Шпионы как мы Федор Бондарчук рассказал о любви к детективам и съемках "Шпиона"
5 апреля в прокат выходит лента "Шпион", основанная на "Шпионском романе" Бориса Акунина. События в фильме, как и в оригинальной книге, разворачиваются в 1941 году. Постановкой картины занимался Алексей Андрианов, ранее снимавший исключительно короткометражки. В "Шпионе" снялись Федор Бондарчук, Данила Козловский, Владимир Епифанцев, Виктор Вержбицкий и Виктория Толстоганова.
Перед выходом картины в прокат Федор Бондарчук, исполнивший роль старшего майора Октябрьского, рассказал о самом фильме "Шпион", увлечении детективами и погружении в другую эпоху.
Прежде чем начать разговор о кино, поговорим о литературе. Любите ли вы детективы и шпионские истории? И как относитесь к творчеству Бориса Акунина?
Федор Бондарчук: Акунина я прочитал всего, он прекрасен и велик! "Шпионский роман" появился в моей жизни лет пять тому назад, когда позвонил Никита Михалков и сказал: "Прочитай 'Шпионский роман', посмотри его на предмет Октябрьского". Так я его тогда не то что бы прочитал, а просто сожрал за несколько часов. Книга невероятно увлекательная: совершенная в жанре, фантастическая по темпу и напряжению. И, конечно, Октябрьский меня заинтересовал. Хотя "заинтересовал" - это мягко сказано. Потом я перечитывал этот роман еще раз шесть, не меньше. Есть в чтении этой книги такой релакс – наслаждение текстом, персонажами. В детстве одним из моих любимым писателем был Конан Дойль. Вот и "Шпион" для меня – гремучая смесь из детективов от Конан Дойля до Акунина (вернее, от Эдгара По до Акунина). Поэтому впечатления от "Шпионского романа" невольно связаны у меня еще и с воспоминаниями о детстве, когда ты едешь в метро от одного педагога к другому, держа в руках известную черную книжку с золотом написанным именем "Конан Дойль". Такое наслаждение! Наслаждение буквами, которые соединяются в слова, вышивают предложения, а предложения рождают фантазии. Наслаждение от запаха бумаги, от чтения даже тактильное – от переворачивания страниц. Вот почему мне лестно, что иногда наш тандем с Данилой Козловским (исполнителем роли напарника Октябрьского, лейтенанта Дорина. - прим. ред.) сравнивают с тандемом Шерлока Холмса и доктора Ватсона.
Авторы фильма "Шпион" очень часто вспоминают другой знаменитый сыщицкий тандем - Жеглова и Шарапова из фильма "Место встречи изменить нельзя". А у вас такие ассоциации возникают?
Конечно! Но только, дай бог, если все получится. Потому что оба примера, что из литературы, что из кино – это большие примеры. Или взять Гая Ричи с его последним "Шерлоком Холмсом". Это более современное прочтение Конан Дойля - довольно наглое, хулиганское. Холмс и Ватсон у Риччи стали моложе, они менее консервативные, более отвязные. И это мне тоже близко, думаю, это близко и акунинскому "Шпионскому роману" и нашей экранизации.
Вы с самого начала, еще читая "Шпионский роман", никем кроме как Октябрьским себя не представляли?
Ну там же такие очевидные признаки: лысый и усатый...
А если отвлечься от внешнего сходства? Чем Октябрьский вас привлекает?
Он Родину любит. Для меня это важно. В его биографии – достаточно загадок. У Акунина все романы со вторым, третьим дном, во всем есть скрытые смыслы: например, фамилия Октябрьский – это знак, до революции 1917 он носил фамилию Романов и это тоже знак! Зная выдумщика и по-хорошему хулигана Акунина, могу предположить, что на самом деле Октябрьский в "Шпионском романе" не погиб... Во всяком случае, мне бы этого очень хотелось.
Вы играли какого персонажа – положительного или отрицательного? У Акунина Октябрьский – весьма непонятный тип с морально-нравственной точки зрения.
Ну нет, он положительный. Однозначно положительный. Ведь он свято верит в торжество справедливости! И свято пытается выполнить свой долг - предупредить о том, что Вторая мировая война вот-вот начнется. Его слабость, хотя это не подходящее слово для Октябрьского, выражается лишь в том, что он не хочет возвращаться в застенки НКВД, и поэтому пускает себе пулю в лоб. Так у Акунина, в книге, я же, сыграв Октябрьского, никак не могу натянуть на себя историю с его самоубийством. Я не представляю, как рука этого человека могла нажать на курок! Впрочем, возможно, я не понимаю этого, потому что не могу себе представить, что с Октябрьским делали палачи НКВД. Нормальному человеку сложно такое представить, потому что это связано с физическим ощущением боли от пыток. А я не знаю что это такое. И я не знаю, сломался бы я или не сломался на месте Октябрьского. Это одному богу известно. Так что его поступок – своим самоубийством он доказывает, что не врет, что не подкуплен врагами – это просто абсолютно незнакомая мне территория. Еще одна из его интересных черт – аскетизм. У нас в фильме даже нет квартиры Октябрьского. По книге, он живет в Доме на набережной, там у него есть только табуретка, жесткая кровать, шкаф, два костюма и бритвенные принадлежности. Вот такой персонаж, при этом холеный мужчина. Я знаю таких. Они существуют в реальности, военные, офицеры. У них всегда до блеска начищенные сапоги и идеально сидящий мундир. Так что легко могу представить себе Октябрьского ночью стирающего и занятого глажкой.
Режиссер фильма Алексей Андрианов говорит, что роль Октябрьского – это необычная для вас роль.
Такой роли у меня еще не было, в ней есть наивность и безумие от дела. Когда мы приступали к работе над картиной, Андрианов просил меня сыграть Октябрьского, как необузданного человека, который как собака идет на запах дела. Дела, которого он был лишен, пока находился в застенках НКВД. Он ведь даже ходит по-другому этот Октябрьский! И я вместе с ним. В этих галифе чувствуешь себя совершенно иначе! А все эти подтяжки, перчатки, фуражки, кожаный пиджак, сапоги? Все это тебя меняет, невольно даже двигаться начинаешь по-другому. А эти его усы? Они тянут тебя к полу. Не говоря уже о том, что в современном мире жить с такими усами – это постоянно подвергаться насмешкам. Это же совершенное безумие. С этими усами я на себя не мог в зеркало смотреть. Но как только надевал костюм Октябрьского, все само по себе начинало складываться, взгляд становился другим. Я когда с Акуниным беседовал, он мне сказал: я вам ничего не буду советовать, потому что вы сами придумаете, как играть Октябрьского, единственное, что для меня важно: биография этого человека должна читаться в его глазах…
Ну и как, читается?
В фильме есть сцена, где Октябрьский бреет голову и смотрит на себя в зеркало. Надеюсь, там все есть... Мне кажется, Акунин моим Октябрьским доволен. Он мне сказал такие хорошие слова, они дорогого стоят. А ведь он жесткий критик кинематографистов, по его мнению, в кино не бывает идеальных экранизаций. А тут он остался доволен. А знаете, что еще меня поразило? То, что каждый раз как только я одевал костюм Октябрьского и заходил в кадр, менялся не только я сам, но начинало меняться время! Я чувствовал это просто каждой клеточкой своего организма. И это фантастика! Одна съемка была особенная, я бы даже сказал, магическая история у меня с ней связана. Мы снимали эпизод, как Октябрьский танцует с потрясающей женщиной, со звездой советского кино, танго в ресторане, а я надорвал спину, и меня напичкали какими-то болеутоляющими. И вот танцую я и понимаю, что мир вокруг меня каким то удивительным образом – то ли благодаря усилию художников-постановщиков, то ли под действием всех этих лекарств – начинает трансформироваться: я реально ощущал запах "Шипра" на стоящих вокруг офицерах и "Красной Москвы" на девушках. Это было удивительное погружение в другое время. Казалось, что это другое время просто втянулось в сегодняшние минуты. Это возникшее тогда состояние сопровождало меня потом на протяжении всего съемочного периода. Помню, я даже ощущал особый привкус во рту от газовых горелок в коммуналке... До сих пор со мной такого никогда не было, честно говоря, обычно на съемочной площадке я чувствую себя немножко ряженым, как на сцене театра.
"Шпион" - режиссерский дебют Андрианова в большом кино. Можете оценить работу Алексея не только как актер, но и как его более старший коллега по режиссерскому цеху?
Все, что делает Андрианов на площадке, мне очень близко! Он - перфекционист в вопросах, связанных с изображением, с композицией и построением кадра. Конечно, в его особом внимании к визуальному решению картины проявляется его первое образование – он начинал в кино как оператор. А я параноидально влюблен в профессию оператора. А еще Алексей страшный выдумщик! За всем, что он делает на площадке – масса фантазии и огромная подготовка, что впрочем не исключает оригинальных импровизационных решений прямо по ходу съемок. Все это вызывает у меня уважение к Алексею, как режиссеру.
А что вы расскажете о работе своего партнера по роли Данилы Козловского?
Данила Козловский - дико востребованный актер, плюс он стоически не хочет уходить из театра, поэтому в дни съемок он жил между небом и землей, в самолете или в поезде "Петербург-Москва" и "Москва-Петербург". Наблюдать его спящим на площадке в перерывах съемок – это было нормально. А под боком у него всегда лежал "Шпионский роман". Он с книгой не расставался. И в роль свою он стремился внести вкус атмосферы и вкус слов Акунина. Как партнер он великолепный, блистательный и корректный. На площадке мы с ним были на "вы". Это мне нравится, это уважение к профессии. Плюс энергетический обмен – между нами будто какой-то сговор образовался. Такое бывает между актерами в театре, когда они долго вместе работают на одном спектакле. А тут это как-то вдруг между нами возникло, хотя Данила появился на площадке всего-то за два дня до начала съемок...
Складывается ощущение, что вы до сих пор очень сильно увлечены этим фильмом, хотя съемки уже давно завершились. Переживаете за него?
Да, я очень переживаю, как сложится судьба "Шпиона". Такое со мной случилось впервые, но я действительно горевал по замечательному съемочному периоду, потому что меня связывает теперь фантастическое товарищество со съемочной группой. Но в первую очередь я горевал из-за расставания со своим персонажем Октябрьским. Это тоже было со мной первый раз в жизни. Мне было реально грустно расставаться с этим безумцем.