Старикам не только почет, но и деньги. Дмитрий Медведев поручил министрам «проработать вопрос по возврату к индексации пенсий работающим пенсионерам». Наряду с 54-летним Антоном Силуановым и 50-летним Максимом Топилиным еще и 34-летний Максим Орешкин будет изыскивать средства для тех, кто раза в полтора старше его самого.
На первый взгляд, в этом нет ничего удивительного и противоестественного — молодые должны заботиться о пожилых. Наоборот, противоестественно наказывать рублем тех, кто, несмотря на достижение пенсионного возраста, продолжает трудиться. Что для них первично — желание «оставаться в строю» или нежелание оставаться наедине со скудной пенсией — не суть важно. Важнее, что государство решило сэкономить на этой категории граждан и не индексировать им пенсионные выплаты. И тем самым дало дополнительный повод для атаки слева.
Не случайно вопрос по поводу работающих пенсионеров во время недавнего отчета правительства в Госдуме задавал член фракции КПРФ Олег Смолин. Причем он упомянул о 15 миллионах человек, пострадавших из-за такой «индексационной дискриминации». То есть это каждый десятый житель страны. А среди тех, кто наделен правом голоса и активно им пользуется, доля работающих пенсионеров еще выше. Надо ли говорить, что их недовольство — не самый удачный фон для старта президентской кампании?
Но полное восстановление в правах работающих пенсионеров, устраняя одни риски, усиливает другие. И дело не только в дополнительных расходах Пенсионного фонда, которые, по словам его главы Антона Дроздова, могут достичь 200 миллиардов рублей. В конце концов, даже если не принимать во внимание этическую и политическую составляющие, эти деньги простимулируют платежеспособный спрос. А значит, в известной степени станут драйвером экономического роста, о необходимости которого сегодня говорят все — и либералы-рыночники, и дирижисты-государственники.
Но вот как в контексте разговоров об экономическом росте уместно вернуться к возрастному разрыву между исполнителями и выгодоприобретателями, о котором мы упоминали чуть выше.
Если вдуматься, солидарная пенсионная система — это, помимо всего прочего, еще и плата молодых пожилым за освобождение рабочих мест. Когда с демографией не очень хорошо и фискальная нагрузка на молодых не способна окупиться для них никакими бонусами на рынке труда — приходится повышать пенсионный возраст. С точки зрения отечественных экономических либералов во главе с Алексеем Кудриным, для России эта мера тоже назрела и перезрела. Но в отличие от тезиса о необходимости экономического роста данную идею не назовешь консенсусной. Кого-то, опять же, смущают политические риски. А кто-то, подобно президентскому помощнику Андрею Белоусову, предрекает многомиллионный всплеск безработицы к 20-м годам, если такая пенсионная реформа произойдет на фоне увеличения производительности труда.
Правительство решило придерживаться излюбленной тактики «ни мира, ни войны». Но не было бы либерального счастья — да несчастье помогло. Тот самый отказ от индексации работающим пенсионерам стал де-факто «бархатным» повышением пенсионного возраста.
Получается, что теперь, отыгрывая эту историю назад, Медведев и его подчиненные восстанавливают финансовый статус-кво для старших поколений, не оставляя ровным счетом никаких преференций для более молодых. Пенсионеры, какие могут, будут работать. А предложения по снижению налогов на труд точно можно класть под сукно. Иначе как латать новые «индескационные» дыры в Пенсионном фонде?
В то же время даже в условиях отечественных демографических ям уровень молодежной занятости в России составляет лишь 33 процента. Это вдвое меньше тех показателей, которые считаются лидерскими для стран Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). А согласно Росстату, каждый десятый горожанин в возрасте 20-24 лет не имеет работы.
Повторюсь, большинство работающих пенсионеров не хотят «давать дорогу молодым» вовсе не от хорошей жизни. И занимаемые ими рабочие места, как правило, вовсе не являются пределом мечтаний для юношей и девушек, обдумывающих свой путь.
Но здесь происходит примерно то же самое, что с мигрантами. Наличие «возрастного», сравнительно недорогого и, главное, неамбициозного предложения на рынке труда избавляет работодателей от необходимости задумываться о каких-то технологических новшествах.
Разумеется, тотальная автоматизация и роботизация не сделает жизнь молодежи проще. Но, во-первых, они способствуют снижению издержек, повышению производительности и как следствие экономическому росту. А он, в свою очередь, — появлению новых рабочих мест и уровня зарплат.
Во-вторых, цифровой экономике в большей степени, чем любой другой, нужны интеллектуальная и физическая мобильность. То есть навыки, которые у 20-30-летних в силу вполне определенных возрастных особенностей развиты лучше, чем у 50-60-летних. А вот протекции со стороны влиятельных покровителей или высокопоставленных родственников в мире роботов, блокчейна, «больших данных» и «умных контрактов» помогают намного хуже. Иными словами, социальные лифты лучше заработают при технологическом прорыве, нежели в отсутствие оного.
При этом молодежь, не видящая шансов выбраться с «нижних этажей», создает не меньше проблем, чем работающие пенсионеры, лишенные индексации. Наоборот. Явно не пожилые россияне превратились в главную движущую силу протестных акций. Не наблюдается большого числа стариков и среди активистов-охранителей, сводящих политическую борьбу к обливанию оппонентов зеленкой, а защиту традиционных ценностей — к элементарному вандализму. Наконец, молодые и голодные «волки» из правоохранительных ведомств тоже неспроста превращают в жутковатые шоу задержания заподозренных в мздоимстве чиновников. Это ведь хороший повод продемонстрировать свое поколенческое превосходство, дать предупредительный выстрел по всей старой элите. Радикализация проявляется по-разному. Но во всех ее проявлениях нельзя не увидеть возрастные причины.
Конфликт отцов и детей был, есть и будет всегда. Но экономика может его обострить, а может — сгладить. Чем меньше у тех, кто младше, возможностей дорасти (во всех смыслах) до тех, кто старше, тем скорее они предпочтут разрушить все здание и таким образом уравнять верхние этажи с нижними, вместо того чтобы пользоваться существующими лестницами и лифтами.
Понятно, что, помимо демографии, хватает граничных условий, делающих российскую экономику такой, какая она есть. Но тем важнее сокращать возрастной управленческий разрыв.
Тому же Максиму Орешкину можно ставить в вину многое. Но только не его молодость. Это как раз — главное конкурентное преимущество нынешнего министра экономического развития. Более того, некоторые наблюдатели не исключают, что после президентских выборов все правительство сильно помолодеет.
Наверное, это могло бы стать неплохой кадровой терапией от социально-экономического эдипова комплекса.