В Литве выборы проходят по смешанной системе, и если по пропорциональным округам расклад понятен — основную долю мест в Сейме почти поровну поделят между собой две оппозиционные партии: консервативные «Христианские демократы Литвы» и аграрный «Литовский союз крестьян и зеленых», то по мажоритарным округам борьба еще впереди. Из 71 места по одномандатным округам по итогам первого тура были распределены только 3 места. Второй тур пройдёт 23 октября и за оставшиеся кресла поборются больше 120 человек, которым для победы нужно набрать свыше 50 процентов голосов. Общая явка на избирательных участках составила всего 49,9 процента. Скорее всего, во втором туре явка эта будет в полтора-два раза ниже.
В Грузии по предварительным подсчетам победу одержала правящая «Грузинская мечта». За нее отдали голоса свыше 48 процентов избирателей, у «Единого национального движения» Михаила Саакашвили чуть больше 27 процентов. Остальные едва приблизились к 5-процентному проходному барьеру. С мажоритарной частью парламента также не все так просто — победители не определились более чем в половине одномандатных округов. Вторые туры предстоят в Тбилиси, Батуми и еще восьми регионах страны. В Грузии явка была чуть выше — 51,6 процента, и эксперты ожидают, как и в Литве, снижения этого показателя во втором туре.
Как видим, и в Литве, и в Грузии явка всего порядка 50 процентов, что очень близко к результату российских парламентских выборов (47,8 процентов). Даже в Литве, где применяется система мотивации к голосованию, несмотря на активность избирателей во время четырех дней предварительного голосования, в основной день выборов они были очень пассивными. Бывший президент Литвы Роландас Паксас, а ныне лидер партии «Порядок и справедливость» даже назвал эти выборы самыми недемократичными в истории страны. Однако прогрессивная общественность — как европейская, так и отечественная — не считает нужным делать по этому поводу громкие заявления.
Другое дело — Белоруссия, где итоговая явка на парламентских выборах в сентябре 2016 года составила 74,8 процента, причем, по данным ЦИК, 31,3 процента избирателей проголосовали досрочно. Это тут же вызвало волну возмущения: госдепартамент США и ОБСЕ признали выборы недемократичными и пожурили Лукашенко. Бурно отреагировала оппозиционная общественность и в братской России. Любопытно, что для выборов в российскую ГД был заготовлен другой набор обвинений — они, по мнению «прогрессивной общественности», недемократичные потому, что явка была низкой, то есть такой, как в «демократичных» Литве и Грузии.
Таким образом, есть две причины обвинения выборов в недемократичности и нелегитимности — высокая явка и низкая явка. Сколько бы избирателей ни пришло на участки, выборы все равно будут недемократичными. Такая избирательность «оппозиции» и альтернативных электоральных экспертов, впрочем, лишь еще одно подтверждение их ангажированности, ну или, по крайней мере, самой настоящей самоцензуры. «Здесь играем, здесь не играем, здесь рыбу заворачиваем».
Сегодня явка на значимых выборах в районе 40-50 процентов — абсолютная норма в развитых демократиях. Добиться большего крайне трудно. Люди все меньше интереуясуются политикой. Вот несколько примеров: парламентские выборы в Испании в 2016 году — явка чуть более 51 процента, в Швейцарии 2015-го — 48,5 процента, во Франции в 2012-м — 48,31 процента, в Португалии в 2011-м — 41,9 процента. Даже в самых демократичных США в 2014 году на выборы в Палату представителей пришли только 36,4 процента избирателей.
Представительная демократия представляет все меньше и меньше избирателей. Избирательное право для всех, за которое так яростно сражались предки нынешних европейцев, сегодня не кажется уже столь жизненно важными.
Россия вполне в тренде современных демократий, причем, в отличие от других, не предпринимает специальные усилия ради повышения явки, следовать духу демократических конституций: участие в политике — право, а не обязанность гражданина, и не следует его к этому понуждать тем или иным способом.
Что же делать с низкой явкой, которую одни полагают проблемой, другие — актуальным вариантом нормы? Во-первых, можно оставить ее в покое и считать, что такого критерия легитимности выборов, как явка, просто не существует: «не хочешь участвовать в политике — не участвуй». Во-вторых, можно законодательно обязать граждан ходить на выборы и административно обеспечить тем самым явку вне зависимости от их желания. Так решают проблему Австралия, Аргентина, Бразилия, карликовые Лихтенштейн и Люксембург и еще несколько стран.
Другой метод — введение порога явки: ниже определенного предела выборы признаются недействительными, и назначаются перевыборы. Как правило, это работает — со второй попытки люди понимают, что их голос кое-что да значит, и приходят на избирательные участки. Но это метод ненадежный, чреватый самым настоящим политическим кризисом.
Ну и в-третьих, можно манипулировать избирателем, предоставляя ему больше вариантов участия в выборах. Различные формы досрочного голосования, применяемые во множестве демократических государств, позволяют растянуть процесс выборов на более продолжительный срок и дать возможность проголосовать всем желающим в удобное для них время. Формы такого голосования могут быть самыми разными. В некоторых странах, в тех же США, широко применяется голосование по почте.
В Австрии на президентских выборах в мае 2016 года по почте проголосовали 750 тысяч избирателей — примерно 12 процентов от общей явки. По почте голосуют и в Британии, Канаде, Швейцарии и еще много где, причем это можно сделать, даже находясь за рубежом. В России по почте голосуют только в нескольких субъектах, внесших соответствующие изменения в свое законодательство, и это не касается выборов федерального уровня.
Во многих странах существуют и самые разные формы предварительного голосования, когда избиратели отдают свой голос еще до официальных выборов, как в той же Литве, где предварительно голосуют в течение четырех дней перед датой выборов.
Россия пошла по первому пути, то есть оставила избирателя в покое. В нашей ситуации очевиден риск столкнуться с обвинениями в накручивании явки и фальсификации результатов выборов. Тем не менее сегодня возникает вопрос: нужно ли вставать на путь других демократических стран и всеми доступными способами — досрочное голосование, голосование по почте и интернету, выездные урны и так далее — привлекать избирателя на выборы, или же довольствоваться принципом «лучше меньше, да лучше»?