Спешка с аукционом по продаже газовых активов ПАО «АЛРОСА» (АО «Геотрансгаз» и ООО «Уренгойская газовая компания»), непрозрачные условия его проведения, невразумительные объяснения менеджмента алмазодобывающей компании о внезапной прыти наносят ущерб не столько интересам крупнейших игроков отрасли, таких как «Роснефть» или НОВАТЭК, сколько всей российской власти.
Судите сами. Во-первых, документы, как было объявлено 25 декабря 2017 года (запомним эту дату), на участие в аукционе должны быть поданы в период с 26 декабря 2017 года до 29 января 2018 года, а сам аукцион должен пройти 19 февраля 2018 года. Вроде бы все в порядке, но есть одно условие, отсекающее практически всех непосвященных в детали торжища: задаток в размере 21 миллиардов рублей или 70 процентов от рыночной цены актива должен быть внесен не позднее 10 января 2018 года. Получается, что на подготовку документации и аккумулирование денежных средств (получение кредита) у претендентов есть ровно одна рабочая неделя.
Во-вторых, та же одна рабочая неделя отводится и на получение согласований ФАС. Интересно, как ФАС будет выдавать свои заключения — по ночам, что ли, работать?
В-третьих, по условиям аукциона победитель не сможет предъявить какие-либо претензии по приобретенному активу.Вводится запрет на регрессивные требования, то есть предлагается получить актив и закрыть глаза на его прошлое по формуле: я тебе источник будущей прибыли, ты мне — отпущение грехов.
Видимо, устроителей и бывших владельцев двух газовых компаний напугал прецедент «Башнефти» (вне зависимости от того, кто предстоящий аукцион выиграет), кроме того, раз присутствует такая оговорка, значит, есть что скрывать.
Заметим, что на акцион выставляются офшоры с бородатой и крайне запутанной историей: 100 процентов пакеты акций компаний Maretiom Investments Limited и Velarion Investments Limited, владеющих 100 процентов акций АО «Геотрансгаз» и 100 процентов долей в уставном капитале ООО «Уренгойская газовая компания».
Здесь подробнее. Публичная информация такова, что «АЛРОСА» приобрела газовые активы в 2005-2007 годах за 14 миллиардов рублей, якобы для диверсификации бизнеса. Далее, в 2009 году, в разгар кризиса, компания продала 90 процентов акций «Геотрансгаза» и «Уренгойской газовой компании» структурам ВТБ за 620 миллионов долларов, а в 2012 году выкупила их обратно, но уже за 1 миллиард долларов.
Однако практически нигде не встретишь сведений о том, что эти активы когда-то принадлежали ЮКОСу, затем были куплены вездесущей группой «Сумма» братьев Магомедовых, а дальше, по завышенной цене, реализованы как раз «АЛРОСЕ». Сдается, что на той сделке кто-то в правительстве сильно озолотился.
Понятно, что АЛРОСА никогда толком не была готова эксплуатировать газовые месторождения. Что же получается непрофильные активы покупались с целью перепродажи? Но это же не функция государственной алмазодобывающей компании.
Возникает вопрос об убытках, но возникает он только у нас, простых смертных. Для сильных мира сего он давно решен: некоторое время назад «АЛРОСА» добилась директивы правительства России, получив право продать газовые активы по заниженной цене.
Есть также сведения о списании геологических запасов, однако продавец их, естественно, не раскрывает. Если это, действительно, так – здесь попахивает 159 статьей, предусматривающей уголовное наказание за мошенничество.
Говорят, что нынешний аукцион напоминает практики лихих 90-х. Не соглашусь. Тогда старались соблюсти хотя бы видимость приличий, сегодня же никто никого не боится — ни Бога, ни черта.
Еще говорят, что главный интересант нового аукционного цирка — НОВАТЭК. А не проще ли, чтоб не позориться на весь мир, отдать актив НОВАТЭКу в долгосрочную аренду ценой, скажем, в 1 (один) рубль или просто подарить очередной сумасбродной правительственной директивой?
Наконец, говорят, что Владимир Путин поставил перед исполнительной властью и бизнес-сообществом задачу существенного улучшения делового климата. Видимо, президент тогда не договорил, что правила для всех разные, либо в «АЛРОСЕ» слушать не умеют.
Но это уже вопрос кадровой политики государства как основного акционера алмазодобывающей компании.