Каждый год в России, как и практически в любой стране, возбуждается несколько уголовных дел, находящихся на стыке криминала и политики. Их много обсуждают — по понятным причинам. Вспомните дела Ильдара Дадина, Евгении Чудновец, Руслана Соколовского.
Эти истории, кстати, совсем разные. Ильдар Дадин — в чистом виде политический активист, Евгения Чудновец — простая русская женщина, сделавшая неполитический репост, Руслан Соколовский — довольно хладнокровный эпатажный блогер с тонной ненависти в своих роликах. Было и несколько других дел, тоже связанных с политикой по-разному, прямо или косвенно.
Но все эти дела объединяет один момент. Общественные активисты, популярные блогеры и правозащитники решили, что обвинение либо приговор — идеологически мотивированы. И что эти дела не являются криминальными в чистом виде, а смешаны с чем-то еще: с политикой ли, с религией ли, как в случае Соколовского, «оскорбившего чувства верующих».
Специально оговорюсь, что я не даю здесь никакой личной оценки. «Активные люди решили, что дела несправедливы», — это просто описание ситуации, имевшей место в каждом случае. Каждого из этих людей активно защищали. Информированием, репостами, пикетами. И это были низовые кампании поддержки, а не решения каких-то серьезных игроков.
Не знаю, как сложились бы обстоятельства без этого. Но есть факт — после этих активных кампаний судьба обвиняемых и осужденных изменилась к лучшему. Недавно я видела список еще из полутора десятков фамилий — всем этим людям тоже светит смягчение или отмена приговора.
С точки зрения буквы российского закона у нас не может быть политзаключенных. Но объявление таковыми кого-либо из осужденных — часть нашей политической культуры. Соответствующие списки, составляемые «Мемориалом», — лишнее тому подтверждение. И разумеется, нельзя сказать, что интерес к таким «смешанным делам» — феномен исключительно этого года.
Но обратная связь срабатывает иначе. По крайней мере, не так, как это было во время процессов по «болотному делу» или делу Pussy Riot, фигуранты которых получили вполне реальные сроки.
Теперь Павел Чиков, руководитель правозащитной группы «Агора», говорит о новом тренде: о снижении количества таких дел, которые при известном угле зрения могут быть названы «политическими». Многие связывают это с грядущими президентскими выборами. Дескать, аресты чиновников-коррупционеров людям нравятся, а аресты блогеров — не особо.
Правда, если быть совсем честными, то аресты блогеров в электоральном смысле не работают ни в плюс, ни в минус. Даже самые горячие критики власти в здравом уме не скажут, что реальный срок блогеру Соколовскому может как-то ослабить рейтинг главного кандидата на ближайших выборах. Поэтому я думаю, что дело не в выборах. Хотя это тоже традиционная для России конспирология — объяснять вообще все будущими выборами. Удобно!
Но 2018 годом жизнь не заканчивается. После выборов хватает вызовов — и внешнеполитических, и экономических, и социальных. При сохранении «атмосферы ненависти», без нормализации взаимоотношений государства и общества справиться с ними будет намного труднее. Не с этим ли связаны нынешние проблески «эры милосердия»?
Посмотрим, как сложится судьба у задержанных по итогам акции 26 марта и как часто в ближайшее время будет применяться статья об экстремизме. Чем меньше будут «списки политзаключенных» — тем лучше будет для всех нас.