Вчера на Генеральной ассамблее в Нью-Йорке Владимир Путин разочаровал любителей острых ощущений по обе стороны Атлантики. Одни от него ждали явки с повинной, другие — политического демарша с громом и молниями. Реальность оказалась прозаичнее. Путин привез в Нью-Йорк выступление по хозяйственным вопросам международной жизни. Пожурив нерадивых за провальные инициативы («Вы хоть понимаете теперь, что натворили?»), он изложил программу действий по тушению пожара на Ближнем Востоке. Она состояла из двух пунктов: создание широкой международной коалиции против ИГИЛ и восстановление государственности в Ливии, Ираке и Сирии.
Месяц назад, когда Путин говорил примерно о том же во Владивостоке, мало кто принял его слова всерьез. Все изменилось после неожиданного известия о размещении российских вооруженных сил и техники в Сирии. Москва действительно собирается воевать с ИГИЛ? Это все меняет, давайте разговаривать.
Заметно, что в речах российского президента поубавилось негодования по поводу самоуправства стран Запада в международных делах. Было время, когда Путин сосредотачивался на этой теме целиком. Похоже, Россия оставила попытки вызвать международный резонанс одними призывами противостоять ревизионистам и экспериментаторам. Вместо этого Москва деятельно принялась восстанавливать статус-кво в важных с ее точки зрения регионах.
Сирийское «активное мероприятие» России ставит ее в выгодное положение — можно не зависеть от мнения стран Запада по поводу путей борьбы с ИГИЛ. Москва на деле создала международную коалицию, причем в ее составе только заинтересованные в победе участники. В отличие от сирийской оппозиции, на которую делают ставку США и ЕС, союзники Москвы — Сирия, Ирак, Иран, курдское ополчение — реально борются с ИГИЛ. На протяжении четырех лет они вели эту борьбу без внешней помощи, а с российской поддержкой шансы на победу заметно возрастают. Создание совместного антитеррористического информационного центра России, Сирии, Ирака и Ирана в Багдаде — убедительный первый шаг новой международной коалиции против «Исламского государства».
На встрече Путина и Обамы, которая состоялась в ООН сразу после выступлений на ГА, подробнее всего обсуждалась именно Сирия. Стороны договорились «продолжать взаимодействие» — это может означать что угодно. Важнее, что военные ведомства двух стран получили поручение обсудить детали такого взаимодействия. Допускаю, что им удастся договориться об обмене разведданными при условии транспарентности российских действий против ИГИЛ. После встречи с Обамой Путин с удивлением отметил: «Мы нашли много точек соприкосновения».
Однако даже если этого не произойдет и взаимодействие не наладится, Россию это все равно не остановит — в силу того, что Москва опирается на тех, кто на самом деле и вполне успешно противостоит ИГИЛ, а американцы никак не могут найти партнеров в регионе, с кем можно было бы эффективно сотрудничать. Однако на этом этапе у России и Запада появился действительно важный предмет для обсуждения.
Второй ключевой тезис выступления Путина — о необходимости восстановить государственность на тех территориях Ливии, Сирии и Ирака, где сейчас царят хаос и анархия. Москва первой предложила кардинальное решение проблемы беженцев с Ближнего Востока, и это должно срезонировать в европейских столицах, страдающих от миграционного кризиса. Правда, рецепт не кажется легким — восстановить государственность там, где она была уничтожена (нередко при активном внешнем вмешательстве), будет непросто.
Речь пока не идет о программе экономической помощи. Главное, вернуть Дамаску и Багдаду монополию на насилие на территории своих государств. Уничтожение ИГИЛ уже достаточно масштабная задача, одно решение которой позволит создать условия для нормализации жизни в населенных суннитами районах Сирии и Ирака. С Ливией сложнее — как уладить гражданский конфликт в этой стране пока не ясно. Но превращать ее в памятник ошибочной интервенции и источник миграционного кризиса также никто не хочет. Если попытки сшить лоскуты территорий Сирии, Ирака и Ливии провалятся, то обсуждать придется уже образование новых государств на Ближнем Востоке и в Северной Африке. В конце концов, кто сказал, что нынешние границы — это навсегда?
Небольшая пикировка с американским президентом все же состоялась. Незадолго до Путина с трибуны Генеральной ассамблеи ООН Барак Обама порицал «крупные страны, которые навязывают свою волю малым». Имелась в виду Россия, хотя не все столь однозначно восприняли сигнал. Обама смутил многих добавив, что не стремится к изоляции России и даже хотел бы увидеть ее «сильной», но сама Москва, мол, не стремится к этому. В ответ Путин отругал США за экономический эгоизм — за санкции и создание эксклюзивных экономических блоков в обход ВТО. Примечательно, что Украина оказалась на периферии внимания в речи Путина. Видимо, пока на Западе не готовы ответить отрицательно на вопрос, «стоило ли оно того», разговаривать о будущем Украины всерьез преждевременно. В общем, в области взаимных обвинений повестка дня несколько обновилась, но риторические ходы остались прежними.
Рядовой, будничный характер выступления Путина на Генеральной ассамблее — хороший знак. Россия смирилась с наличием непреодолимых разногласий с США и НАТО и не считает их препятствием для своих действий по защите национальных интересов. Кажется, Москва впервые согласилась с формулой отношений, предложенной Путину Джорджем Бушем-младшим: «Мы не враги, делайте что хотите, и мы будем делать что хотим». Россия действительно делает то, что считает нужным, даже если это вызывает неодобрение в западных столицах. Прежде Москва пыталась побудить Запад строить «пространство равной и неделимой безопасности» со слабых позиций. Посмотрим, что получится сейчас. Ведь мы действительно не враги.