Присуждение нобелевской премии Светлане Алексиевич взбудоражило и разделило отечественную интеллигентную публику, в сознании которой нобелевка совершенно сакрализована. Для одних это — колоссальная радость, признание достоинств русской литературы, дожидавшейся этой премии почти тридцать лет. Для других — недоумение, ощущение несправедливости и подозрение в политической провокации. Но разве не то же самое происходило вокруг нобелевских премий Пастернака и Солженицына? Сразу оговоримся: здесь нет ошибки. Белорусский автор, пишущий по-русски, безусловно, принадлежит русской литературе, язык здесь — главное. Исключение обычно делается лишь в разделении английской-американской и испанской-латиноамериканской литератур. Алексиевич не просто пишет по-русски. Она действительно часть русской культуры, русского мира, член Русского ПЕН-Центра — российского отделения всемирной писательской организации.
Шведская академия любит огорошивать, и хотя Светлану Алексиевич букмекеры не первый год называли одним из фаворитов, ее премия выглядит крайне неожиданной. Слишком странным кажется назначение главным русским писателем человека, в общем-то, не слишком у нас известного. Мы привыкли к другим именам и лицам. Однако не стоит думать, что подобное случается только по отношению к России — здесь мы имеем дело с большой традицией. Читающая аудитория во всем мире почти каждый год вздрагивает, услышав имя очередного лауреата. Имена нобелиатов часто оказываются открытием. Так, например, среди последних десяти лауреатов хорошо известны разве что Орхан Памук и Марио Варгас Льоса. Конечно, широкая известность отнюдь не является и не должна являться главным критерием, иначе пришлось бы награждать массовых авторов типа Паоло Коэльо и Дэна Брауна, кои к высокой литературе никак не относятся. С другой стороны, недавние малоизвестные лауреаты поэт Тумас Транстремер и драматург Гарольд Пинтер на самом деле весьма важны и серьезны в своих немассовых жанрах и премию получили более чем заслуженно.
Претензии к нобелевке начались давно — с первого же награждения. Очевидно крупнейшие писатели начала двадцатого века — Лев Толстой, Эмиль Золя, Марк Твен, Хенрик Ибсен и Джозеф Конрад — были проигнорированы. Писатели, определившие литературу столетия, такие как Пруст, Джойс, Кафка, Набоков и Борхес — также не были отмечены. Великие поэты — Фрост, Рильке, Лорка, Оден, Кавафис и дюжина русских — остались без награды. При этом можно привести список из десятков имен нобелиатов, ныне совершенно забытых. Значит ли это, что премия все время дает осечки? Нет, не все время. Подсчитано, что в среднем шведские академики угадывают в одном случае из трех: на одного значительного писателя приходятся двое незначительных. Разумеется, речь идет о награждениях минимум полувековой давности, в отношении которых можно быть уверенными, что время уже сделало свой выбор.
Русским авторам с Нобелевской премией в целом не очень везет. Для литературы мирового масштаба шесть лауреатов — и, соответственно, шестое место в общем зачете — прямо скажем, результат неважный. При этом распространенное мнение, что русская нобелевка — политическая, вполне справедливо. Действительно, пятеро — Бунин, Пастернак, Солженицын, Бродский и Алексиевич — в той или иной форме противостояли действующей российской власти. Михаил Шолохов в этом смысле стоит особняком, но с ним вообще отдельная история. До сих пор идет спор об авторстве «Тихого Дона», за который и была присуждена премия, а Иосиф Бродский, например, утверждал, что это награждение было негласной частью крупного судостроительного контракта со Швецией. С самим Бродским, кстати, тоже все непросто: формулировка «за всеобъемлющее творчество, пропитанное ясностью мысли и страстностью поэзии» несколько скрывает тот факт, что поэт получил награду прежде всего за англоязычную эссеистику, не принадлежащую русской литературе.
Однако политизированность Нобелевской премии в отношении русских, подтвердившаяся в этом году, в целом не распространяется на остальной мир. Из лауреатов последней четверти века разве что Орхан Памук может быть назван диссидентом. С другой стороны, казалось бы, такой явный политический кандидат на нобелевку, как Салман Рушди, навечно проклятый аятоллой Хомейни, ее не получил и вряд ли получит. По-видимому, академикам совсем не нравится перспектива атак исламских фундаменталистов на шведские посольства по всему миру.
Думается, что по предыдущим лауреатам формулу нобелевского успеха вполне можно определить. Во-первых, потенциальный победитель должен быть, что называется, публичным интеллектуалом —носителем ясной общественной позиции, регулярно ее обосновывающим если не в художественном творчестве, то в публицистике, эссеистике и интервью. Причем речь идет об участии в международной дискуссии по актуальным для глобального сообщества проблемам, будь то демография, права человека или биотехнологии. Разоблачение ужасов войны и призыв к человечности — очень правильная тема, ею и занимается Светлана Алексиевич. Необходимо также наличие многих переводов на основные европейские языки, включая, что характерно, шведский.
Требуется интегрированность в западную академическую среду: нужно быть лично много лет знакомым с американскими и европейскими — опять же, в том числе, шведскими — специалистами по литературе твоего региона. Для этого следует постоянно принимать участие в конференциях, форумах, конгрессах и книжных выставках. Важно дружить с самими нобелевскими лауреатами, входить в их круг — к их голосу обычно прислушиваются, — а для этого нужно издаваться у издателей, которым принадлежат права на нобелиатов. Хорошо бы получить десяток международных премий — не обязательно больших, здесь скорее важно количество. Да, еще принципиален возраст: усредненному нобелевскому лауреату шестьдесят пять лет.
Кто из русских писателей объективно отвечает всем этим критериям? В общем-то, никто. А у Светланы Алексиевич все это есть. Ее хорошо знают в Европе, у нее множество премий, ее книги в некоторых странах входят в школьную программу, она давний и последовательный критик белорусской власти, а также многих действий России — например, в Крыму. Учитывая, что нобелевский комитет любит чередовать языки, страны, континенты, а по возможности и пол, Алексиевич действительно выглядела оптимальным претендентом — здесь букмекеры были правы. А то, что у нас ее не так хорошо знают, — что ж, это прекрасный повод узнать. И уж точно нужно искренне поздравить саму Светлану Александровну с этим высшим достижением в писательской карьере, случившимся в день рождения Марины Цветаевой, никаких премий, правда, не получавшей.