Шеф-редактор объединенной компании "Афиша-Рамблер" Юрий Сапрыкин и прежде призывал своих читателей к ненасильственному и творческому сопротивлению неправедной власти. Поэтому теперь уже кажется естественным, что он оказался в той группе журналистов, которая была вовлечена в протестное движение на стадии подготовки к первой масштабной акции на Болотной площади. Вскоре Сапрыкин вошел в оргкомитет митингов "За честные выборы" и стал одним из ключевых его фигурантов, взяв на себя множество организационных вопросов.
"Ленте.ру" Юрий Сапрыкин рассказал о том, как он попал в эту историю, и заявил, что разговоры о "восстании рассерженных горожан" ему кажутся полнейшей ерундой, потому что пестрота толпы на митингах соответствует, по крайней мере, московскому обществу вообще.
Юрий Сапрыкин: Для меня все началось с того, что после Чистых прудов мы активно переписывались, обсуждали все происходящее с Кашиным, еще с какими-то людьми, и когда Пархоменко вовлекся в процесс согласования митинга 10 октября, он начал советоваться со мной и еще с какими-то ребятами из разнообразных редакций.
"Лента.ру": А каким образом он вовлекся?
Лежала [в мэрии] заявка на 10-е число на площадь Революции, которую подали Удальцовы и Митюшкина из "Солидарности". Она была подана еще за две недели до того - на 300 человек. К среде или четвергу стало понятно, что придет туда не 300 человек, а какая-то хренова туча. Мэрия начала делать какие-то неловкие шаги: сначала начали чинить какую-то сломавшуюся трубу, потом придумали какой-то ледяной театр и спектакль "Теремок". Удивительно, что никто не поймал их на слове и не потребовал все-таки проведения этого "Теремка". Если бы родители с детьми пришли, они бы жутко обломались: "Теремка"-то не было. Была Чирикова с микрофоном.
Уже люди ранга Рыжкова поняли, что в ситуацию надо вмешиваться и как-то, во-первых, спасать митинг, а во-вторых, договариваться с мэрией на том уровне, на котором, видимо, Настя Удальцова или Надя Митюшкина договариваться не в состоянии. Немцов и Рыжков просто влезли в этот процесс. И Сергей Пархоменко, в свою очередь, в него вмешался тоже.
Дальше я смотрел на процесс поиска компромисса более или менее в реальном времени, со стороны, потому что Пархом периодически звонил, писал в почту или в фейсбук. Говорил: вот, мол, предлагают то-то и то-то; как вы думаете, можно ли на это пойти, успеем ли мы уговорить людей, что надо не идти на площадь Революции, а надо идти, к примеру, на Болотную (Болотная была не единственным вариантом), успеем ли мы об этом рассказать, согласятся ли на это люди и так далее. Никто не был ни в чем уверен, все советовались.
Единственный аргумент, который был в наличии, - это фейсбучная группа митинга на площади Революции, в которой зарегистрировалось на тот момент, по-моему, 20 тысяч человек. Вот сейчас (интервью состоялось в середине марта - "Лента.ру") в программе "Время" показывают митинг на Новом Арбате и говорят: провал оппозиции, всего 20 тысяч человек вышло - это вообще ничто. А тогда зарегистрировавшиеся в фейсбуке 20 тысяч выглядели просто катаклизмом, с которым непонятно, что делать. Никто не понимал: ни мэрия, ни заявители, ни политики, которые вмешались в это дело, - вообще какая-то фантасмагорическая цифра. Говорят, что когда Колокольцеву показали в первый раз на каких-то переговорах фейсбук, он увидел эту цифру, схватился за голову и сказал: "Это что, сейчас вот они все придут? Куда мы их денем?" В общем, это был какой-то очень весомый аргумент в переговорах.
Так вот, Пархом сидел в мэрии и непрерывно со всеми советовался. Потом они в четверг вечером договорились, что все-таки будет Болотная. Настя Удальцова с этим не согласилась. Сначала им не отдавали согласование, потом отдавали, но Удальцова не хотела его брать. Чирикова в твиттере писала, что Немцов - агент Кремля, сдал весь протест в КГБ, в комьюнити "Солидарности" какие-то люди непрерывно писали, что "сливают протест". Я очень хорошо помню пост про то, что дескать, нельзя уводить людей в относительно безопасное место, надо пустить хомячков под замес, тогда они быстро революционизируются.
Короче, довольных этим решением в среде активистов практически не было. Были люди, - если я ничего не путаю, Немцов и Пархоменко, - которые это решение скрепя сердце приняли, полагая, что это позволит провести митинг и не превратить это все в какое-то месилово. И были люди типа меня, которые активно кивали на это решение: если смотреть на людей, которые собираются туда идти, то, наверное, это для них был бы оптимальный выход; наверное, можно успеть всем рассказать, что надо идти на Болотную. То есть я здесь выступал, скорее, как советник по медийной части. Почему-то я и некоторые мои коллеги в этот момент взяли на себя наглость считать, что мы понимаем, что хочет аудитория. В случае с Болотной это сработало.
А на следующий день стало понятно, что этот митинг надо еще взять и сделать. Надо сказать, что энтузиазм тогда был просто феноменальный. Все готовы были делать что угодно бесплатно и по первому зову. Мы начали обзванивать каких-то людей, которые теоретически могли бы там выступить.
Таким образом через Пархоменко вдруг проявился Парфенов. Я пытался найти каких-то музыкантов, в результате из музыкантов туда попала только группа "Рабфак", которую позвала Чирикова. [Шеф-редактор журнала "Афиша"] Шурик Горбачев сидел записывал саундтрек для мероприятия, который потом не поставили, потому что у активистов "Солидарности" были какие-то свои взгляды на то, какая музыка там должна звучать.
Там же был Цой.
Да, как практически и везде, был Цой. Уже потом, перед митингом на Новом Арбате, я специально записал музыки на час без Цоя и отдал ее звукооператору с жестким указанием: кроме этой флешки, вообще ничего не ставить. Все-таки по окончании митинга пробрался какой-то диверсант и врубил песню "Мы ждем перемен". Видимо, без Цоя уже никак.
Ну, в общем, за один день в диком темпе, в дикой панике я и мои коллеги пытались кого-то собрать на митинг.
Был еще один микросюжет, увлекательный в свете последующих событий. Я позвонил Хаматовой, точнее, ее пресс-секретарю, и говорю: не хочет ли Чулпан выступить на митинге? Пресс-секретарь сказала, что очень хочет, но у нее репетиция, поэтому она не уверена, что успеет добраться. Ее на своей машине вызвался отвезти Коля Борисов, брат Мити Борисова, директор ресторана "Март". Все были заряжены, как ее привезти, провести к сцене и так далее. Она была готова выступить. Но в последний момент позвонила ее пресс-секретарь и сказала, что ничего не получается, куда-то там эту репетицию перенесли и поэтому она не приедет.
А в день самого мероприятия один из активистов "Солидарности", некто Сергей Ледоколов, вывесил в своем ЖЖ список выступающих, где было написано, что Чулпан Хаматова митинг будет вести. Я быстро ему написал: откуда вы вообще это взяли? Он говорит: у меня вот тут бумажка такая. Я говорю: забудьте про эту бумажку, вести никто ничего не будет, вообще она не уверена, что приедет, просила это как-то не анонсировать вообще; снимите это и прекратите. На что активист Ледоколов устроил мне истерику, что "раз ваша Хаматова боится приходить на оппозиционные митинги, то пусть ей будет стыдно" и так далее.
В общем, страсти вокруг Хаматовой начали кипеть значительно раньше, чем появился ролик в поддержку Путина. Почему-то вокруг ее фигуры еще на стадии митинга на Болотной начали закручиваться какие-то вихри. Кстати, на Сахарова она приходила, но выступать не стала. Просто с друзьями стояла в толпе.
Это все, получается, такой сюжет про старых и новых несогласных? При подготовке Болотной они столкнулись лбами?
Я бы сказал, что этот сюжет при подготовке Болотной еще не оформился. Я совершенно не понимал, кто там будет выступать, и вообще не очень представлял себе, что такое выступление на митинге, допустим, Навальный в этот момент сидит, Яшин сидит, по твиттеру ходит шутка, что вот выйдет Навальный - и всем покажет, список выступающих формируется где-то там в "Солидарности". Я, по крайней мере, про это ничего не знаю. Мы просто подкидываем дрова в непонятную нам топку.
Дальше наступает суббота, и происходит совсем уже эпический фэйл, потому что я не еду на Болотную. У меня случилась какая-то семейная неурядица, жене надо было срочно уехать, я оставался сидеть с детьми, няня приехать не могла. Я рву на себе волосы, вишу на телефоне и разговариваю с людьми, которые должны туда поехать, выступить - не выступить. Но при этом сам я никуда не еду и проклинаю все на свете. Сижу, смотрю трансляцию на канале "Дождь" и на прочих каналах. Трансляция с Болотной нынешним не чета: ни хрена не видно, не слышно, кто-то там снимает из толпы с мобильного телефона, на сцене стоят какие-то мрачные мужики и что-то адски рычат. Люди пишут в фейсбуке и в твиттере, что на самом деле они ничего не видят и не слышат, но им все равно хорошо.
Надо еще вспомнить, что на Болотную собирались, как на войну. Весь фейсбук был испещрен телефонами адвокатов, которым надо звонить, списками необходимых предметов, которые надо с собой взять, инструкциями на случай задержания и так далее. То есть тут дело не только в том, что туда вышли новые люди, которые раньше не ходили на митинги, а в том, что эти новые люди реально и осознанно шли под дубинки, под задержание. Потому что это был не то чтобы один из реальных сценариев, а, исходя из логики предыдущих событий на той неделе, всем было понятно, что ничем другим это закончиться не может.
Для меня то, что я не поехал, было трагедией. Друзья идут, сейчас всех повяжут-поубивают, а я, понимаешь, дома сижу перед интернетом. В общем, я как-то страшно мучился.
И внезапно все заканчивается хорошо, в студию "Дождя" начинают набегать раскрасневшиеся люди, рассказывать, как было круто, как они ничего не видели, ничего не слышали, а то, что они слышали, им страшно не понравилось. Я из этой трансляции, в общем, делаю похожие выводы. В этот момент становится понятно, что это был митинг-праздник, который люди для себя создали сами. Отчасти их эйфорию усиливало то, что их должны были побить, но не побили. При этом политический авангард этого движения, людей, которые выступают с трибуны, просто никто не заметил.
На следующий день, в воскресенье, я пишу колонку на "Ленту" под названием "Обновить страницу", где рассказываю всю эту ситуацию. На следующий день мне звонит Пархоменко и говорит, что решено создать оргкомитет, проводить его заседания в прямом эфире, завтра первое заседание. Ну и, дескать, ты у нас парень грамотный и авторитетный, невидимой фракции журналистов хотелось бы тебя там видеть.
Есть у вас гипотеза, откуда взялись эти 50, 60 или сколько их там было тысяч человек на Болотной площади?
Тут я, боюсь, не открою Америки. Все разговоры о том, что это "восстание рассерженных горожан", "революция хипстеров", "креативного класса", - мне все это кажется полнейшей ерундой и попыткой увести разговор от сути дела. Я не стоял в толпе на Болотной, но был на всех других митингах и должен сказать, что толпа эта очень пестрая и, наверное, ее пестрота примерно соответствует социально-демографическим характеристикам, по крайней мере, московского общества вообще. Там есть студенты, пенсионеры, старого типа интеллигенция, там есть городские сумасшедшие, есть решительные мужики военно-пролетарского вида и есть люди со смешными плакатами.
Но так уж устроен медийный фокус, что, прямо начиная с первой Болотной, начали замечать только людей со смешными плакатами. Потому что они самые яркие и их раньше на митингах не было. И постепенно стало казаться, что кроме них там вообще никого нет. Но это неправда. Они составляют десятую часть от всех собравшихся.
Гипотеза моя на самом деле проста: все эти люди собрались исключительно благодаря социальным сетям. Но не благодаря тому, что они там про что-то договорились между собой или как-то их репортажа Азара, после видеороликов про вбросы, после бесконечных историй про "карусели", после воплей людей, которых выкидывают с участка, - когда все это валится на тебя просто сплошным потоком, возникает ощущение какого-то тотального п**деца. Никто не питал никаких иллюзий, но всему же есть предел, братцы.
И те люди, которые столкнулись у себя в браузере с этой картиной, - собственно, они туда и пошли. Тут, я боюсь, невозможно описать их точнее, невозможно приклеить к ним какой-то правдоподобный ярлык типа "рассерженный горожанин" или еще что-то. Это просто люди, которые получают информацию не из телевизора. Наверняка там были и те, кто узнает о мире благодаря "Эху Москвы" и "Новой газете", таких людей тоже много, но эта принципиально новая публика - это действительно публика интернетная. Это не обязательно молодежь, не обязательно креативный класс, это просто люди, которые выключили телевизор и включили Google Chrome.
То есть "партия интернета" против "партии телевизора"?
Мне не нравится какой-то уничижительный смысл, который присутствует в словах "партия телевизора", там тоже люди разные бывают. И подозреваю, что по ходу дела состав выходящих на митинги сильно менялся и становился разнообразнее. Но если говорить про Болотную, если говорить про новых людей, которые впервые вышли на Болотную - то да, это "партия интернета".
Соотношение "партии телевизора" и "партии интернета" в масштабах страны - 50 на 50, 70 на 30?..
Не знаю, мне кажется, что они внутри себя тоже очень неоднородны. И "партия телевизора" не настолько безусловно голосует за Путина, как хотят представить сидящие в телевизоре политологи.
Это понятно, но социальная база запроса на перемены - это, видимо, все-таки "партия интернета", а не "партия телевизора"?
Нет, это невозможно оценить, я в это не верю. Когда я выезжаю за пределы Москвы, разговариваю в других городах со своими родственниками, даже с теми, которые к интернету близко не подходили, - у них раздражение по поводу всего происходящего ничуть не меньше, чем у типичного сетевого хомячка. Мне кажется, что если говорить о социальной базе запроса на перемены, то вот тут мы не можем все это свести исключительно к "хомячизму".
Мне все-таки кажется, что точнее было бы вернуться к термину "интеллигенция", который во многом себя дискредитировал, но здесь очевидным образом проявился. Это люди читающие (неважно, книжки, газеты, блоги, "Ленту.ру") против людей пассивно смотрящих. В этом смысле, может быть, есть противопоставление. И в этом смысле, может быть, социальную базу запроса на перемены эта интеллигенция старого или нового типа и составляет.
.b-dreamers { font-family: Arial, Helvetica, sans-serif; }<br />.b-dreamers a { color: #cc0b00; text-decoration: none; font-weight: bold; font-size: 22px; }<br />.b-dreamers small { display: block; color: #444138; font-size: 10px; }<br />