Интервью Александра Малютина, которое тот в начале недели дал порталу OpenSpace, - это большой успех. Успех для журналистки Дарьи Черкудиновой, поговорившей со своим бывшим работодателем, и успех для OpenSpace, к ударным интервью в рубрике Медиа которого за последнее время читатели уже привыкли. Наконец, это успех для всей медиаотрасли, потому что Малютин вынес на обсуждение самые дискуссионные ценности издательского дома News Media и сделал публичным то, что раньше обсуждалось только на кухнях или в социальных сетях.
Малютин дал интервью Openspace сразу после того, как завершилась эпопея с его уходом из "Известий": слухи о разногласиях главреда с Арамом Габреляновым появились еще в конце мая. Выяснилось, что Малютин ушел в отпуск, откуда на свое прежнее место работы он возвращаться не планировал. Сам Малютин подтвердил эту информацию только 19 июня.
Казалось бы, интервью, появившееся 20 июня, должно было быть посвящено исключительно причинам разногласий с издателем "Известий" и будущей судьбе Малютина, однако оно оказалось гораздо глубже. Тем обиднее, что широкой общественной дискуссии (которой, например, сопровождается почти любое интервью самого Габрелянова) материал в OpenSpace не вызвал: немногие комментаторы лишь оценивали качество материалов в малютинских "Известиях".
Между тем, тезисы, высказанные Малютиным в интервью, в значительной степени дискуссионны, поэтому к некоторым из них хотелось бы привлечь внимание еще раз.
Индекс цитируемости "Медиалогии" - основной критерий успешности издания
Александр Малютин во многих интервью любит щегольнуть знаниями последних рейтингов "Медиалогии": вот "Известия" вышли на четвертое место по цитируемости, вот на третье, еще чуть-чуть - и скоро можно будет штурмовать пару "Коммерсантъ"/"Ведомости". Складывается ощущение, что эти рейтинги - основной показатель успешной деятельности того или иного СМИ.
Александр Малютин пришел в "Известия" весной 2011 года, и именно с его именем связаны радикальные реформы в издании. В частности, "Известия" выехали из здания на Пушкинской площади, а штат сотрудников был радикально сокращен. После этого состоялось реформирование и самой структуры издания, оно стало более деловым и начало активнее взаимодействовать с собственным сайтом, а также с различными службами LifeNews. По итогам 2010 года "Известия" занимали седьмое место в индексе цитируемости "Медиалогии", по итогам 2011-го - четвертое.
Ранее к "Медиалогии" столь же часто обращалась другая газета, которая хотела достать "Коммерсантъ" и "Ведомости" - "РБК daily". Ей это почти удалось - по итогам 2008 года газета занимала четвертое место в сводном рейтинге, но уже в 2010-м опустилась на 10-е. Пример крутых колебаний рейтинга "РБК daily" показывает, что движение в списке "Медиалогии" может зависеть от того, как раскручивается бренд, а не от содержания самой газеты.
В то же время "Коммерсантъ" с "Ведомостями" остаются в лидерах уже на протяжении долгих лет, и если "Известия" на какое-то время догонят их, вряд ли это можно будет считать таким уж успехом. Потому что именно "Ведомости" и "Коммерсантъ" будут формировать информационную повестку дня, даже если количество ссылок на них какое-то время и будет сопоставимо с количеством ссылок на "Известия".
Чтобы изменить соотношение сил, потенциальный новичок должен занять первое место не по рейтингу цитируемости, а по никем не подсчитанному еще рейтингу "неопровергаемости". Иными словами, информация "Известий" (или любого другого издания) должна быть не только интересной и важной для других СМИ, но и правдивой: иначе газете никто не будет доверять.
И в этом смысле "Известия" остаются далеко позади "Ведомостей" или "Коммерсанта". Совсем недавно, 18 июня, информагентствам пришлось опровергать сразу три материала газеты: о Ксении Собчак, об Александре Босых и о Владимире Познере с Ольгой Романовой. Все это создает "Известиям" ореол скандальности, из-за чего другие СМИ стараются перепроверять информацию, а не доверять ее источникам так, как доверяют "Ведомостям" или "Коммерсанту".
Ну и, наконец, вопросы остаются к самому рейтингу. Ведь ценность бренда по отношению к конкурентам определяется не только цифрами цитируемости, но и множеством других параметров, которые понятны лишь на интуитивном уровне. Так, узнаваемость бренда "Известий" до сих пор связана с советскими временами, в то время как "Ведомости" и "Коммерсантъ" - это российские газеты. И если "Известия" долгое время делали все, чтобы их бренд ассоциировался с придворной журналистикой, то их основные конкуренты в этом смысле чисты. Так что в общественном мнении "Известия" еще долго не смогут занимать место, сравнимое с местом "Ведомостей" и "Коммерсанта" - и дело тут не только в цитируемости.
Журналистика факта будет противостоять журналистике мнения
Сам Малютин довольно четко определяет "журналистику факта" - это эксклюзивные новости и эксклюзивные повороты темы (взято не из интервью, а из ответов Малютина в Фейсбуке). Думается, что такой подход близок и всему холдингу News Media, пытающемуся построить "фабрику фактов" на примере Life News. И в случае с Life News "журналистика факта", безусловно, работает: читателю не нужны интерпретации статей о кражах, изнасилованиях или изменах - он в состоянии интерпретировать эти факты сам.
Совсем другое дело, когда речь заходит об общественно-политической или деловой газете. Они, как правило, соревнуются не только в том, чтобы предоставить читателю уникальную фактуру, но и в том, чтобы понятно ее интерпретировать. Речь в данном случае идет не об "эксклюзивном повороте темы", а просто о всестороннем ее освещении.
Только за последние несколько лет в России появился ряд изданий, которые во главу угла ставили получение "эксклюзивов". Газета "Бизнес", переросшая в Business & FM, "РБК daily" в определенный период жизни, габреляновский (и малютинский) "Маркер": все они получали эксклюзивы, которые были интересны лишь настолько узкому кругу лиц, что издавать ради них газету не имело смысла. Практика также показала, что тезис "от малых эксклюзивов мы постепенно придем к большим" не работает. Либо работает так медленно, что издания вынуждены перепрофилироваться или закрываться прежде, чем достигнут хоть какого-то результата. Ну разве что индекс цитируемости у них высокий, потому что эти новости попадают в "подвалы" других изданий, которые больше нечем заполнить.
И тут возникает следующий поворот темы: важность одних "эксклюзивных фактов" совсем не равна важности других. Отбор их составляет редакционную задачу, но вместе с тем являет собой и мнение. "Известия" же изначально выбрали себе политическую позицию ("центристскую", по словам Малютина), так что спрашивать с газеты голые факты, причем без анализа их уместности, в конкретном случае было бы странно. В этом смысле позиция Габрелянова, который хочет видеть в "Известиях" именно реакцию на факты, а не только сами факты, кажется, по крайней мере на первый взгляд, более сильной, чем позиция Малютина.
В российской прессе есть заказные материалы
Наличие "заказухи" в СМИ - ни для кого не секрет, но руководители конкретных изданий, как правило, о "джинсе" во вверенных им газетах и журналах ничего не рассказывают. Малютин же признал наличие в "Известиях" не только коммерческой "джинсы", но и заказных политических материалов.
По словам Малютина, очень много "заказухи" было в "Известиях" до реформы 2011 года и до прихода в газету News Media. Потом она постепенно стала исчезать, но далеко не сразу - чтобы не платить неустойки по коммерческим контрактам и не разрывать связи с "Единой Россией". Именно "Единая Россия", а не какие-то другие политические партии, размещала в "Известиях" нужные ей статьи, в том числе и об Алексее Навальном.
Допустим, как уверяет Малютин, в "Известиях" такая практика прекратилась. Но ведь в остальных изданиях могло ничего и не измениться до сих пор: десятки тысяч людей могут каждый день читать материалы, которые написаны партией власти. А если уж "Единая Россия" так внимательно следит за газетами, стоит ли сомневаться, что за телевидением существует еще более суровый пригляд?
Так что если в следующий раз руководители крупных СМИ будут убеждать кого бы то ни было в отсутствии в России цензуры, с ними можно будет спорить, приводя в пример именно это интервью Александра Малютина. В каком-то смысле его можно будет даже использовать как исторический документ, который свидетельствует о том, что государство на рубеже десятилетий активно вмешивалось в деятельность печатных СМИ.