В Москве на 91-ом году жизни скончался народный артист СССР, лауреат Государственной премии СССР, артист театра и кино Георгий Степанович Жженов. Самый обаятельный инспектор ГАИ, самый любимый (после Штирлица) советский разведчик, самый ответственный командарм, самый лучший пилот самолета Ту-154. Один из любимейших актеров советского кино.
Георгий Жженов родился 22 марта 1915 года в Петрограде, в семье бывших крестьян-бедняков из Тверской губернии. Когда над Финским заливом подули ветры революций, мать увезла младших детей в деревню - так было проще пережить неспокойное время. В 1919 году вернулись обратно в Питер.
Начало жизни прошло на Васильевском острове, на углу Первой линии и Большого проспекта. В 1930 году Жженов окончил 7-й класс трудовой школы с математическим уклоном. Чтобы продолжить обучение в 8-м классе, необходимо было сдать экзамены, однако математика Жженова интересовала мало - куда интереснее были цирк, кино и театр.
В том же году Жженов поступил на акробатическое отделение Ленинградского эстрадно-циркового техникума. Чтобы пройти приемную комиссию, рослый 15-летний юноша одолжил документы для поступления у старшего брата, Бориса, и под его именем был зачислен в списки студентов. Впоследствии это вскрылось, но дирекция техникума, учитывая любовь студента к искусству, подобную шалость Жженову простила.
Уже через год студент Жженов вместе с приятелем начал выступать в Ленинградском цирке "Шапито", где его заметили работники кино и пригласили сниматься на "Ленфильм". После проб Жженов был взят на главную роль в фильме "Ошибка героя" (1932) режиссера Иогансона. Вместе с ним в этом фильме дебютировала еще одна будущая звезда советского кино - Ефим Копелян, атаман Бурнаш и закадровый голос Штирлица-Тихонова.
После кино возвращаться в цирк не очень хотелось, и Жженов стал студентом отделения киноактера Ленинградского театрального училища. С преподавателем ему повезло - актерскому делу Жженова учил будущий постановщик "Молодой гвардии" и "Тихого Дона" Сергей Герасимов. Параллельно с учебой Жженов успел сняться в нескольких фильмах, в том числе и в "Чапаеве". Жженову досталась роль Сережки, ординарца Фурманова. При монтаже фильма тема ординарцев комдива и комиссара была порядком сокращена, но несколько эпизодов с участием Жженова остались в прокатном варианте.
В 1936 году неласковое время обратило свой взор на семью Жженовых. Старшего брата Бориса за "контрреволюционные высказывания" исключили из университета и лишили права жить в Ленинграде. Искать правды Борис Жженов поехал в Москву, где добился приема у Вышинского - суровый генеральный прокурор, вникнув в суть дела, приказал восстановить студента. Но учиться ему пришлось недолго: 12 декабря 1936 года его вызвали в Большой дом, где предъявили обвинение в "антисоветской деятельности и террористических настроениях". Обратно Борис не вернулся: его осудили на 7 лет за "антисоветскую деятельность". В 1943 году он умер в Воркуте от дистрофии, надорвавшись в угольной шахте.
В то время вина одного ложилась на всех: семью Жженовых выслали в Казахстан, но за Георгия вступился "Ленфильм". Актер уже начал сниматься в картине "Комсомольск", и дирекция киностудии обратилась с ходатайством в органы о поездке актера в киноэкспедицию в город Комсомольск. Жженов съездил на Дальний Восток, благополучно отснялся, а по возвращении, летом 1938 года, был арестован как американский шпион. Вся вина молодого артиста заключалась в том, что в поезде, в котором ехал Жженов, оказался американский военно-морской атташе, направлявшийся во Владивосток.
Постановлением ОСО НКВД СССР Жженов был приговорен к 5 годам заключения. Отбывать срок его направили на колымские золотые прииски, в край, где двенадцать месяцев зима, а остальное - лето. Когда срок заключения подошел к концу, Жженова вызвали к начальству и вручили официальную бумагу с гербом - распишитесь в том, что ознакомлены с постановлением о дополнительном сроке, еще 21 месяц лагерей. В марте 1945 года за хорошее поведение и добросовестную работу Жженова досрочно освободили, и бывший "зэка", а ныне "вольняшка" устроился работать по своей специальности - в Магаданский заполярный драматический театр.
Весной 1947 года он вернулся в Москву за назначением на работу. В паспорте стояла отметка, запрещавшая ему жить в сколь-нибудь крупных промышленных городах, где были киностудии. Но за бывшего ученика походатайствовал учитель, Сергей Герасимов - с его помощью Жженов поехал в Свердловск на киностудию художественных фильмов. Однако в 1948 году студию закрыли, а фильмы, находившиеся в работе, передали в Москву. В столице Жженову жить было запрещено, и он устроился в драмтеатр в Павловск-на-Оке.
Летом 1949 года за ним пришли второй раз. Полгода он провел в тюрьме в Горьком, после чего был сослан в Норильск, где до 1953 года проработал в драматическом театре. В декабре 1955 года военный трибунал Ленинградского военного округа полностью реабилитировал Жженова.
Ему было 38 лет - возраст, в котором многие считают, что пора свершений навсегда осталась позади. За плечами были 17 лет лагерей и ссылок, впереди была неопределенность. Жженов не принадлежал ни к неисправимым оптимистам, ни к законченным пессимистам, ни к сломленным судьбой фаталистам. Он воспринимал жизнь такой, как она есть, а потому просто принялся спокойно делать свое дело. После реабилитации он начал служить в Ленинградском областном драмтеатре, позже перешел в Театр Ленсовета. Там он трудился до 1962 года, после чего неожиданно для всех перебрался в Москву, в Театр имени Моссовета.
Причина переезда была одна - он не хотел и не мог играть жалких людей, которых не понимал и в душе презирал. В театре Моссовета его пригласили на роль Льва Толстого в пьесе "Бегство в жизнь" о последних днях писателя. Пьеса не была поставлена, поскольку ее запретила тогдашний министр культуры Фурцева, но Жженов был принят в труппу. И до последнего дня оставался верным этому театру.
Параллельно с работой в театре Жженов вновь начал сниматься в кино. В 1955 году он снялся в "Чужой родне", затем последовали "На острове Дальнем...", "Гибель эскадры", "День первый". Известность пришла к нему после картины "Исправленному верить" (1959), с которой началась определенная мода на Жженова. Но по настоящему он стал популярным после комедии Эльдара Рязанова "Берегись автомобиля" (1966). Роль была небольшая, но образ добродушного улыбающегося инспектора ГАИ запомнился миллионам зрителей, а фразу "и у меня привычка: ты удираешь - я догоняю" с удовольствием цитировали от Бреста до Владивостока.
Этот инспектор ГАИ был и остался самым любимым милиционером советского экрана. Немолодой уставший человек с простой улыбкой сделал для популярности автоинспекции больше, чем все остальные актеры. Другие экранные представители закона, будь то "Деревенский детектив" Михаил Жаров, "Знатоки" Каневский, Мартынюк и Леждей, дуэт Ланового и Юматова с "Петровки, 38", тихий районный страж дорог "Инспектор ГАИ" Никоненко, проигрывали теплоте, обаянию и доверительным интонациям Жженова.
Звездный час Жженова наступил после приключенческого фильма Вениамина Дормана "Ошибка резидента" (1968). Матерый шпион "Надежда", резидент немецкой разведки, белая кость "из бывших", отправился на родину предков с заданием построить агентурную сеть, отловить заблудшие души и подорвать обороноспособность первого в мире социалистического государства. Враг был умен, хитер и беспощаден - не зря против него выставили чуть ли не все 2-е управление КГБ. Позже критики не могли внятно объяснить, почему обычный шпионский роман, перенесенный на экран, получил такой оглушительный успех. А разгадка лежала на поверхности - исключительно благодаря Жженову. Его Михаил Тульев хоть и был врагом, но не вызывал ни ненависти, ни отторжения, а заставлял задуматься над судьбой и сопереживать человеку, которого носило как осенний листок, и который менял города и менял имена. И шаблонный ход авторов детективных романов, когда пойманный шпион раскаивается и начинает работать на щит и меч родной страны Советов, воспринимался с абсолютным доверием. Жженову зритель не мог не верить.
Стать самым популярным разведчиком советского народа Жженову помешало только появление Штирлица. Полковник Исаев бился не на жизнь, а на смерть не с какими-то абстрактными разведцентрами, а с самыми лютыми врагами-фашистами, и проигрыш в битве означал немедленную смерть. За такой риск, а также за недюжинное умение обводить вокруг пальца Третий рейх, штандартенфюрер Штирлиц занял в советском пантеоне бойцов невидимого фронта почетное первое место.
Потрясающий успех "Ошибки" в какой-то степени вынудил авторов взяться за продолжение - в 1970 году вышел второй фильм, "Судьба резидента". А еще через двенадцать лет постановщик Вениамин Дорман снова вернулся к героям шпионской саги. В 1982 году появилось "Возвращение резидента", а в 1986 - "Конец операции "Резидент". И все 20 лет за судьбой героя следили с неослабным вниманием. Как позже признались Жженову руководители КГБ, тетралогия о резиденте использовалась контрразведкой КГБ СССР как учебное пособие для тех, кто приходит работать в органы безопасности.
Для самого актера любимой ролью навсегда остался Вилли Старк ("Вся королевская рать", 1972 год). Первоначально на эту роль планировался Павел Луспекаев, но его смерть заставила создателей фильма искать замену. Режиссер Владимир Орлов остановил свой выбор на Олеге Ефремове, но в дело вмешался случай. Чтобы убедиться в достоверности декораций, на "Мосфильм" пригласили американца, консультанта. В резиденции губернатора повесили портреты американцев и среди них фото Жженова. На вопрос, кто из портретных соответствует американцам, а кто - нет, американец ответил: "Все достоверны, а особенно вот этот", - и показал на фотографию артиста.
После выхода фильма коллеги и критики упрекали Жженова, за то, что тот наделил Старка, персонажа отрицательного, долей благородства. На что Жженов отвечал, что все кажется примитивным только на первый взгляд. В любом человеке есть и плохое, и хорошее, а играть людей простых - неинтересно.
В том же 1972 году на экраны вышел фильм "Горячий снег" снятый по роману Юрия Бондарева, в котором режиссер Гавриил Егиазаров взял Жженова на роль генерала Бессонова. Та же критика посчитала роль слабой в драматургическом отношении, но зритель рассудил иначе. Лента о жизни и смерти противотанковой батареи стала одним из лучших военных фильмов 1970-х годов. Это была честная картина о войне. Там не было места экзистенциализму, как в "Ивановом детстве" Тарковского, или полевым цветам и лирике, как в "Женя, Женечка и Катюша" Мотыля. Там были будни войны, ее некрасивая проза, про которую знали все, но старались избегать.
Над лейтенантами-танкистами и капитанами-артиллеристами, комбатами и комдивами стоял жесткий и неумолимый командарм, гроссмейстер судеб, отправлявший на верную гибель батальоны и полки. Он запрещал себе думать, о том, что пешки на шахматной доске являются людьми: "Завтра я начну думать, что у них есть отцы, матери, дети, что их ждут дома - не могу, не имею права!". Он запрещал подчиненным рисковать: "Вам 28? Хочу, чтоб вам было 29. Идите и исполняйте обязанности командира дивизии, а не командира полка". Только мастерство Жженова спасло образ от плакатности - никто другой более не смог бы показать на экране, что такое "царь, бог и воинский начальник".
Когда Александр Митта решил снять "Экипаж", первую в СССР картину в жанре фильма-катастрофы, то первоначально на роль командира экипажа он пригласил Алексея Петренко. Тот почему-то отказался, и Митта остановил выбор на Жженове, о чем ни разу не пожалел. После выхода фильма на экран Андрей Васильевич Тимченко стал для летчиков гражданской авиации тем, кем были для лейтенантов Советской армии "Офицеры" Иван Варрава и Алексей Трофимов - человеком, за которым можно идти в огонь и воду, кому хочется подражать и с кого хочется делать жизнь. Командир лайнера переживал из-за ветреной дочки, с подчиненными был строг, но справедлив, летал как ас и ответственность брал прежде всего на себя.
Экипаж для него был как семья: был "младший брат", второй пилот с незадавшейся семейной жизнью, был "сын", отличный бортинженер и при этом бабник и пижон, которого необходимо было держать в строгости, была "дочка", смешливая стюардесса, у которой на любовном фронте также не ладилось - и за всеми нужен был догляд. А еще каждый раз, возвращаясь в Москву из Токио, из Франции, из Дели, Тимченко помнил о том, что за жизни 160 пассажиров отвечает он и только он. Можно только догадываться, чего стоила персонажу Жженова фраза: "Значит, так... Взлететь нельзя. Оставаться - погибнем. Отсюда вывод - будем взлетать". И поврежденный самолет взлетел и сел благодаря железной воле старшего пилота. Только Жженов смог виртуозно сыграть чудовищное напряжение командира экипажа, когда единственный раз повышает голос, отдавая приказ: "Выполнять!", а после этого спокойно сообщает жене: "Нормально слетали".
Жизнь Георгия Жженова, сыгравшего больше ста ролей в кино и театре, сама похожа на кино. Другому человеку на его месте хватило бы и половины тех испытаний, которые жестокий век подкинул артисту. Любому, но не Жженову. Он не сломался, не озлобился и никогда не жаловался - человек познавший цену жизни и смерти, жил и работал с удовольствием, делясь теплотой с окружающими. Прихотливая судьба проверила его на прочность, вынесла вердикт: "правильный человек". И наградила высшей наградой - всенародной любовью.
Сергей Карамаев