В скучную, с позиций простого обывателя, тяжбу между двумя госкомпаниями о размере норматива «усушки и утруски» при транспортировке нефти вмешался сам глава «Транснефти», неожиданно ярко и эмоционально прокомментировав претензии нефтетранспортной монополии к своим оппонентам. Вмешался, надо заметить, довольно опрометчиво, поскольку это может сделать предмет тяжбы гораздо более интересным обывателю. И не только ему.
Вкратце суть спора. «Транснефть» самостоятельно и не предъявляя никаких обоснований год из года устанавливает размер норматива своих потерь при транспортировке чужой нефти. «Роснефть» из года в год эта практика не устраивает, что вызывает конфликт при заключении договоров с «Транснефтью». Не сумев договориться с транспортной монополией, «Роснефть» добилась в суде обеспечительных мер, то есть гарантий, что «Транснефть» не перекроет для нее трубу, чтобы заставить подписать договор на своих условиях.
Вот эти самые обеспечительные меры и вызвали жалобу «Транснефти» в Верховный суд, сопровождаемую тем самым эмоциональным выплеском господина Токарева.
На самом деле «Роснефть» и, подозреваем, всех остальных клиентов «Транснефти», не устраивает не только ничем не обоснованный норматив, но и сама практика изъятия «Транснефтью» из своей трубы в свою пользу так называемых остатков чужой нефти и, между прочим, нефтепродуктов. Простой расчет показывает, что это около миллиона тонн только нефти ежегодно. Это хорошее, очень серьезное месторождение. И «Транснефти», открывшей такое замечательное месторождение, да еще и без капитальных затрат и вообще каких-либо затрат на добычу, налоги и прочую ерунду, стоило бы отчитаться об успехе перед народом и руководством страны, как это принято в практике успешно работающих нефтедобывающих компаний. Надо думать, что только исключительная скромность не позволяет господину Токареву публично объявить о своих успехах в непрофильном бизнесе.
А есть еще и нефтепродукты. Около 50 тысяч тонн, а это уже примерно по тысяче долларов за тонну! Это получается, получается… В общем, примерно по объему топлива столько, сколько потребляет несколько крупных федеральных потребителей. При том, что в этом случае «Транснефть» экономит не только на добыче, но еще и на переработке. Поразительная, заметьте, эффективность.
В советской практике, кстати, существовало правило, когда эти так называемые остатки возвращались сдатчикам, чего, собственно, и добивается «Роснефть», предлагая для обсуждения некую формулу расчета для таких остатков, возвращаемых клиенту «Транснефти», а не присваиваемых ею на совершенно непонятной правовой основе, удивительно смахивающей на хищение.
Так что скромность руководства «Транснефти» можно понять, как и сильное эмоциональное возбуждение, кое вызывало принятие судом «обеспечительных мер». Шантаж отказом от трубы — мощное оружие «Транснефти», призванное вызвать страх и лояльность клиентов, более осторожных, чем «Роснефть». Судебное решение — прецедент, лишающий «Транснефть» этого оружия. И тогда плакал такой хороший, уникальный, беспрецедентный бизнес!!!
Наверное, из-за этого и странные, если не сказать больше, обвинения Токарева в отношении «Роснефти» в давлении на суд. «Когда двое спорят и у одного нет аргументов, в ход идут разные методы. Я бы посоветовал господам из «Роснефти» разобраться со своими проблемами», — заявил Токарев журналистам. Самое смешное, что Токарев уже сам «разобрался» с проблемами. Потому как юридическая команда «Роснефти», занимавшиеся исками к «Транснефти» и, собственно, пускавшая в ход «разные методы», по выражению Токарева, в полном составе работает теперь у него, то есть «господа из "Роснефти"» теперь являются «господами из "Транснефти"». И Токарев волен, ни в чем себе не отказывая, обрушивать на них свой начальственный гнев.
Что касается, оброненного главой «Транснефти» всуе замечания в отношении тарифов на прокачку нефти в восточном направлении: «Роснефть» в шоколаде, им не стоит жаловаться, так как на восточном направлении, которым «Роснефть» активно пользуется, тарифы дотируются, то тут более всего характерна модальность. «Роснефть» за последние годы открыла китайский рынок для экспорта российской нефти, потеснив там всех традиционных поставщиков, и уже в этом году объявила о дополнительных поставках 56 миллионов тонн в ближайшие семь лет. Это колоссальный успех для страны, в контексте которого выражение «активно пользуется» не выглядит слишком адекватным. «Роснефть» работает, добывая нефть, перерабатывая ее и завоевывая новые рынки, а «активно пользоваться» этой нефтью намерена как раз инфраструктурная монополия «Транснефть».
Это именно «Транснефть», простите, в шоколаде, причем в чужом. И попытка лишить ее этих соблазнительных преференций вызывает у господина Токарева по-человечески понятное, но с правовой точки зрения ни на чем не основанное раздражение, безусловная польза от которого — привлечение широкого внимания к существу спора.