7 марта 2019 года Нижегородский районный суд приговорил бывшего главу Нижнего Новгорода Олега Сорокина к десяти годам лишения свободы, а бывших полицейских Евгения Воронина и Роману Маркеева к пяти с половиной и пяти годам заключения соответственно. Защита обвиняемых утверждала, что процесс изобиловал огромным количеством логических нестыковок и его можно назвать абсурдным. К оценке скандального приговора присоединись эксперты — известные в стране юристы, которым «Коммерсантъ FM Нижний Новгород» задал ряд вопросов, характеризующих наиболее сомнительные моменты процесса.
Узнайте больше в полной версии ➞Одной из главных претензий адвокатов, осужденных явились многочисленные отказы суда, вызвать свидетелей, выступающих на стороне защиты. Первый генеральный прокурор России в 1991—1993 годах Валентин Степанков считает, что если исходить из того, что судья руководствуется законом, который обязывает и его, и следователя всесторонне и полно исследовать доказательства, то он даст право допросить свидетеля, задать вопросы, тем более что он может, увидев, что допрос идет не в сторону предмета доказывания в суде, снять этот вопрос или, выслушав один вопрос, сказать: «Мне понятно: вы не были очевидцем, а говорите со слов кого-то, это сомнительное свидетельство».
Советник Федеральной палаты адвокатов Евгений Рубинштейн утверждает: «Если сторона привела свидетеля в помещение суда и заявила ходатайство о его допросе, то суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства, и такой свидетель должен быть допрошен». Более того, систематический отказ в удовлетворении обоснованных ходатайств стороны защиты о допросе свидетелей может свидетельствовать о личной, прямой или косвенной заинтересованности судьи в исходе дела и повлечь за собой заявление ходатайства об отводе судьи. Федеральный судья в отставке Сергей Пашин напоминает: закон требует, чтобы опрашивали всех свидетелей и удовлетворяли все ходатайства, имеющие значение для дела.
По поводу отказов суда в приобщении письменных доказательств защиты категорически высказалась заместитель председателя Конституционного суда в отставке Тамара Морщакова: «Все доказательства, необходимые для дела и имеющие к нему отношение, должны включаться в предмет исследования суда». «УПК РФ исключает возможность произвольно отказать как в получении доказательств, о которых ходатайствует сторона защиты, так и в их приобщении к материалам дела», — подтверждает член Ассоциации юристов России Вячеслав Леонтьев.
На вопрос: если рассматривается в суде уголовное дело, неразрывно связанное с ранее рассмотренным, в котором имеются важные доказательства, должен ли суд приобщить эти материалы к материалам нового уголовного дела, ответил советник Федеральной палаты адвокатов Евгений Рубинштейн: «Суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства об исследовании в судебном заседании материалов другого уголовного дела и приобщении к материалам первого уголовного дела заверенных судом светокопий в качестве доказательств, если они имеют значение для полного, всестороннего и объективного рассмотрения первого уголовного дела».
По поводу отказа суда в свидании адвокатов с подзащитным наедине, в том числе, во время процесса перед началом допроса свидетелей или перед началом допроса самого подсудимого вице-президент Федеральной палаты адвокатов России, проректор Российской академии адвокатуры и нотариата сослалась на статью 6 Европейской конвенции о защите прав и основных свобод человека, в которой указаны минимальные стандарты справедливого судебного разбирательства. В частности, среди них указано право каждого обвиняемого в совершения уголовного преступления иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты.
А Вячеслав Леонтьев подчеркнул: «Конституция РФ закрепляет одно из важных прав для любого человека — это право на защиту. В свою очередь, закон не регламентирует процедуру консультирования адвокатом доверителя до начала судебного заседания. Стоит отметить, что на практике повсеместно защитнику предоставляется такая возможность».
На вопрос о том, были ли случаи привлечения к уголовной ответственности оперативных сотрудников, проводивших оперативный эксперимент, исчерпывающе ответил бывший Генеральный прокурор России Юрий Скуратов: «Если были оформлены все документы, позволяющие применять оперативный эксперимент, то вряд ли можно квалифицировать как похищение. Так как было соблюдение предусмотренных законом всех условий, нельзя рассматривать эти действия как преступные. Они достаточно часто применяются». А бывший прокурор Бабушкинского района Москвы Владимир Панкратов подчеркнул: «Оперативный эксперимент — это средство психологического воздействия на подозреваемого, но не основание к его задержанию. Нужны доказательства его причастности к преступлению, в том числе и личное признание, которого легче добиться с помощью эксперимента. С этой же целью проводится и перекрестный допрос».
Юристы также подтвердили обоснованность претензий защиты Сорокина по ограничению их выступлений в суде. «Защитник может выступать, сколько хочет, если все по существу, то выступление может быть перенесено и на следующий день прений. Были ситуации, когда адвокаты выступали и пять, и шесть часов», — рассказывает председатель Московской коллегии адвокатов «Князев и партнёры» Андрей Князев. Не мог суд, по мнению Евгения Рубинштейна, отказать и в требованиях приобщить к уголовному делу материалы Мещанского районного суда Москвы, который ранее вынес противоположный приговор по одному из эпизодов дела Сорокина. «Суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства об исследовании в судебном заседании материалов другого уголовного дела и приобщении к материалам первого уголовного дела», — подчеркнул он.