Азиатским странам пришлось делать выбор между защитой окружающей среды и безопасностью энергоснабжения в пользу последнего на фоне подорожания газа по причине ограничения поставок со стороны России, пишет Bloomberg со ссылкой на данные аналитического агентства Vortexa. В этих условиях в регионе рекордно возрос спрос на мазут как на альтернативное топливо для электрогенерации.
Узнайте больше в полной версии ➞Япония увеличила импорт мазута до четырехлетнего максимума в августе, показатель достиг почти 72 тысяч баррелей в сутки. Также по сравнению с прошлым годом вдвое увеличили закупки Бангладеш и Тайвань, рост импорта наблюдается в Южной Корее и Пакистане, где сохраняется большое число станций, использующих «грязное» нефтяное топливо для выработки электроэнергии.
При этом стоимость мазута в сентябре-октябре находится на благоприятном для импортеров уровне из-за сезонного снижения спроса. Обычно страны Средней Азии увеличивают закупки этого вида топлива с ноября по февраль, а Южной Азии — летом, для кондиционирования помещений.
Мазут является «вечным запасным вариантом» для коммунальных служб в условиях ограниченных запасов газа, отмечает Bloomberg. Поэтому, по словам аналитиков, импорт мазута вряд ли будет сокращаться в ближайшие месяцы, и все еще существует потенциал для увеличения его использования в качестве топлива на ТЭЦ. Однако в последние годы страны региона закрывали станции, способные работать на мазуте, а новые мощности далеко не всегда возможно перевести на альтернативные виды топлива.
Увеличение доли мазута в энергобалансе притом не соответствует целям многих стран Азии на снижение выбросов. Bloomberg констатирует, что нынешний кризис на мировом энергорынке временно отодвинул решение экологических проблем на второй план.
Так, в условиях удорожания газа Европа была вынуждена увеличить потребление угля, доля которого в генерации за полгода возросла с 14,1 до 16,4 процента, отмечают аналитики группы компаний Б1 (бывшая EY в России). Переход к «грязному» топливу, к которому в первую очередь относится уголь, поставил под угрозу планы Европы по декарбонизации и достижению углеродной нейтральности экономик к 2050 году.