Массированная психологическая обработка федерального центра, предпринятая чеченским руководством в лице президента республики Алу Алханова и премьера Рамзана Кадырова, принесла свои плоды. Руководитель Национального антитеррористического комитета и глава ФСБ Николай Патрушев принял решение о продлении сроков сдачи боевиков еще на два месяца.
О начале подготовки к очередной, седьмой по счету, чеченской амнистии было объявлено 15 июля, через несколько дней после устранения постсоветского террориста номер один Шамиля Басаева. Тогда Патрушев отвел членам незаконных вооруженных формирований двухнедельный срок для того, чтобы заявить о готовности сложить оружие и сдаться властям.
Формально речь шла не об амнистии, а об условиях почетной капитуляции, где сдавшемуся противнику гарантировалась конституционная защита, а также непредвзятое и объективное разбирательство. При этом было объявлено, что на снисхождение могут рассчитывать только те, кто не причастен к совершению тяжких преступлений, то есть убийств, терактов, захвата заложников и прочее.
Расчет властей был понятен. Инициатива НАК давала, во-первых, возможность легализоваться тем, кто давно уже покинул ряды "лесных братьев", но до сих пор жил на полулегальном положении, опасаясь преследований. Во-вторых, намечающаяся амнистия рассчитана на тех, кто по каким-либо причинам был вынужден помогать боевикам и, таким образом, оказался повязан с ними круговой порукой.
В этом случае речь идет не столько о тех, кто бегает по горам с автоматами, сколько о тех, без кого автономное существование бандформирований невозможно - поставщиках продовольствия, информаторах, перевозчиках - всех тех, кого в официальных сводках именуют пособниками боевиков.
Отведенные поначалу две недели многим сразу показались слишком незначительным сроком для того, чтобы успеть принять столь принципиальное решение. По мнению Рамзана Кадырова, до многих людей, в принципе желающих выйти из подполья, информация о возможности сдаться могла просто не успеть дойти. Президент Чечни Алханов даже выступил с инициативой продления срока амнистии до конца этого года.
В результате НАК решил предоставить желающим сдаться еще два месяца на раздумье. Новый "дедлайн" истекает 30 сентября. За этот период комиссия должна завершить разработку законопроекта об амнистии и представить его на утверждение в Госдуму. Лишь после того как законодатели утвердят список статей, по которым преступившие закон смогут рассчитывать на освобождение от уголовного наказания, можно будет говорить о вступлении амнистии в действие.
В стороне от пропагандистской кампании не могли остаться и сенаторы. Комиссия Совета Федерации по анализу ситуации на Северном Кавказе во главе с ее председателем Александром Торшиным выделила 17 сенаторов, которых назначили операторами "горячей линии" для приема звонков от раскаявшихся боевиков.
Аналогичные телефоны доверия начнут функционировать и в Чечне, где распоряжением Алханова август объявлен примирения и согласия. Чеченский президент подчеркнул, что "за годы контртеррористической операции к мирной жизни вернулись более 7 тысяч человек". При этом Алханов отметил, что за границей находится много лиц, которые в разное время бежали из Чечни, опасаясь за свою безопасность и за здоровье родных и близких. "Кого-то из них по ошибке зачислили в бывшие боевики, кого-то считают пособником", - отметил Алханов.
Отдельный, и не только сугубо статистический, интерес представляет количество боевиков, которые воспользуются предложением властей. Исходя из этого, можно будет оценить практический эффект от амнистии. По состоянию на конец июля МВД РФ оценивало численность бандформирований на всем Северном Кавказе примерно в 800 человек.
В апреле этого года командующий Объединенной группировкой войск на Северном Кавказе генерал-лейтенант Олег Хотин заявил, что общая численность боевиков на Северном Кавказе составляет 780 человек, которые объединены в 105 мелких бандгрупп. Между тем в январе этого года генерал Хотин утверждал, что только в Чечне действуют 70-75 мелких групп боевиков общей численностью около 750 человек, тогда как глава правительства республики Рамзан Кадыров оценивал количество бандитов в 250 человек.
Тот же Кадыров вскоре после уничтожения Басаева обмолвился, что в Чечне действует не более 60 боевиков "коренной национальности", а все остальные являются либо иностранными наемниками, либо жителями сопредельных регионов.
Таким образом, получается, что за истекшие полгода количество боевиков сохранялось практически на неизменном уровне, хотя ежедневные сообщения о сдаче, пленении или уничтожении членов НВФ приходили чуть ли не каждый день. На 31 июля, по данным НАК, о желании покончить с криминальным прошлым заявили уже более 60 боевиков. Только за прошедшие сутки (31 июля-1 августа) сдались еще 12 боевиков, в том числе член банды Салмана Радуева, который участвовал в захвате больницы в Кизляре.
Все это напоминает советские сводки о трудовых свершениях к очередной памятной дате. Хотя, в данном случае, если говорить о гуманитарном аспекте кампании, даже сто явившихся с повинной боевиков можно считать хорошим результатом. При этом перед федеральными и местными властями встает вопрос, что делать с этими людьми, которых нужно обеспечить работой и средствами к существованию.
Вряд ли для решения этой задачи можно будет воспользоваться недавним опытом, когда бывшие боевики, перешедшие на сторону федералов, точнее, лояльных Москве чеченских властей, трудоустраивались в Антитеррористический центр при республиканском МВД и использовали свой опыт пребывания в горах для ликвидации бывших товарищей по оружию.
Схожие опасения высказывают и российские правозащитники. В частности, глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, хотя и назвала идею с амнистией "стратегически правильной", однако, усомнилась в том, что отечественная правоохранительная система в ее нынешнем состоянии способна быть реально объективной.
Кроме того, по данным газеты "Новые известия", предлагаемая амнистия коснется не только боевиков, но и совершивших преступления военнослужащих федеральных сил. В итоге, полагают правозащитники, на свободе могут оказаться, такие люди, как, например, полковник Буданов, приговоренный к 10 годам лишения свободы за убийство чеченки Эльзы Кунгаевой.
Скептический настрой по отношению к амнистии вызван, прежде всего, отсутствием четкого механизма ее реализации. В частности, сенатор от Ингушетии Исса Костоев (один из 17 членов Совета Федерации, отвечающих за контакты с раскаявшимися боевиками) заявил корреспонденту газеты "Комммерсант", что не может предоставить никаких гарантий желающим сдаться, пока не принят соответствующий закон.
В нем должны быть перечислены все преступления, которые теоретически мог совершить тот или иной человек, отметил Костоев. Кроме того, добавил сенатор, в законе должна быть указана ответственность, которая полагается за каждое из этих преступлений.
Еще более критично оценивает предложение о добровольной сдаче глава сенатской комиссии по Северному Кавказу Александр Торшин. Он считает нынешние действия властей самообманом, так как вернуть к мирной жизни реально воюющих боевиков прелагаемыми средствами невозможно.
По мнению Торшина, к каждому боевику должен быть индивидуальный подход. И даже если сдавшийся причастен к серьезным преступлениям, ему также должно быть гарантировано освобождение от уголовного наказания, но для этого потребуется индивидуальное помилование, решение о котором может принять только президент страны после вынесения приговора.
Такого же мнения придерживаются и в руководстве МВД Чечни, где полагают, что боевики прекратят сопротивление только тогда, когда им простят "не абстрактное участие в НВФ, а конкретные тяжкие преступления - убийства и теракты". "Но этого никогда не будет", - сказал собеседник "Коммерсанта".