В воскресенье 8 февраля, заканчивается прием заявок на главный в мире конкурс для молодых дизайнеров моды — LVMH Prize. Он появился в прошлом году и уже стал главным. Во-первых, из-за огромного гран-при — 300 000 евро, сумма, сравнимая с годовым оборотом некоторых успешных Домов моды в России. Во-вторых, из-за экспертной панели и жюри, в которое вошли креативные директора марок концерна LVMH (Раф Симонс — Dior, Николя Гескьер — Louis Vuitton, Фиби Фило — Celine и другие). Представить свою работу такому жюри дорогого стоит.
Не сомневайтесь, эксперты LVMH Prize отсматривают все заявленные коллекции, потому что это не просто поддержка молодых дизайнеров, то есть как бы социальная функция, а, в том числе, рекрутинговая кампания для марок концерна. Бизнес растет, и конкурс — это хороший способ собрать сливки со всего мира. В-третьих, форма заявки простая, процесс отбора понятный, призы — мечта не только для начинающих дизайнеров, но и для региональных звезд моды. Такое сочетание дало рекордное количество участников со всего мира — более 500.
Должен признаться, я лично обзвонил с десяток талантливых молодых дизайнеров с рекомендацией попробовать силы. Мало кто из них слышал про такой конкурс, хотя на странице LVMH Prize есть описание на русском языке. Вообще-то, странно, насколько мало в век абсолютно доступной информации молодые люди интересуются тем, что касается их профессиональной деятельности. Перефразируя ангела из провокационной комедии «Догма» (if there isn't a movie about it, it's not worth knowing): если это не появилось на ленте в Facebook, об этом не нужно знать — так, что ли?
Расскажу, что еще нужно знать о LVMH Prize. В первом, прошлогоднем, выпуске московский дизайнер Вика Газинская вошла в список финалистов, а главный приз забрал Томас Тейт, канадец из Лондона. В этот раз в конкурсе хорошее русское «лобби», так что к нашим талантам предубеждения не будет. В международную панель экспертов, отбирающих финалистов, входят Наталья Водянова, Даша Жукова и Анна Зюрова. Помимо них есть блогер Кьяра Фераньи, редактор Годфри Дини и еще пара человек, которые неоднократно приезжали в Москву, на Russian Fashion Week (теперь MBFW Russia) и знают русскую моду не понаслышке.
Кстати, упомянутый выше Годфри Дини выбирал лучшего русского дизайнера еще в 2006 году на Russian Fashion Awards (она же премия «Астра» — наш совместный проект с Игорем Григорьевым). Иностранные журналисты, среди которых были такие заслуженные критики моды, как Дини и Хиллари Александер, оценивали через закрытую интернет-панель коллекции российских Домов моды. Но церемония с раздачей статуэток — это вам не конкурс с крупным денежным призом и возможностью попасть под крыло лидера рынка. Конкурсы важнее — они реально влияют на развитие индустрии, в отличие от модных премий, куда номинантов надо уговаривать прийти. Такая ситуация — не только российская специфика: в Лондоне и Нью-Йорке национальные премии категории «Модельер года» никогда не обходятся без игнора со стороны отдельных звезд, коим не выпадает чести взойти на сцену за призом.
Участие в международных и локальных соревнованиях — обязательное условие для профессионального роста, я убежден. Например, старейший французский конкурс для молодых модельеров ANDAM вручал в разные годы главные призы — 250 000 и 75 000 евро — дизайнерам, чьи имена сейчас на слуху: Джереми Скотту, Джайлсу Дикону, Бруно Питерсу, Victor&Rolf, Гарету Пью, Ричарду Николлу. Замечу, что для победы надо для начала подать заявку: без этого, увы, никак. В 2015-м у обладателя главной награды ANDAM наставником на два года станет президент Chanel Бруно Павловски. Выглядит так, что две группы на модном рынке — LVMH и Chanel — разделили сферы влияния на таланты. Но это не противостояние: Карл Лагерфельд входит в жюри LVMH Prize (от Fendi), а LVMH спонсирует ANDAM. Процесс подачи документов на ANDAM сложный, но и время еще есть — до 20 апреля.
Конкурсы моды существуют и в России, но ажиотажа они вызывают значительно меньше. Главное отличие западных проектов в том, что победитель получает не только букет цветов и стажировку, но и финансовую возможность развиваться.
Шестизначная цифра для победителя значится в условиях Woolmark Prize (100 000 австралийских долларов), Fashion Fringe (100 000 фунтов), Design Prize Switzerland (100 000 швейцарских франков), Swiss Textile Award (100 000 евро). Последние две премии вручались в Швейцарии ассоциацией производителей тканей. Швейцария, хоть и не выращивает хлопок и не добывает нефть (основу синтетических тканей), но является одним из мировых лидеров в производстве высококачественных тканей. Швейцарцы ввели новый стандарт для fashion-конкурса: они не выдавали 100 000 евро победителю, а оплачивали его счета, связанные с деятельностью Дома моды, на эту сумму. Часть денег всегда оставалась в Швейцарии, потому что победители разных лет — Александр Ванг, Мариос Шваб, Бруно Питерс (и снова он), Rodarte — обязательно покупали новые разработки швейцарских текстильщиков. Я был в жюри этого конкурса и могу определенно сказать: это хорошо работало на престиж Швейцарии как производителя тканей.
Итальянцы тоже озабочены престижем made in Italy. Национальная палата моды Италии развивает сразу несколько программ по поддержке молодых итальянских дизайнеров. Одна из них — Next Generation — позволяет победителю произвести свою следующую коллекцию за счет Палаты моды. Другая — New Upcoming Designers — предоставляет победителям бесплатный показ в рамках Миланской недели моды, что тоже легко пересчитывается в евро. Джорджио Армани, который, кстати, не входит в совет директоров Палаты моды Италии, каждый сезон лично выбирает одного ультрамодного итальянского дизайнера и помогает ему в развитии бизнеса. Это включает бесплатный показ в Armani Teatro. В прошлом году Армани обратил внимание на дизайнерский дуэт Au Jour Le Jour, чья яркая принтованная коллекция стала fashion-хитом. Но итальянцы сфокусированы на своих героях моды, тогда как французы приглашают к участию в конкурсах дизайнеров со всего мира. Париж уверенно держит марку мировой столицы моды.
Но и Милан уже думает о расширении географии — не исключено, что в этом году именно у российских дизайнеров появится возможность выпустить коллекцию за счет Палаты моды Италии. Пока этого не произошло, самое время обратить внимание на «Русский силуэт» и Конкурс имени Ламановой — два заслуженных российских проекта для молодых талантов. Первый отпраздновал 15-летие под руководством Татьяны Михалковой, второй — инициатива Славы Зайцева — проводится уже 23 года. Имена российских дизайнеров, которые прошли через «силуэт» и «ламанову», можно перечислять бесконечно. У обоих конкурсов с излишком опыта, чтобы выявлять будущих звезд моды. Одна проблема — денег на руки никто здесь не получит. По крайней мере, таких, чтобы начать расти.
В прошлом году «Русский силуэт», наконец-то, получил господдержку, но конкурсу сейчас нужно не просто финансирование, а реформирование. «Русский силуэт» имеет широкую региональную сеть представительств, что и хорошо, и плохо. Плохо это с точки зрения, что в финал обязательно должны попасть «победители» из «филиалов», а там достойные дизайнеры появляются далеко не каждый год. Мода как способ социализации для жен, любовниц и дочерей популярна не только в Москве. Как вы понимаете, отказать дочери какого-нибудь вице-губернатора в поездке на финал в столицу бывает не всегда уместно.
Помимо системы отбора финалистов есть еще один момент, требующий срочного вмешательства, пока наши таланты не утекли за рубеж навстречу радужной перспективе войти в портфолио крупной корпорации. Этот момент — несоответствие времени. Сегодня наиболее релевантный для моды канал распространения визуальной информации — Instagram. Даже в России существуют молодые марки, которые продают одежду только через свои странички в данной социальной сети. Тот же LVMH Prize активно использовал этот ресурс, добившись за один год восьми тысяч публикаций со своим хэштегом. У «Русского силуэта» в Instagram пара сотен постов. Негусто для национального конкурса. Хорошая новость в том, что отставание в соцсети легко наверстать.
Конечно, на фоне текущих новостей все это может показаться малозначимым и неинтересным. Но политически активные в интернете граждане могут упустить главное. Одежда не только отражает вкус владельца, но и может формировать пространство вокруг него. Те же «олимпийские одежды» «Боско» вызывали ощущение сопричастности успехам России на Олимпиаде. Кроме того, одежда может быть инструментом для «патриотического воспитания» — майки с В.В. Путиным стали в прошлом году трендом, и это, кстати, не заслуга молодежных объединений. Тему придумал креативный правительственный чиновник высокого ранга, отвечающий за развитие легкой промышленности в стране, а запустило в народ... Министерство обороны РФ. Футболки с портретом президента и надписями «Армия России» и «Вежливые люди» разошлись сотнями тысяч по стране. Потом уже появились молодые дизайнеры со своими идеями и флеш-продажами в ГУМе. Русские студенты в американских колледжах носят эти майки — их никто не заставляет так самоидентифицироваться. Мода на «сделано в России» стала мейнстримом, главное теперь — удовлетворить спрос. Может, новое поколение избавляется, наконец, от комплекса советско-русской неполноценности: презирать все отечественное — от президента до местных дизайнеров?
Сегодня мода — одна из самых важных и крупных с точки зрения денег креативных индустрий. Креативные индустрии отличаются от остальных, прежде всего, тем, что в основе своей содержат талант или идею (при этом талант управленцев не учитывается). Пожалуй, самая крупная креативная индустрия в международной классификации — IT-сфера. Думаю, мода — на втором месте. Говорят, у нас модной индустрии нет, но есть легкая промышленность. Это придумали те, у кого в анамнезе — вышеописанный «комплекс». Индустрия есть, она скромная и развивается не всегда по правилам. Если от разговоров об импортозамещении переходить к делу, то одежда — сектор, где точно можно добиться быстрых результатов. Конструирование одежды в легкой промышленности совсем не то же самое, что конструирование станков в деревообрабатывающей. Сравнение не случайное: еще пару лет назад за моду в Минпромторге отвечал департамент лесной и легкой промышленности. Новое руководство избавилось от этого парадокса, поэтому теперь «Русскому силуэту» для получения субсидий рубить лес необязательно.
Цены китайских производителей привязаны к доллару — даже дешевая одежда из Китая сильно вырастет в цене. Ткани тоже импортируются, но у российских производителей больше возможностей для сдерживания цен. Текущая ситуация, как ни странно, может стимулировать развитие российского сектора, связанного с одеждой. Но гармоничная индустрия моды не существует без качественной системы поощрения молодых талантов. И главное: конкурс не должен быть социальной функцией — это драйвер роста.