесть может каждый. Через неделю к новостям из суда постепенно привыкают, картину оживляют лишь ролики, где неожиданно прибывшая на судебное заседание Ксения Собчак с белой розой в волосах задает неприятные вопросы местным полицейским. Активисты в фейсбуке объявляют о бессрочном пикетировании Следственного комитета, на фотографиях из Технического переулка — пять хорошо знакомых лиц во главе с Ольгой Романовой. На сайте «Эха Москвы» публикуется открытое письмо к Владимиру Путину с просьбой прекратить сфабрикованный политический процесс, среди подписавшихся, помимо Ахеджаковой и Басилашвили, обнаруживается Андрей Макаревич, публика в фейсбуке обсуждает, что вот, мол, и Макаревича допекло. Эдуард Лимонов печатает в «Известиях» колонку под заголовком «Допрыгался», где называет подсудимого «картонным че геварой» и заканчивает текст фразой «посиди, мальчик, погрей тюремную шконку, тюрьма укрепляет дух». Перед майскими праздниками сообщения из областного центра отходят на второй план: Координационный совет оппозиции не может согласовать митинг на Болотной. В последний момент мэрия выдает разрешение, на сцене, сменяя друг друга, выступают Нойз Эм Си, Гудков и Шендерович, последний, цитируя подсудимого, кричит: «Я перегрызу глотку этим скотам!», толпа скандирует «Не забудем, не простим!», ГУВД и организаторы не сходятся в количестве участников, под вечер со ссылкой на независимого блогера Терновского обнародован результат объективного подсчета — 21 тысяча человек, оппозиция заявляет об успехе акции, которая приведет к дальнейшему наращиванию мирного протеста. Через два дня областной суд оглашает приговор — шесть лет общего режима, несколько сот пикетчиков у зала суда пытаются прорвать оцепление ОМОНа, в новостях показывают собравшихся за углом активистов МГЕР с плакатом «Защитим русский лес». По фейсбуку расходится отчаянный статус — «если и сейчас мы не выйдем на улицы, грош нам цена», на следующий день город перегорожен полицией и бронетехникой — «в связи с парадом и праздничными мероприятиями», на бульварах за несанкционированную прогулку задерживают несколько сотрудников русской службы «Радио Свобода». Через месяц суд высшей инстанции уменьшает срок наказания на год, оставляя обвинительный приговор в силе. Ночью кто-то кидает бутылки с зажигательной смесью в окна Верховного суда, по делу о попытке поджога в течение месяца задерживают 18 анархистов. Журнал GQ печатает фотоисторию о том, как живут после приговора жена и дети. «Новая газета», «Эсквайр», «Большой город» и далее по списку печатают интервью, переданные адвокатами из колонии; редакторы жалуются, что с каждым месяцем интервью собирают все меньше лайков. Вопрос о процессе задают Путину на каждой зарубежной пресс-конференции, он отвечает, не называя фамилии осужденного — «Я не могу в это вмешиваться, это решение суда», сидящие рядом Обама или Меркель неловко улыбаются.
Вы можете видеть совсем другие сны, но эта история все равно прокрадется и в них, станет для них серым фоном, кого-то лишит энергии, кого-то — надежды. И я не знаю, не понимаю, не могу придумать, как нам всем выпутаться из этого кошмара.