Внешне стабильный музейный мир в 2005 году потрясли скандалы на всех уровнях: от межгосударственного до церковно-приходского. Хотя у большинства конфликтов причины и следствия разнились, но общий знаменатель был один: борьба этики с эстетикой или долга с чувством.
Самой характерной и яркой музейной историей года, на наш взгляд, оказался арест 54 картин из собрания Пушкинского музея в Швейцарии по иску компании Noga к Российской Федерации. Несмотря на гарантии о защите вывезенных на выставку полотен от действий третьих лиц, застрахованная на 800 миллионов долларов коллекция стала заложницей в многолетнем разбирательстве вокруг кредита 1991 года, выделенного Noga России для закупки товаров народного потребления. Владелец швейцарской компании Нессим Гаон уже много лет требует от России сумму, как раз равную страховке картин из ГМИИ имени Пушкина. Он полагал, что арест национального достояния страны-должника повлияет на разрешение делового конфликта.
В скором возвращении картин в Россию никто, за исключением Нессима Гаона, не сомневался, поскольку ситуация выглядела абсурдно: у ГМИИ были гарантии от посягательств третьих лиц на правительственном уровне, а санкция на арест была выдана кантоном Вале, в котором экспонировались картины из музея. Конфликт действительно удалось разрешить в течение суток, однако директору Пушкинского музея Ирине Антоновой и ее коллегам пришлось пережить немало неприятных часов из-за опасений, что картины во время ареста находились в ненадлежащих условиях хранения.
Как только картины были официально освобождены из-под ареста, Ирина Антонова призвала к созданию международной конвенции, которая впредь запрещала бы использовать музейные экспонаты в качестве заложников в политических или экономических конфликтах.
Принятый еще в конце 1990-х закон о реституции вот уже много лет остается головной болью для отечественных музеев и законодателей. Главную проблему для тех и других составляет нежелание действовать согласно букве закона, поскольку гораздо проще оперировать "понятиями". У нас как-то принято гордиться тем, что мы - страна-победитель в войне, но одновременно - жертва, если говорить о музеях. Примерно так и рассуждают депутаты Госдумы, когда речь заходит, например, о Балдинской коллекции.
В 2005 году несколько приблизился финал истории с библиотекой Шарошпатакского реформатского коллегиума. Собрание ценных книг, находящееся в настоящее время в Нижнем Новгороде, должно вернуться в Венгрию, откуда было вывезено советскими войсками в 1944 году. По закону этот трофей подлежит возвращению на родину, поскольку был собственностью религиозной организации, а имущество таких институтов не подпадает под действие закона о перемещенных ценностях.
Огласку в уходящем году получила история с витражами церкви Мариенкирхе, часть из которых якобы находится в Пушкинском музее в столице. Остальные фрагменты были возвращены во Франкфурт-на-Одере Эрмитажем еще в 2002 году. По сообщению бывшего сотрудника московского музея, его директор Ирина Антонова не намерена предпринимать никаких действий по реставрации витражей, чтобы не возникла угроза их передачи в Германию. Несколькими месяцами позже Антонова в интервью немецкой газете "Die Welt" сказала, что действительно является противником реституции.
В 2005 году Германия испытала сильное потрясение, когда в Пушкинском музее открылась выставка "Археология войны: возвращение из небытия". В качестве экспонатов перед зрителями предстали отреставрированные предметы античного искусства, до войны находившиеся в берлинских музеях. Немецкая сторона возмутилась тем обстоятельством, что ГМИИ не уведомил бывших обладателей экспонатов ни об их нахождении в российских запасниках, ни о ведущихся реставрационных работах. Как следует из упоминавшегося выше интервью Ирины Антоновой, в конце концов немецкие эксперты присоединились к российским, чтобы вместе работать над идентификацией еще не отреставрированных объектов из германских музеев. Такое профессиональное сотрудничество - важный шаг к урегулированию конфликтов на межмузейном уровне, практикуемый во всем мире.
Исчезновение произведений искусства из музеев воюющих сторон в годы Второй мировой войны породили особую сферу взаимных "игр": залоги дружбы. Характерным примером этого рода отношений служит возвращение в Павловск бронзового Меркурия, исчезнувшего из знаменитого петербургского пригорода, когда туда вошли немцы. Скульптуру обнаружили в 1979 году в Австрии, в музее Йоаннеум (город Грац). Юридических прав на удержание этого произведения у австрийских властей не было, но потребовались десятки лет переговоров, прежде чем власти этой страны вернули скульптуру в качестве дара России в годовщину победы над Германией. У австрийцев есть свой интерес: они много лет пытаются добиться возвращения себе библиотеки князей Эстерхази и древнеперсидских папирусов, оказавшихся в СССР после войны.
В 2004 году Украина добровольно вернула Нидерландам свою часть обширной коллекции живописи европейских мастеров XVI-XVIII веков Франца Кенигса, вывезенной в несколько стран из Германии после Второй мировой. Этот жест поставил в сложное положение Россию, на чьей территории находится очень значительная и ценная часть этого собрания, включающая полотна Брейгеля, Босха, Рембрандта, Дюрера, Гольбейна, Кранаха-старшего и других великих "старых мастеров". В мае 2005 года глава Росохранкультуры Анатолий Вилков заявил, что Россия, возможно, вернет часть коллекции Кенигса Нидерландам. Существенного развития эта история на конец 2005 года не получила, но, возможно, это была демонстрация намерений с неким дальним прицелом.
Разумеется, Россия - не единственная страна, столкнувшаяся с проблемами возвращения ценностей. Громкие заявления в 2005 году вновь сделали Турция, Египет и Греция: страны, представлявшие наибольший интерес для собирателей на протяжении столетий. Каждое из этих государств регулярно предпринимает попытки вернуть себе особенно ценные предметы искусства, находящиеся в европейских музеях: Египет - Розеттский камень (ныне в Лондоне) и бюст Нефертити (в Берлине), Турция - Пергамский алтарь (в Берлине), Греция - фризы Парфенона (в Лондоне). Возвращение этих предметов предполагается без дополнительных условий: по факту признания их незаконного вывоза более сильными державами в колониальную эпоху. Вероятность получения этих шедевров египтянами, турками и греками, конечно, близка к нулю, однако крупные скандалы, сотрясшие западные музеи в 2005 году, обнаружили новые возможности распоряжаться спорными предметами к удовлетворению всех заинтересованных сторон.
В уходящем году многократно говорилось о проблемах, с которыми столкнулись американские музеи, обладающие произведениями античного искусства. Вкратце суть происходившего суммируется так: на протяжении десятилетий не стесненные в средствах попечители и кураторы из США фактически поощряли разграбление археологического достояния Италии и Греции "черными археологами". Эти действия, в свою очередь, стимулировали взрывной рост "серого" рынка антиквариата. То есть, потенциальные экспонаты легально приобретались на территории третьих стран у антикваров, которые, в свою очередь, покупали эти предметы у контрабандистов.
Разгоревшийся скандал обнаружил не только беспринципность кураторов при формировании музейных коллекций, но и глубину коррупции в самих странах-истцах. В США многие наблюдатели заговорили о том, что оспариваемые произведения могли бы остаться неизвестными публике, а при нынешнем положении вещей они находятся в экспозиции и готовы для изучения, то есть "принадлежат народу". В итоге итальянские власти предложили Соединенным Штатам разумный компромисс: спорные экспонаты передаются их нынешним обладателям в качестве долгосрочных займов. Такое решение является, по-видимому, наиболее разумным из всех возможных на сегодняшний день.
Почти три года военных действий на территории Ирака подготовили богатую почву для новых масштабных конфликтов на рынке произведений искусства: по данным ФБР, за это время из музеев страны исчезло около 70 тысяч экспонатов, стоимость которых пока невозможно оценить даже приблизительно. Некоторые предметы из иракских музеев уже появлялись на антикварных рынках, и их удалось опознать, но это, конечно, только капля в море.
Много лет стагнировавший рынок произведений искусства в последние пару лет переживает заметное оживление, в первую очередь - за счет прихода новых капиталов, в том числе, из России. Крупнейшие аукционные дома - Sotheby's, Christie's, Bonhams - организовывают теперь специальные "русские" недели, в ходе которых состоятельные российские граждане приобретают за баснословные суммы полотна художников, знакомых по учебникам "Родная речь", или отечественные версии импрессионистов и экспрессионистов.
Огромный спрос на русскую живопись породил новый вид подделок, поставивший российский арт-рынок на грань развала. Фальсификаторы переделывают работы малоизвестных европейских художников и выдают их за полотна передвижников. Качество подделок, попавших на торги, высоко настолько, что лишенные возможности сверяться с западными каталогами специалисты из российских экспертных центров выдают фальшивым картинам свидетельства о подлинности. В скандалах оказались замешаны такие уважаемые институты, как Третьяковская галерея и Реставрационный центр имени Грабаря.
Одни из "русских торгов" поставили в щекотливое положение Азербайджан. Как оказалось, выставленное на торги полотно Михаила Ларионова "В духане" ранее находилось в Национальном музее этой страны. Каким образом эта картина оказалась в частных руках и попала на аукцион, пока остается невыясненным.
Особая разновидность музейных преступлений была выявлена совсем недавно. Так, в Таганрогском музее была обнаружена пропажа картины второстепенного, но модного салонного живописца XIX века Генрика Семирадского. Довольно быстро в распоряжении следствия оказалось полотно, подозрительно похожее на похищенное. Хотя экспертиза еще продолжается, искусствоведы убеждены, что преступники попросту перелицевали украденную картину, чтобы выдать ее за авторскую копию или эскиз к хорошо известному произведению.
В известном смысле, истории с подделками и картинами неясного происхождения очень напоминают ситуацию с американскими приобретениями на рынке антиквариата: бурно растущий спрос диктует предложение, которое по определению весьма и весьма ограничено. Но его (предложение) можно несколько увеличить: либо за счет предметов криминального происхождения, либо при помощи фальсификаций. Особенно эффективно это работает в случае, когда на рынок выходят недостаточно искушенные или компетентные, но богатые покупатели.
В последнюю неделю уходящего года специалисты российских экспертных организаций, связанных с искусством, учредили "Национальную организацию в области искусства" (НОЭКСИ). Она займется формированием профессиональных норм в сфере экспертизы рынка искусства и разрешением конфликтов между музеями, экспертами и клиентами. Такая организация действительно необходима отечественному арт-рынку как воздух.
Рынок современного актуального искусства считается сложным и довольно закрытым, а точнее, не массовым. Тем показательней истории, которые происходят с выставками современного искусства в Москве. На них из года в год нападают (иногда в буквальном смысле) православные верующие, протестующие против эпатирующих мораль и нравственность произведений - вроде заполненного черной икрой оклада иконы. В последнем случае в дело вмешался директор Третьяковской галереи, по чьему указанию объект был изъят из экспозиции.
Автор скандального фотоколлажа Александр Косолапов и куратор выставки "Русский поп-арт" Андрей Ерофеев были возмущены произошедшим: с их точки зрения, вмешательство верующих в пространство искусства является не чем иным, как попыткой религиозного диктата в "культурной политике страны". В самом деле, поборники нравственности могут предъявить претензии и многим "традиционным" музеям: ведь в них находятся, например, античные вазы с изображением фаллосов или сцен совокупления (в том числе гомосексуальных) или эротические гравюры. До этого пока не дошло, конечно, но перспективы, если вдуматься, открываются широкие.
Возвращение американским музеем Гетти ряда спорных объектов Греции, а также суд над куратором античного собрания этого института свидетельствуют о переломе в отношениях между обладателями произведений искусства и странами, откуда эти предметы происходят. Можно с уверенностью предсказать, что в 2006 году число претензий и возвращений будет расти и очень быстро, в том числе, за счет латиноамериканских стран, только начинающих переоценку состояния национальных собраний.
Законодателям нашей страны, наверное, придется занять сколько-нибудь определенную позицию по вопросу реституции. Является она для Госдумы частью международного законодательства или неприятным обстоятельством, от которого можно легко отмахнуться? Кстати, подобное отношение к выплате долга компании Noga, даже в минимальном объеме, признанном и российским правительством, привело к ситуации с Пушкинским музеем.
Российскому арт-рынку предстоит структурировать себя заново: эпоха первоначального накопления капитала миновала, а ведение бизнеса внутри страны и за рубежом требует ясных правил игры.
Определенные круги российской общественности продолжат бороться за чистоту музейных залов. Но тут уж ничего не поделаешь: конфликту между этикой и эстетикой в пределах отдельно взятого государства уже две с половиной тысячи лет.
Юлия Штутина