В Пушкинском музее до 10 сентября можно увидеть одну из самых интересных выставок сезона — «Джорджо Моранди. 1890–1964». Творчество итальянского художника, чьи картины отражают вечные ценности, представлено в экспозиции со всех сторон: от редкого автопортрета до натюрмортов и сосудов из мастерской живописца.

Джорджо Моранди. Фотография Герберта Листа. 1953Джорджо Моранди. Фотография Герберта Листа. 1953

ЧТО СКРЫВАЕТСЯ
НА ДНЕ СОСУДОВ
ДЖОРДЖО МОРАНДИ

В Галерее искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков Пушкинского музея проходит выставка «Джорджо Моранди. 1890-1964». В Москву на этот раз (в музее уже показывали итальянского художника в 1973 году) привезли около 80 работ, в том числе гравюры, «Цветы», автопортрет и несколько пейзажей, а также пять сосудов из его мастерской, с которых он писал свои натюрморты. Экспозиция продлится до 10 сентября.

Натюрморт. 1956

Натюрморт. 1956

МЕТАФИЗИЧЕСКИЙ
БОЛВАНЩИК

Моранди сложно отнести к какому-либо направлению. Хотя ему приписывали близость и к кубизму, и сюрреализму, и метафизической живописи, сам он этого никогда не признавал. И даже заимствуя манеру и сюжеты у «метафизиков» де Кирико и Карра в некоторых своих ранних натюрмортах, отрицал какую-либо взаимосвязь с ними. Таких условно-метафизических картин на выставке две — в самом начале экспозиции. Одна из них хранится в Эрмитаже, в ней Моранди использовал самый узнаваемый образ из работ де Кирико — голову манекена, но и она, по его словам, была для него просто объектом.

Эти две ранние картины сильно выделяются среди других полотен Моранди — и не только из-за куклы болванщика. В остальных работах художник редко использует такие явные контрасты: у предметов на его натюрмортах еле проступают очертания — в отличие от заимствованных у Карра и де Кирико рамок, словно нарисованных по линейке и обведенных темной краской, как в комиксах.

Натюрморт. 1918Натюрморт. 1918

Натюрморт. 1918Натюрморт. 1918

Мои натюрморты того времени остаются все же натюрмортами и никоим образом не наводят на какие бы то ни было метафизические, сюрреалистические, психологические или литературные размышления…

Мои манекены для модисток, например, — такие же предметы, как и все прочие, они не были выбраны, чтобы намекнуть на символическое присутствие человеческих существ, легендарных или мифологических персонажей», — выставка сопровождается отрывками из интервью художника писателю Эдуарду Родити, и у посетителей не возникает вопросов типа «а что хотел сказать автор». Автор объясняет сам — он, в отличие от многих художников-теоретиков, не хотел сказать ничего, кроме того, что можно увидеть глазами.

Но реалистом Моранди тоже не назовешь — реалисты пытаются запечатлеть «действительность», а Моранди такими категориями не мыслил, более того, он много раз подчеркивал, что реальность ирреальна. Объективный мир он считал абстрактным — поэтому, наверное, не видел смысла уходить в беспредметность — но и свои предметные сюжеты, несмотря на абстрактность самих предметов в их «реальном» виде, он абстрактными не называл — вероятно, просто не думал об этом. Моранди пытался ухватить ту реальность, которая скрывалась за абстракцией, наложенной на предметы человеком. И ухватывался за отдельные предметы — в большинстве случаев это утварь из собственной квартиры — как будто уловить полную картину, панораму окружающей действительности было бы слишком необъятной задачей. «Нам известно: все, что мы, будучи людьми, можем увидеть в объективном мире, на самом деле существует не таким, как мы это видим и воспринимаем», — говорил он и подолгу изучал мелкие объекты, посуду, потому что их проще оглядеть со всех сторон, добраться до сути.

Он интересовался импрессионистами и постимпрессионистами, отмечал влияние, которое на его раннее творчество оказали Сезанн и Сера — примерно в то же время, когда он писал метафизические натюрморты. Но, в отличие от импрессионистов, не пытался пропустить действительность через призму собственного впечатления и, в отличие от постимпрессионистов, не прибегал к декоративности, не искал нарочно особенную технику, не пытался противопоставить себя другим художникам, искусству прошлого.

Наоборот, он больше всего вдохновлялся старыми мастерами (он называл Джотто, Мазаччо, Паоло Уччелло, Пьеро делла Франческа, Фуке) и Шарденом: «Шарден — по-моему, самый великий из всех художников, работавших в жанре натюрморта». И все же Моранди говорил Родити: «Именно мое поколение, футуристы, смогли вывести Италию из состояния упадка, и наше искусство снова стало приобретать некоторый престиж в глазах всего мира».

БЕЛАЯ СКАТЕРТЬ,
БЕЛЫЕ БЛЮДЦА

Моранди всю жизнь прожил в Болонье, в квартире своих родителей, за границей был всего два раза (этим, кстати, отчасти объясняется его непохожесть на современников — ведь он посещал только итальянские и швейцарские галереи, и многие работы попросту не видел), да и на улицу выходил не так чтобы часто — его немногочисленные пейзажи и те написаны из окна мастерской. У него не было семьи, помимо трех сестер, с которыми он делил квартиру. Художник радовался спокойной жизни, а слава и иностранные покупатели, которые зачастили к нему после получения премии на биеннале в Сан-Паулу, ему только докучали.

Джорджо Моранди. Фотография Герберта Листа. 1953Джорджо Моранди. Фотография Герберта Листа. 1953

На единственном автопортрете, представленном на выставке — у Моранди их вообще мало, штуки четыре, — художник держит палитру. На ней нет ярких мазков — почти все его картины выдержаны в пастельных тонах, преобладают бежевый, светло-коричневый, оттенки серого. Дизайнеры так и оформили выставку — серые стены, а штукатурка образует рельеф мазка, но не густого, а плавного, как будто сбитого и размазанного кистью или шпателем. Сюжеты, которые выбирает Моранди, так же однообразны (без какой-либо негативной коннотации), как и его палитра. Свои натюрморты он писал с одних и тех же сосудов (несколько чаш, кувшин и бутылку из его мастерской привезли в Пушкинский музей), а многие картины практически повторяют друг друга — сам художник называл их вариациями, считая, что повторов ему удалось избежать.

Натюрморт. 1956Натюрморт. 1956
Натюрморт. 1948Натюрморт. 1948
Цветы (фрагмент). 1943Цветы (фрагмент). 1943
Цветы. 1920Цветы. 1920

Помимо многочисленных сосудов, Моранди рисовал цветы — в основном не живые, а сухие или шелковые, как бы избегая противоречить термину «натюрморт» — «мертвая природа». Все картины с этим сюжетом так и называются «Цветы» — по аналогии с «Натюрмортами» и «Пейзажами». (Моранди объяснял выбор нарочито условных названий нежеланием как-то намекать на своеобразие или «на реальный мир»). На выставке под «Цветы» отведен отдельный зал. Это не серия работ, все они написаны в разные годы на протяжении почти полувека — причем самая необычная сделана еще в 1920-м. Ее разместили на выступе, отдельно от других картин, и ее замечаешь сразу при входе в зал: она — хочется избежать такой формулировки, но иначе и не скажешь — словно светится. И фон, и скатерть здесь золотые, и хотя оттенки желтого привычны для полотен Моранди, «Цветы» 1920-го очень выбиваются из общего ряда — возможно потому, что золото ассоциируется с роскошью, от которой художник был весьма далек.

Цветы. 1951Цветы. 1951

Его ценил Микеланджело Антониони, которому Моранди подарил два своих натюрморта — один из них попал в фильм «Ночь» из «Трилогии отчуждения». Еще один натюрморт можно увидеть в «Сладкой жизни» Феллини, и Моранди в обе эти ленты очень вписывается — хотя их герои со своими бессмысленными диалогами, надо думать, художнику были совершенно чужды, а может, как раз в силу того, что именно эту отстраненность от современного им уклада чувствовали и хотели показать режиссеры.

Джорджо Моранди. 1953Джорджо Моранди. 1953

«Сладкая жизнь» Федерико Феллини <br />(кадр из фильма). 1960

«Сладкая жизнь» Федерико Феллини <br />(кадр из фильма). 1960

«Сладкая жизнь» Федерико Феллини
(кадр из фильма). 1960

СТАКАН НАПОЛОВИНУ ПРУСТ

«Доллар! Смотри, у них уже тогда были доллары!» — маленький мальчик показывает пальцем и бежит через весь зал к картине, на которой изображена зеленоватая прямоугольная коробка с белой поперечной полосой — «связка долларов».

На самом деле нельзя с уверенностью сказать, что это такое, — у Моранди узнаваемы только предметы с особенной формой, например, бутылки. Коробки же прорисованы слабо, иногда почти без светотени — как будто в комнате не было конкретного источника света, свет исходил отовсюду или от самого художника. Объекты сливаются с фоном, очерчены только с одной стороны — Моранди часто смягчал границы изображаемых сосудов сфумато, словно растворяя их в воздухе, как Мону Лизу.

Поверхность, на которой стоят чаши и вазы, почти всегда однородна, и если это стол или скатерть, то сгиб обычно едва различим. Скатертью Моранди изображал и дороги на пейзажах — как белое полотно, без бугров и колдобин, а дома на таких картинах выглядят сосудами, без деталей, даже без окон. Детали у Моранди бывают прорисованы только в гравюрах — в Пушкинский привезли около десятка офортов, расположив оттиски рядом с медными исходниками. Он, кстати, работал профессором гравюры в технике офорта в Академии изящных искусств в Болонье и — это важно — не преподавал живопись, где надо было бы говорить о теории, идеях. Моранди готов был говорить только о технике, а не о подтекстах.

«Ничто не чуждо мне более, чем идея искусства, которое служит иной цели, нежели внутренние задачи самого искусства», — говорил он, называя себя сторонником «искусства ради искусства». Его друг, искусствовед Роберто Лонги, описывал путь Моранди отрывком из «Обретенного времени» Марселя Пруста — текстом, который объяснял приверженность художника простым сюжетам тем, что только постигнув суть формы, можно передать ощущение целого. Сам Моранди тоже говорил о том, что пытается показать суть вещей, «дотронуться до дна». А на дне у его ваз, чашек и пиал были окурки — сосуды из своей мастерской, которые ему служили натурой, он использовал как пепельницы.

Натюрморт. 1912

Натюрморт. 1912

«Джорджо Моранди. 1890–1964» — уже вторая выставка художника в Пушкинском музее, которую устраивает Виктория Маркова. Куратор рассказала, чем отличались две экспозиции с разницей в 40 лет и что значит творчество Моранди для московской публики.

«МОРАНДИ — СОВЕРШЕННО
ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ…»

Виктория Маркова, куратор выставки Рафаэля, доктор искусствоведения, главный научный сотрудник ГМИИ имени Пушкина, хранитель итальянской живописи

Насколько знакомо имя Моранди московской аудитории?

Это один из ведущих итальянских художников XX века. Его имя в Москве и Санкт-Петербурге в общем хорошо известно кругу людей, которые занимаются искусством: художникам, искусствоведам, дизайнерам, архитекторам и людям кинематографа, для них Моранди — культовый художник. Знакомство с ним в Москве произошло еще в начале 1930-х годов, когда две его картины были приобретены для собрания Государственного музея нового западного искусства. Потом, когда этот музей перестал существовать и коллекции разделили, эти две работы из Москвы ушли в Санкт-Петербург и находятся сейчас в Эрмитаже.

В Москве ни одной картины Моранди нет. Знакомство было возобновлено благодаря выставке 1974 года, которая проходила в Пушкинском музее в главном здании. Это была очень хорошая выставка, сравнительно небольшая по объему, но состоявшая из прекрасных произведений. В то время все эти работы находились еще исключительно в частных собраниях — в музеях тогда почти не было картин Моранди.

Натюрморт с четырьмя <br />предметами.  1947Натюрморт с четырьмя
предметами.  1947
Натюрморт. 1948Натюрморт. 1948
Натюрморт. 1956Натюрморт. 1956
Как отреагировала публика на экспозицию?

Экспонирование в Москве его работ произвело очень сильное впечатление, прежде всего на людей, имеющих непосредственное отношение к искусству, — но и на широкого зрителя, естественно, тоже, потому что к искусству такого типа наш зритель не был приучен. И для наших художников это тоже была неожиданность, потому что это было время расцвета манежных выставок, ангажированного искусства, искусства, которое всегда говорило о каких-то политических ситуациях, проблемах, задачах, которое что-то пропагандировало, куда-то звало зрителей. Это не было искусство, которое создавалось, скажем, для вечности. Это не значит, что искусство Моранди существует в каком-то вакууме, — оно говорит о вечных ценностях, а не о тех, которые мотивируются политической ситуацией, сиюминутностью. Несмотря на то что Моранди жил в самое неспокойное время, во время фашизма, и пережил две мировые войны, в его творчестве прямых откликов на это нет. Моранди как фигура, как художник, внутренне абсолютно свободный и притом очень высокого уровня, произвел огромное впечатление на наших художников, и у нас возникло много последователей Моранди. И воспоминание об этом в связи с той выставкой — это такое ностальгическое воспоминание для русских. Для многих это легенда.

Насколько сложно было получить произведения Моранди для сегодняшней выставки?

Надо сказать, что правильность жизненной позиции Моранди доказана уже многими годами после его ухода из жизни — уже больше 50 лет прошло. И его слава международная только растет. Его выставки устраивают каждый год по несколько раз в разных странах. В этой связи не очень легко было получить произведения. Потому что в некоторых местах, когда мы просили работы, мне просто повезло с датами переговоров — иногда говорили, что если бы мы приехали через неделю, то нас бы опередили представители венского музея, которые просят работы на свою выставку. Поэтому удалось получить замечательные вещи. На нашей выставке нет картин проходных, хотя у Моранди вообще нет слабых произведений, это художник удивительно ровный, который творил на протяжении более 50 лет. Несмотря на разные периоды: Первая мировая война, фашизм, Вторая мировая война, страшные вещи, которые происходили лично с ним, когда в какой-то момент его друзья не знали вообще, где он, — в его творчестве не было спадов, поздний Моранди — замечательный и очень как раз светлый, никакой мрачности в нем нет. Но тем не менее надо сказать, что его искусство отразило в себе всю сложность XX века, потому что мы видим абсолютно разные по настроению произведения.

Натюрморт. 1959Натюрморт. 1959
Пейзаж. 1927Пейзаж. 1927
Натюрморт с вазой, <br />раковинами и гитарой. 1921Натюрморт с вазой,
раковинами и гитарой. 1921
Что отличает Моранди от его современников?

Он свободен был не только от общества, политической ситуации в стране и в мире, но на него не оказывало практически никакого влияния ни одно из современных ему направлений. На самом деле, чем дальше, тем больше художники сегодняшнего дня открывают в нем невероятные глубины, и его фигура как творца оказывается своего рода примером честного служения искусству. Биография у него была очень неяркая — у него было три сестры, и никто из них не создал семьи, они жили вчетвером, он никуда не ездил, лишь дважды выезжал в Швейцарию, никогда не был в Париже, хотя французские художники его очень интересовали, — словом, никаких ярких событий не было в его жизни. И вот один человек сказал про него, что жизнь Моранди — это история его искусства. Искусство было главное. Он никогда не создавал произведения на продажу, написал сравнительно мало картин. Сравнительно долго писал небольшие натюрморты — всего четыре-пять в год. Пикассо, например, большие полотна писал за один день. Моранди — совершенно особый случай, затрудняешься даже назвать второго художника такого же типа, имея в виду все: его высочайший уровень, позицию как человека и как художника. И неслучайно натюрморт — его любимый жанр, потому что он не признавал искусство для политики, искусство для религии и так далее. Но сам язык изобразительного искусства говорит нам очень много, и говорит о вещах всеобщих, глубоких, не сиюминутных, в этом его отличие от многих современных ему художников.

МОРАНДИ

МОРАНДИ