На прошлой неделе поймали в Москве двух молодцов. Выдавая себя за сотрудников АП, они намеревались продать должность замминистра здравоохранения, просили очень по-божески — 2,5 миллиона долларов, милое дело — кризисный демпинг. Дело, в общем-то, заурядное — должностями торгуют обильно и повсеместно, логика ценообразования — вне всякой логики. Совершенная вакханалия, например, в прайс-листе на должность помощника депутата Госдумы — от 80 тысяч рублей до 150 тысяч долларов. Как не посочувствовать потребителю.
Пост вице-мэра Москвы по градостроительной политике толкали за 3 миллиона долларов — всего на миллион больше, чем место вице-мэра поселка Большие Вяземы в Одинцовском районе. В большинстве случаев, говорят правоохранители, это мошенники, никакого отношения к администрациям не имеющие, но бывает и так, что торговлишкой занимаются сотрудники, бывшие или действующие, властных и околовластных структур. Посмотришь хронику — там симфония всех сословий: то курьер коммерческой организации осужден за раздачу синекур, то инженер из Госдумы, то иркутский экс-министр.
О продаже должности в Минздраве заявил некий «сорокалетний москвич», больше про потерпевшего ничего не сообщают — а ведь это самое интересное. Может быть, конечно, и оперативник, — но ведь не маскарадами едиными жив рынок. Кто покупает должности? Точнее — кого разводят? Кто покупает билеты в Провал?
Социальный портрет покупателя более или менее очевиден — это либо некрупный барыга в поисках горизонтальных связей и респектабельности, либо крупный региональный деловар, намеревающийся стать диспетчером больших бюджетных потоков (или поставить к источнику своего человечка). Последнее реже, но весомее. Бизнесмен, рвущийся в столоначальники, вовсе не хочет поменять сферу деятельности, — он восходит на ее более высокий этаж. Это рост, а не измена. Да и нынешний чиновник — не чета чиновнику историческому, салтыково-щедринскому, перхоти казенных присутствий. Это холеные и лощеные рысачки, яппи и гламуристы, а отнюдь не фердыщенки и негодяевы, правившие в разное время несчастными глуповцами. Менеджеры, а не бумаговодители. И спрос на кресла не переводится ни в какие нынешние российские времена, ни в тучные, ни в тощие.
Жизнь наперсточников — отражение мира больших господ и больших дел. Ну да, кадровое лоббирование, так бы мы перевели это с русского на английский. Но перевод вышел бы с акцентом: цель-то не получить назначение и расти по карьерной лестнице, берясь за все более и более масштабные задачи, а напротив — заскочить на хлебную должность проектно, в качестве ключевого звена бизнес-плана своей конторы. Ни для чего другого должности эти не покупаются.
И поэтому, как бы работа посредника ни напоминала по форме лоббистскую, по сути она — чистая коррупция и не более того, подкуп должностных лиц с целью получения личной выгоды. Но внешне — прям коридоры Конгресса, прям лобби-конверсэйшн. Работал кто-то когда-то во власти, связями оброс, теперь помогает людям. Вид у него серьезный, он обедает обеды, с документами носится, организует поддержку: досье помогает правильно составить, потом заносит его нужному человеку, другого нужного человека просит «замолвить словцо», кого-то умасливает, чтобы досье наше сверху других легло, статейки в прессе организует, если речь идет не о директоре кладбища, а о руководителе департамента. Некоторые лоббисты обеспечивают даже быструю и нужную проверку кандидатуры инстанциями, помогают, если надо, к встречам подготовиться, умную бумагу написать. Дело хлопотное, многотрудное, связи иметь надо, рисковать, от этого и прайс: и расходный, и гонорарный. Если убрать отсюда неприкрытую корысть и коррупционную схему, что держит в голове претендент, то все это вполне себе походило на лоббистский консалтинг с элементами коучинга, который у нас в тени, потому как вне закона — в силу его отсутствия. Все серое или черное, поскольку белой зоны попросту нет.
Вот и процветают мошенники всех видов и мастей. От респектабельных со связями до уличных кидал, ловко вычисляющих интересантов, которым самостоятельно ни до каких уровней власти ни в жисть не дотянуться. Кидал поймать просто, крупняк почти не ловится, но бывает: в 2012 году за реальную, а не мошенническую торговлю должностями были осуждены начальник отдела обеспечения процедуры банкротства управления Федеральной налоговой службы по Москве, замдиректора по экономическим вопросам Центра уникального приборостроения РАН и бывший сотрудник ФНС. Их всех слили т.н. клиенты. Заплатили деньги и слили, иногда предварительно сев в кресло. Кто-то разочаровался в возможностях, а кто-то наверное был тем самым mystery shopрer особого профиля, без коего нынче хорошего сервиса не наладишь.
С лоббированием как с проституцией: не хочешь криминала и болезней, хочешь поступлений в бюджет — надо вытаскивать из тени. Санировать, заставлять проходить докторов, сдавать анализы, мазок, рентген. В США — на родине лоббизма — закон о лоббировании совершенствуют уже больше ста лет, сито делают все мельче и мельче, а прожектор включают все более мощный. Хорошо выходит у них или нет, не нам судить, — но казна копейку свою имеет, и в газетах о торговле должностями пишут значительно реже. В Великобритании закона о лоббировании нет, но есть закон о госслужащих, разрешающий прозрачную, со всех сторон просвечиваемую лоббистскую деятельность, и Комитет по стандартам публичной сферы, главная политика которого — контролировать не лоббистов, а лоббируемых. Опять же, не будем идеализировать ничью практику, у всех свои болезни, — но коррупционных скандалов в Великобритании куда меньше, чем во Франции, где лоббирование не регулируется никак, ни в какой форме, как и у нас.
Перевод рынка российских лоббистских услуг в правовое поле, конечно, убрал бы много грязи из-под ногтей и артикулировал четкие запреты на многие схемы. Любая регламентация всей этой деятельности шла бы на благо стране и давала бы деньги казне. Но что делать с нашей традицией заглянуть в глаза, лично договориться, подмазать, чтобы хоть куда-то доехать? Что делать с тем, что у нас любые отношения выше закона — и рынок привычно следует за национальной традицией «порешать вопросы»?