«Мы были шумные, наглые и лезли во все дыры». Как отмечали выпускные вечера 20, 30 и 40 лет назад столичные школьники
«Все признавали, что мы талантливы»
Олег Фочкин, школа №145, год выпуска 1982
Год моего выпуска, 1982-й, — последний год застоя. В 1982-м умер Брежнев. Учился я в старой московской школе, построенной еще до войны — 145-й в Малом Коптевском переулке.
У нас выпускалось два класса. Мой, основной, шел с первого, и в нем учились 43 человека. Класс был невероятный: у нас были три пары близнецов — все мальчишки, три свои рок-группы. Человек 17 писали стихи и пять из них уже публиковались. Это в школе-то.
Плюс, начиная с восьмого класса, параллельно нам запустили первый в Москве педагогический класс. Он был экспериментальным, давал льготы при поступлении в пединституты, и про него много писали. Понятно, что там были одни девчонки, и только два или три пацана. Мы существовали параллельно, долго друг к другу притирались. Они считали себя элитой. Несколько человек из нашего класса, включая меня, ходили к ним на занятия в их «педагогические дни». Из всего нашего выпуска в институт не поступил только один человек.
Готовиться к выпускному начали заранее. У нас был такой классный художник, Витя Опейкин. Классный во всех смыслах. Он офигенно рисовал, и к выпуску подготовил альбом шаржей на всех одноклассников. Это было очень прикольно и красиво.
Второе — мы делали фотоальбом, причем для каждого ученика индивидуальный. На первой странице — ты, на следующей — ты и твои друзья. А дальше — фотографии из жизни. В этом альбоме был весь твой школьный путь.
Наш класс в почетную книгу школы внесли целиком. Такого не было ни до, ни после. Хотя нас все тихо ненавидели, потому что мы были шумные, наглые, выпендривались и лезли во все дыры. Но все признавали, что мы талантливы.
Костюм я заказал в ателье, насчет стрижки не заморачивался: где была парикмахерская, там и постригся.
Особая тема — это, конечно, спиртное, которое на само торжество никто проносить не разрешал. В актовом зале оба класса праздновали пышно, а потом разбрелись по кабинетам и тусовались там.
Выпивку прятали в туалете и за территорией школы. У нас были водка и модное тогда болгарское вино «Медвежья кровь», которое припасали для девчонок.
Выпускники школы №592 Краснопресненского района столицы
© Фото: Христофоров Валерий / ТАСС
В самой школе гуляли часов до трех: танцы-обжиманцы, все как обычно. К тому моменту уже образовалось несколько пар, какие-то из них потом поженились, — некоторые сразу после школы. А тогда играла одна из наших рок-групп, все от советской классики до Deep Purple. И половина номеров была, конечно же — медленные танцы, «медляки».
В три часа пошли гулять по Москве. Все девчонки в белых платьях, мальчишки в разноцветных рубашках и костюмах. Школа находится возле Ленинградского рынка, так что мы дошли до Ленинградского проспекта и прошли по Тверской к Красной площади. Гуляли, трепались, обнимались. На нас обращали внимание, поздравляли. Мы пели песни. Учителя нам признавались в любви, плакали.
Кто-то откололся, мы разошлись, потому что в классе были и конфликты. Наша часть компании помню, приходила во дворы, и кричала: «Люди! Лю-юди! А почему вы не спите»? Свет в окнах зажигался, но никто нас не ругал — все понимали, что выпускники отрываются.
Наутро человек десять из класса, вроде меня, не спавши, поехали в трудовой лагерь. Он у нас был в деревне Пречистое в Подмосковье и, начиная класса с седьмого, нас туда периодически возили. Там было здорово, мы любили это место, и у выпускников была традиция туда ездить. Так что после бессонной ночи мы с друзьями заскочили домой, переоделись и ломанулись туда.
В Пречистом нас уже встречали и школьники, и учителя. Мы приехали с алкоголем и выпивали там, уже не таясь. Были братания, а потом все рухнули спать.
Провели там следующий день, потусовались на природе в хорошей компании. Кто-то поехал к своим друзьям и потом рассказывал, что встретил девчонку, и они на сеновале провели всю ночь. Надо же было как-то перед друзьями выпендриться.
«Мальчик танцевал с другой...»
Мария Адамчук, школа №504, год выпуска 1992
В 1992 году я заканчивала 504-ю московскую школу, и ничего особенного в ней не было. Обычная пролетарская школа в Пролетарском же районе Москвы. Времена были довольно тяжелые: да, свобода — это круто, вот только достать что-то просто невозможно. Не было ни еды, ни платьев. Наряды, кстати, были самым сложным моментом во всей этой истории. Советская промышленность предлагала, конечно, что-то в магазинах «Галантерея». Но это было ужасно.
Еще сложнее пришлось учившемуся с нами мальчику, у которого был 47 размер ноги. И сейчас-то размер не ходовой, а тогда это была просто неразрешимая задача.
Единственное, что он нашел себе — какие-то китайские кроссовки с рынка, в которых он ходил, что называется, «и в пир, и в мир, и в добрые люди». И на выпускной Миша тоже в них пошел. Но это сейчас он был бы в тренде, а тогда в строгом костюме и в кроссовках он произвел фурор. Тогда это было: ужас-ужас.
Девочки выкручивались, как могли. Некоторые шили платья буквально из пододеяльников, потому что их можно было купить, а ткань найти было сложно. И был уже журнал Burda, выкройки можно было взять оттуда. Так что кто-то платья шил, кто-то доставал, кто-то раздевал родственников.
Мне одна тетка дала платье, вторая — украшения под него. Но, как мы потом убедились, у девочек и их семей были разные возможности.
Как и все тогда, мы приходили в школу за аттестатами, нас поздравляли, а потом начиналась праздничная часть. Мы ехали на собрание школ района — это было в гостинице «Россия», которую теперь снесли и сделали там парк «Зарядье». В концертном зале собирались несколько школ, и там проходила дискотека.
Там-то мы и увидели, насколько глубока бывает пропасть между выпускницами и их семьями. И вот кто-то танцевал в кое-как раздобытых платьях, а кто-то — в нарядах от высоких домов моды. Мы, правда, это не сразу поняли.
А некоторые девочки пришли в свадебных платьях: до пола, с кринолинами, и чуть ли не в фате.
В «России» нам не понравилось, потому что хотелось тусить со своими, а там были какие-то пришлые люди. Так что мы оттуда быстренько вернулись в свою школу.
Участники выпускного вечера в Концертном зале «Россия»
© Фото: Веленгурин Владимир / ТАСС
Там, в актовом зале накрыли столы. А поскольку еды было мало, и ее было сложно достать, то за дело взялись мамы — родительский комитет. Наварили картошки с тушенкой, несколько больших кастрюль. И праздничный стол представлял собой некое количество закусок, разложенных между этими кастрюлями. Голодным, конечно, никто не остался, но картошку с тушенкой в платьях и красоте мы не ели. Поэтому ее нам раздавали и, домой каждый из нас пришел с аттестатами и сухим пайком.
Мы поели закусок, попили «Yupi» и всего того, что было в 1992-м году. Может быть кто-то и выпивал, но девочек у нас в классе было сильно больше, чем мальчиков, поэтому особого ажиотажа насчет выпивки не случилось. Никто не напился, тут и рассказать-то нечего.
Когда после этого была дискотека, один наш мальчик танцевал с девочкой, за которой до этого не ухаживал. А его девочка сидела в это время в распахнутом окне пятого этажа. Вокруг соловьи поют, светает, а она свесила ноги вниз, и говорит, что непонятно, зачем получала аттестат. Потому что жить уже, в принципе, не обязательно, ведь ее мальчик танцует с другой.
Накал, честно скажу, был слабенький. Нынешние выпускники, которые с девятого класса ходят в барбер-шопы, фору нам, наверняка, дадут.
Девочка, которая увела парня на танцпол, потом хватала эту нашу одноклассницу за руки, уговорила не прыгать, потому что в институт еще поступать, а «ты тут в эту ерунду залипла, соберись». Потом мальчик уехал в Америку, она осталась в России. Слава Богу, не прыгнула, и сейчас у нее все хорошо.
Учились мы в Нагатинском затоне, и перед окнами школы была Москва-река. Так что, когда начало светать, нас всех погнали на корабль. Я играла на гитаре, и все пели.
Немного песен было и на корабле, а потом мы уснули друг на друге вповалку, потому что был уже седьмой час утра. Все уже хотели поскорее причалить и пойти домой.
У всей этой вечеринки было интересное продолжение. Одна из наших девочек прочитала в модном тогда журнале, что прическу можно зафиксировать крутой смесью пива и сахара. Утром в день выпускного она это сделала, на следующее утро в семь часов сошла с корабля, пришла домой, рухнула спать. Двое суток проспала, не шевелясь. А проснувшись на третьи сутки, так и не смогла смыть это пивно-сахарное чудо. Сидела два часа в ванной, расчесать кудельки не сумела, и половину волос состригла. Справиться с этим трехсуточным кошмаром так и не смогла.
«Не помню, чтобы алкоголь вообще нас интересовал»
Гершон Коган, школа №199, год выпуска 1992
Мой выпуск пришелся на 1992-й год, а школу я закончил 199-ю, биологическую. В старших классах у нас были два био-класса, и один мой, гуманитарный — новшество по тем временам. У нас вообще проводилось много интересных экспериментов, например, пытались ввести десятибалльную систему.
К выпускному мы готовились сильно заранее. В конце учебы с подачи нашей классной руководительницы каждый получил альбом с фотографиями своих одноклассников. Пришел фотограф, отснял портреты. Альбом у меня до сих пор сохранился: по два снимка на страницу с подписями.
Идея была в том, чтобы каждый написал всем в альбомах пожелание или напутствие. За месяц нам сказали: «Вот стопка альбомов, пишите заранее. Если отложите на последние три дня, зашьетесь и не успеете». Большинство успело, неподписанных фотокарточек у меня в альбоме совсем немного.
Мы заранее готовили прощальный капустник, и у нашего класса выступление получилось самым ярким. Каждому учителю спели переделанную популярную песню, посвященную ему лично. Песни для учительниц английского и французского исполнялись, соответственно, на английском и французском. А еще мы делали пародии на учителей.
Сам выпускной, как обычно, включал в себя вручение дипломов. Естественно, девочки пришли разодетые. Потом была дискотека, напоминавшая вечеринки, устраивавшиеся в нашем классе регулярно. И мы поехали кататься по Москва-реке на кораблике. Уехали в ночь и возвращались уже утром.
По поводу алкоголя — не помню, чтобы он вообще нас как-то интересовал. Только пара человек из всей нашей параллели назюзюкалась. Но больше вечер и ночь прошли в атмосфере чистой романтики. Кто-то был героем-любовником — один парень на этом корабле целовался сразу с двумя девушками. А кто-то — аутсайдером, как я на тот момент. Как-то не заладилось, и я, помню, сильно комплексовал на эту тему.
Были песни под гитару. Мы и в школе часто компанией запирались где-нибудь в классе и подбирали что-то, а потом пели. The Baetles, Пресли, ДДТ, Наутилус, Manowar — такое вот. Так что после кораблика еще попели, и погуляли по Москве.
Все это прошло под разговоры о том, кто куда поступает. Отгуляв выпускной, все стали готовиться к вступительным экзаменам. Помню, я вуз выбрал непростой, и при всех заявил, что если поступлю, постригусь налысо. Поступил, постригся.
© Фото: Веленгурин Владимир / ТАСС
«Ездим на те же самые дачи»
Екатерина Винокурова, школа №1253, год выпуска 2002
В 2002 году я закончила школу №1253 с углубленным изучением английского языка, которая находится у метро «Парк Культуры».
Конечно, приготовления к выпускному начались сильно заранее. В подворотне, куда мы тайком бегали покурить, уже за пару месяцев обсуждалось, что кому-то везут платье из Европы. Разумеется, это был верх престижа. Следующей стадией была покупка платья в брэндовом магазине, и низ социальной лестницы — платье с рынка.
Я попала в среднюю категорию: мы пошли в магазин «Лейпциг», где и выбрали мне наряд приятного закатного цвета. Тонкие бретели, строгий сарафан. Блестящее, разумеется. Сверху была шелковая тафта, так что хоть и с блеском, но не вульгарное.
По поводу прически, самый шик — записаться к стилисту в парикмахерскую. Как и у большинства девчонок того поколения, у меня были стильно вытянутые волосы, чуть пережженные краской.
Школа разрешила родителям купить нам вино и поставить на столы, чтобы тайком не напились и не пришлось полицию вызывать. За столом мы сидели вперемешку: дети и родители, по-моему, на каждый стол было по бутылке красного и белого.
В классе к выпускному остались 12 девочек и один мальчик. Потому что мальчики тогда обычно уходили после девятого в экстернат, чтобы получить больше попыток сдать вступительные экзамены в институт и не попасть в армию. И хотя некоторые из них на выпускной пришли, связи были к тому моменту почти потеряны.
Дискотека была. Ставили популярный тогда рок — «Сплин» и «Мумий-тролля». Кто-то пригласил друзей из классов младше, это тоже считалось нормальным. Но романтики особой на нашем выпускном не было.
Все ожидали, что это будет радостный день прощания со школой, потому что она всем надоела. И хотелось уже туда, дальше, во взрослую жизнь. Но совершенно неожиданно на выпускном мы поняли, как же нам всем жалко прощаться с учителями и одноклассниками. Хорошо помню ощущение этой внезапной грусти.
Когда мы шли на выпускной, то думали, что будет все супер-форматно. Но засиделись, и потом гуляли всю ночь. А утром вместе с учителями поехали встречать рассвет на Воробьевы горы, на смотровую.
Выпускные тех лет отличались от современных. Еще не было ЕГЭ. И у многих вступительные экзамены начинались чуть ли не на следующий день.
Хоть класс у нас не был дружным, на следующий день после выпускного мы поехали на дачу, и провели там время уже неформально, безо всех этих платьев и причесок. Просто трепались, в основном о поступлении.
Тогда казалось, что расстаемся с классом навсегда, но после встречи на десятилетие выпуска мы снова начали общаться. Теперь опять встречаемся и ездим на те же самые дачи.
© Фото: Денисов Антон / ТАСС
«Выпускной помню очень фрагментарно»
Владимир Севриновский, школа №21, год выпуска 1992
Школу №21 на Академической я окончил в 1992 году. Тогда были времена протестной молодежи, которая готовилась воевать с пережитками СССР. Когда я сказал родителям, что не собираюсь вступать в комсомол, они сильно сокрушались: «Как же так! Ты же тогда не поступишь в институт! В армию заберут!». И я уже готовился к этому геройскому подвигу. Но ровно в тот год комсомол взял и кончился. Так что проблема решилась сама собой.
Когда произошел этот великий поворот, в нашей школе случилось чудо. Девушки, ходившие с комсомольскими значками, через небольшое время все уже ходили с крестиками. А двое главных панков в нашем классе, которые до этого нарушали порядок тем, что форму не носили, после ее отмены начали ходить в ней демонстративно.
Панки — это была в то время довольно распространенная среди молодежи культура. И я, и все мои друзья панковали, и до сих пор я довольно часто слушаю эту великую музыку. На мой взгляд, помимо прочего, Егор Летов — это еще и большая поэзия, которая с каждым годом становится все актуальнее. Как кто-то справедливо шутил, русского панка от британского отличает наличие диплома о высшем образовании.
На выпускном не помню, чтобы кто-то из нас особо выделывался с одеждой. Вообще я его помню очень фрагментарно. Потому что кто-то из наших ребят притащил здоровенную канистру с самогоном или разведенным спиртом, — что-то высокоградусное. Канистра была большая, но мы справились. Народ специально напился, и пошел гулять. Мой хороший друг потом рассказывал, как спьяну переспал с учительницей. Зная его, скажу, что это вполне могло быть правдой.
В зале, где директриса обычно распекала нас с друзьями за недисциплинированность, прошел очень трогательный вечер. Даже визуально помню, как наши девочки что-то грустное и красивое писали учителям. Стенгазету сделали с трогательными стихами. Все было сделано с душой, учителя умилялись, чуть не плакали.
Потом был обычный большой дискач, а ночью уже все с больной головой пошли на Ленинские горы, на смотровую площадку.
«Сейчас такое просто невозможно»
Полина Арсеньева, школа №959, год выпуска 2002
Я родилась в 1985-м, и 959-ю школу закончила в 2002 году. Тогда это была одна на всю Москву школа с татарским этно-культурным элементом.
Каких-то сильных ожиданий от выпускного не было: я просто ждала, когда же это все закончится, и можно будет не заниматься алгеброй и химией, а поступать уже скорее.
Это была четвертая школа в моей жизни. Я была девочкой из семьи научных сотрудников, но не тянула, и попала в 959-ю. Считалось, что все те, кто после девятого класса нехорошо сдал экзамен, подались сюда. Тем не менее, там была очень дружелюбная, классная атмосфера.
Помню, как за месяц до события все девочки начали обсуждать, кто что на выпускной наденет и где это возьмет. Был 2002-й год, и в тот момент у нас еще не было больших сетевых магазинов.
Очень хорошо помню, как ездила на ВДНХ покупать платье. Там, в павильоне «Москва» были ряды с нарядами. Купила юбку и майку в стиле начала 2000-х — очень мелкие такие узоры, подхипованные цветочки и ярко-оранжевый фон. Явно подделка под какую-то рейверскую историю, но очень смешная и классная. А вместо туфель у меня были кеды. Фирменные и очень клоунские, с круглыми носами.
Так что я пришла на выпускной, как на пати или фестиваль. К тому времени у меня уже была татуировка на плече, плюс ярко-рыжие волосы... А все девочки пришли с кринолинами, каблуками. И я вообще поразилась, что все школьные хулиганки, которые матерились и курили у подъезда, пришли с вавилонами на голове и в таких классических нарядах. И мальчики в костюмах тоже, я помню, меня поразили. Насчет моего вида и наряда конфликтов не было. Все очень веселились.
© Фото: Владимир Вяткин / РИА Новости
Выпускной организовали родители, и к алкоголю тогда было сильно другое отношение. Он присутствовал на выпускном в школе и не вызывал никаких вопросов.
Были танцы, а потом нас повезли, уже достаточно веселых, на Красную площадь на автобусах. Тогда там проходило множество всяких мероприятий, включая концерт Prodijy, и для выпускников тоже устраивали всякие мероприятия.
Привезли нас на Васильевский спуск, и надо было идти вверх по брусчатке. Девочки, которые были на каблуках, к тому моменту изнемогали. Кто-то, я помню, снял эти туфли, мальчики вели под руки уставшую директрису.
Ехать по ночной Москве было прикольно, у меня до этого не было такого опыта. Мы пели t.A.T.u «Нас не догонят». Мне четко запомнилось, что орали мы всю дорогу.
Когда добрались, выяснилось, что со стороны Васильевского спуска все уже перекрыли. Такое количество выпускников приперлось на Манежку, что новых решили не пускать. Поэтому мы решили развернуться и ехать обратно. Получилось такое катание по Москве. Но нам было совершенно все равно, потому что атмосфера была неожиданно радостная даже для меня.
Мы вернулись на автобусе в школу, а дальше я помню, как сидели с учителями, и настолько было весело и прикольно...
В школе было очень много молодых учителей, с которыми у нас сложились дружеские отношения. Даже помню, что с некоторыми из них мы были на «ты». Такая вот в начале 2000-х была атмосфера, свободная и безумная. А сейчас такое себе представить невозможно. У меня сын учится в девятом классе, и подобное в его школе просто невозможно.
Я помню, что с компанией одноклассников мы пошли к физруку, который жил рядом со школой. Там была гитара, и у него мы веселились часов до пяти точно.
Я проснулась в комнате физрука, одетая, и даже в своих кедах. Встала, переступила через тела одноклассников и пошла домой.
Кажется, родители локтем перекрестились, когда мы наконец-то закончили школу. И поэтому большой вопрос, кто на выпускном гулял веселее — мы или они.