Мир
14:19, 20 февраля 2015

Хотят ли русские войны? Почему Россия заинтересована в реализации минских договоренностей

Андрей Сушенцов (руководитель агентства «Внешняя политика», директор программ Валдайского клуба, доцент МГИМО)
Андрей Сушенцовруководитель агентства «Внешняя политика», директор программ Валдайского клуба, доцент МГИМО

Реализуя внешнюю политику, любое государство сталкивается с проблемой выбора между моральным удовлетворением и достижением практической цели. Есть страны, для которых неукоснительное следование моральным императивам превыше всего, есть те, для кого конкретная выгода важнее. История XXI века показывает: войны развязывают люди высоко моральные. Однако заканчивают войны люди прагматичные, даже циничные. Причем это могут быть одни и те же фигуры, просто в ходе конфликта они переосмысливают свои ценности.

Для моралистов идеал — справедливость. Для прагматиков — мир и безопасность. В ходе конфликта для многих постепенно становится очевидно, что справедливость можно отложить на потом, а сейчас главное безопасность. Наступил ли этот момент в украинском кризисе?

Минские соглашения — исключение из правил. Они скорее про безопасность, но также и попытка восстановить справедливость. Тут сложная система — в случае выполнения соглашения позволяют провести глубокое политическое урегулирование украинского кризиса. Именно поэтому они представляют собой цепь положений, звенья которой следуют одно за другим в строго определенном порядке. Прекращение огня. Отвод тяжелых вооружений. Обмен пленными. Амнистия для ополченцев. Соглашение о восстановлении Донбасса. Конституционная реформа о децентрализации и проведение местных выборов. Вывод наемников и разоружение незаконных групп. Передача контроля над государственной границей — не раньше выполнения всех остальных пунктов.

Нарушение одного из пунктов означает прекращение политического процесса и возврат на один шаг назад. Это напоминает средневековую карту паломника ко святым местам, где обозначены только промежуточные пункты назначения, а вся остальная география игнорируется.

Тем самым Россия показывает эффективный выход из конфликта мирным путем и на принципах суверенитета Украины над Донбассом. И Россия не блефует.

Почему же возникают вопросы о том, чего хочет Москва? Киев не доверяет ей и мечется между признанием минского соглашения и призывами его разорвать. Спокойнее себя ведут в ЕС и США, призывая дать время для применения достигнутых договоренностей. Но и они не доверяют Москве полностью. Это в общем и не нужно. Главное, чтобы заинтересованность в прекращении огня на востоке Украины была общей.

Несмотря на все подозрения, Россия действительно хочет прекращения войны. Причем платформа для урегулирования конфликта остается неизменной с прошлого года — несмотря на второе за полгода поражение украинских вооруженных сил, Москва не выдвинула новых условий. Однако Россия готова поддержать ополчение Донбасса, если Киев вновь пожелает двинуться в наступление.

Цель России — не поражение Украины и не победа Донбасса, а равноправное политическое урегулирование между ними. Российский опыт показывает, что только этим путем достижим мир.

Однако такой опыт имеется не у всех, и поэтому российские предложения часто не находят отклика. Дело в исторических различиях. Как континентальная военная держава, Россия контролировала и поддерживала стабильность обширных территорий с неоднородным и нередко чуждым населением. В результате Россия научилась превращать давних врагов в друзей и даже соотечественников.

Там, где Запад довольствуется прекращением огня, Россия стремится к глубокому урегулированию, потому что ей нужен мир на ее границах. На опыте Молдавии, Грузии, Таджикистана, Чечни, Югославии, Афганистана, Ирака и Ливии видно, что Россия до последнего старается сохранять цельность охваченных войной государств, тогда как Запад готов поступиться единством и довольствуется консервацией конфликта.

По данным Financial Times, в ходе саммита «Группы двадцати» в австралийском Брисбене Владимир Путин приводил Ангеле Меркель пример урегулирования конфликта в Чечне как образец для Украины, который Меркель якобы с негодованием отвергла. Почему?

Чеченский опыт урегулирования не идеальный, он дает много аргументов критикам российской политики на Кавказе. Но он принес главное — устойчивый мир и развитие в Чечне, остающейся, несмотря на теракты, одной из самых стабильных территорий Северного Кавказа. Тут логика в заключении сделки с одним из лидеров сопротивления, вместе с которым потом ведется борьба с остальными. Такой фигурой на определенном этапе мог стать даже глава Ичкерии Аслан Масхадов, если бы он отмежевался от попытки захватить Дагестан отрядами Басаева в начале Второй чеченской войны в 1999 году. Масхадов не сделал этого, и сделку заключили с группой Кадыровых и Ямадаевых.

Примирение с людьми, которых прежде считали террористами, кажется невозможным. Но если внимательно посмотреть на высшее руководство нынешней Чечни, трудно не заметить в его составе бывших боевиков, ныне награжденных орденами и медалями России за верную службу и защиту ее интересов. Кадыровы установили в Чечне местный порядок, который сильно отличается от общероссийского. Однако этот порядок понятен чеченцам и гарантирует мир.

Американское руководство стремилось сделать нечто подобное в Афганистане и Ираке, однако им это не удалось. «Демократическая призма» мешала увидеть реальную этнорелигиозную картину страны и соотношение ее главных политических сил. Считалось, что демократия неизбежно сгладит противоречия. Однако на первые парламентские выборы в Ираке в 2005 году не пришли сунниты. На следующий год они развернули гражданскую войну против шиитов, а в 2014-м от безысходности влились в ряды «Исламского государства». Ираку не помогли даже многомиллиардные поставки американских вооружений.

Похожая проблема была в Афганистане, где поддерживаемый США Хамид Карзай так и не смог примириться с вооруженной оппозицией и установить порядок на всей территории страны. В конце своего правления Карзай даже заявлял, что препятствием для диалога с братьями-талибами являются «неверные» американцы.

Германия, которая в 1990-х годах возглавляла европейскую коалицию против Югославии, не стремилась к сохранению ее единства. Распад большой страны, выделение Косово и консервация конфликта в Боснии виделись удовлетворительным решением проблемы.

Сходным образом смотрели на Ливию лидеры Франции, Британии и США, отложившие в сторону после свержения Каддафи концепцию «ответственности по защите» и утратившие всякий интерес к страданиям мирных ливийцев. Сейчас Ливия разделена на враждующие регионы, а соседние державы совершают на ее территорию эпизодические интервенции. На Западе считают, что Ливия сама «перебродит» и со временем стабилизируется.

В случае Украины разница в подходах к урегулированию военных конфликтов между Россией и Западом также дает о себе знать. Россия настаивает на глубоком урегулировании и потому стремится к тому, чтобы права Донбасса и потенциально нестабильных регионов Украины были обеспечены в обновленной украинской Конституции. Западники, как и украинцы, смотрят на эти инициативы настороженно, видя в них стремление Москвы вмешиваться в дела Украины.

На Западе не интересуются внутренними разломами на Украине, пока они не дают о себе знать. Россия же хочет, чтобы эти разломы больше не давали о себе знать.

< Назад в рубрику