Еланское и Елкинское месторождения под Воронежем - последние крупные залежи никеля в Европе - стали жителям воронежского Новохоперска поперек горла. Если весной уроженцы городка на реке Хопер грозились в знак протеста против строительства в области рудника перекрыть федеральную трассу, то 6 августа Новохоперск митинговал против добычи никеля уже почти целиком. Резонансный митинг в Новохоперске мог бы стать серьезной заявкой на формирование в стране "зеленого" движения, если бы подобная схема организации "экологического протеста" ранее не применялась во множестве других регионов России.
Склока в Воронеже началась с корпоративного конфликта. В конце декабря 2011 года правительство России распорядилось провести конкурс на разработку Еланского и Елкинского медно-никелевых месторождений, запасов которых хватит на несколько десятилетий интенсивной добычи. К этому моменту основные претенденты на месторождения были уже известны - Уральская горно-металлургическая компания (УГМК) и "Норникель". При этом гигант из Норильска считался наиболее вероятным победителем конкурса, поскольку сам же его и инициировал. Компания, однако, как писала газета "Коммерсантъ", сочла предложенную правительством России конкурсную форму торгов непрозрачной, поэтому стала добиваться проведения аукциона на выгодных для нее, как для более богатой компании, условиях. С предложением провести аукцион вместо конкурса вроде бы даже согласился премьер Владимир Путин, однако в последний момент все отыграли назад: 22 мая был проведен конкурс. УГМК победила, а "Норникель" проиграл.
Норильскую компанию, которая, к слову, является крупнейшим производителем никеля в мире, провал в конкурсе мягко говоря, расстроил. В "Норникеле" проводившую конкурс комиссию обвинили в необъективности, а также обещали приложить все усилия для изменения ситуации в свою пользу. УГМК и "Норникель" включились в информационную кампанию, а разнообразные эксперты ударились в конспирологические изыскания. Однако уже в начале июля "Норникель" отказался от борьбы за воронежскую руду (и от соперничества с УГМК).
"В условиях, когда жители Воронежской и Волгоградской областей консолидировано высказываются против промышленного производства на территориях, прилегающих к Новохоперскому заповеднику, руководство ГМК "Норильский никель" с пониманием относится к тревожным заявлениям экологов и считает невозможным выступать против такой позиции населения", - заявили в компании, которая к этому моменту уже и не имела никаких прав претендовать на разработку Еланского и Елкинского участков. С этим норильский инвестор, элегантно лягнув в бок УГМК, самоустранился из конфликтного информационного поля, оставив конкурента один на один с разгневанными жителями Воронежской области. Надо признать, что повод свалить в "информационные" кусты у "Норникеля" был более чем серьезный. Движение против разработки никеля в Воронежской области к этому моменту окрепло настолько, что всякому, кто претендовал на разработку Еланкинского и Елкинского месторождений, оно грозило серьезными репутационными рисками.
Противники инвестпроекта утверждают, что добыча никеля в Новохоперском районе нанесет ущерб Хоперскому заповеднику, созданному более 70 лет назад для защиты от вымирания русской выхухоли, а также может загрязнить речку Хопер, которая является притоком Дона. И основания опасаться за экологию района у жителей Воронежской области, безусловно, есть. Так, глава общественного совета по контролю за разработкой месторождений профессор ВГУ Николай Чернышов в марте, перечислив безусловные выгоды от проекта для Воронежской области, отмечал, что в случае, если инвестор не будет соблюдать жесткие экологические ограничения, разработка месторождений может загрязнить реки и уничтожить черноземные почвы в районе.
В апреле поддержать протестующих в Воронеж прибыла лидер движения в защиту Химкинского леса Евгения Чирикова, обещавшая "вывести проблему на общероссийский уровень", но воронежские активисты, похоже, прекрасно справляются со своей задачей и без помощи московской гостьи. Акции протеста в области начались еще до объявления в мае результатов конкурса, а в апреле экологические активисты пытались провести в регионе референдум по вопросу разработки Еланского и Елкинского месторождений. Пыл защитников Хопра не остудило даже то, что по закону референдумы можно проводить только в масштабах страны: если в середине мая в Борисоглебске, по данным полиции, на митинг собралось около тысячи человек, то в начале июня в 65-ти тысячном городе на улицы вышли, по разным оценкам, от 5 до 10 тысяч человек. В июле в пятитысячном селе в Новохоперском районе, неподалеку от которого расположено возможное места разработок, на митинг вышли до 3 тысяч человек.
К требованиям запретить разработку никелевых месторождений в Воронежской области вскоре присоединились жители города Урюпинска из соседней Волгоградской области. В конце мая на главной площади города собрались, по разным оценкам, от 2 до 4 тысяч человек, чтобы запретить освоение никелевых месторождений. С народом на площадь пришли мэр города и представители местных партий, включая "Единую Россию". Резолюция, принятая на митинге, с подписями 10 тысяч человек была направлена президенту РФ Владимиру Путину, а также в Генпрокуратуру. Свое требование законсервировать никелевый проект собравшиеся объяснили тем, что "обеспокоены судьбой реки Хопер". В УГМК тем временем обещали применять самые передовые технологии, отмечая, что до реальных работ на месторождениях дело дойдет лет эдак через девять.
В конце июня не стихающие акции протеста вынудили вмешаться в ситуацию губернатора Воронежской области Алексея Гордеева. Глава области, еще недавно бывший ярым сторонником добычи никеля, сулившей значительные поступления в бюджет, заявил, что хотя и видит вокруг привлекательного для области проекта "спекуляции безответственных политиканов", но не допустит разработки месторождения "без достижения общественного согласия". Губернатора услышали, но протестующие и не подумали сворачивать свою активность. Жители Новохоперска, еще в мае отметившиеся попыткой перекрыть федеральную трассу, 6 августа вновь собрались на митинг движения "В защиту Хопра" в количестве то ли двух с половиной то ли пяти тысяч человек. Участники акции решили поучаствовать в сборе 100 тысяч электронных подписей против добычи медно-никелевых руд в Центрально-Черноземном районе.
Протестные акции экологов в России случаются регулярно: на сайте Общественной палаты, к примеру, существует неполная, плохо систематизированная, но все же впечатляющая "летопись" борьбы россиян за экологию. Та же УГМК столкнулась с резким недовольством со стороны населения во Владикавказе, где экологические активисты более или менее регулярно протестуют против деятельности завода "Электроцинк". Экологи и их сторонники обвиняют руководство предприятия в том, что оно загрязняет атмосферу, в ответ на что администрация в специальных листовках обвиняет экологов в том, что они хотят лишить работы сотрудников "Электроцинка". И если акции протеста экологов во Владикавказе сложно назвать серьезными, то в других регионах протестная риторика, замешанная на экологической теме, принесла удивительные для России результаты.
В 2010 году в Хакасии экологи и общественные активисты выступили против строительства кремниевого завода в Абакане, вынудив республиканские власти поставить крест на проекте. С учетом того, что его намеревалось реализовать ООО "Русский кремний", контролируемое столь влиятельным в Хакасии человеком, как Олег Дерипаска (на территории республики располагаются подконтрольные "Русалу" Дерипаски Саяногорский и Хакасский алюминиевые заводы), нетрудно представить, что для главы Хакасии Виктора Зимина это решение стало, мягко говоря, вынужденным. После того как в июне 2010 года на митинг против строительства завода в 165-тысячном Абакане вышли почти 7 тысяч человек, местная фракция "Единой России" и мэрия города в едином порыве протащили через городской совет Абакана законодательную инициативу, которая фактически заблокировала возможности для строительства завода в городской черте.
Похожим образом развивались события в соседнем с Хакасией Красноярском крае, где экологическим активистам уже почти год удается блокировать проект по строительству Енисейского ферросплавного завода неподалеку от Красноярска. В октябре 2011 года в городе состоялся самый массовый за последние годы митинг с участием более 6 тысяч человек с требованием закрыть инвестиционный проект, инициированный федеральным центром и финансируемый на средства госкорпорации ВЭБ. Всю зиму с 2011 на 2012 год город был обклеен листовками с призывом не допустить строительства завода, а организаторы протеста заявляли о десятках тысяч собранных подписей противников проекта. В январе губернатор Красноярского края Лев Кузнецов, который сперва поддерживал строительство завода, был вынужден под давлением общественников объявить о разрыве соглашений с инвестором - кемеровской компанией, блокировав в результате подписанные премьером Путиным соглашения с Пекином на поставки оборудования под проект. Летом в Красноярске прошли общественные слушания по этому вопросу, на которых большинство горожан высказалось против возведения предприятия.
Аналогичную ситуацию можно наблюдать и с проектом строительства похожего по технологии ферросплавного завода в Новокузнецке, где протесты населения вынудили инвестора и власти Кемеровской области приостановить проект до проведения международной экологической экспертизы. И даже местный политический тяжеловес Аман Тулеев, изначально поддерживавший строительство завода, был вынужден уступить напору протестующих.
Акции экологов в Абакане, Красноярске и Новокузнецке роднит с акцией в Новохоперске целый ряд схожих черт. Организаторами всех вышеперечисленных акций протеста являются безвестные как на федеральном, так и на местном уровне экологические активисты, которым за рекордно короткие сроки удается привлечь внимание местных жителей к экологическим угрозам и через короткий промежуток времени транслировать протестный потенциал в уличные акции. При этом для распространения информации активно используются уличная агитация, зачастую выполненная в едином стиле, и агитация в социальных сетях, преимущественно ориентированная на поддержание популистского дискурса, который не предполагает возможности диалога ни с местной властью, ни с инвестором, а исключительно нацелен на самовоспроизведение.
Все вышеперечисленные протестные проекты быстро становились важными элементами региональной политики, вынуждая местные власти солидаризироваться с чуждыми для них требованиями экологов. В результате именно местные власти, успев пару раз обвинить оппозицию в том, что она "политизирует проблему", затем, опасаясь потерять инициативу, сами взашей гонят еще недавно лелеемого ими инвестора, что обычно приводит к завершению протестных акций и скорому самораспаду активного ядра протестующих.
Получается, что политика здесь ни при чем. В пользу того, что организаторы экологических протестов не претендуют на электоральные дивиденды, указывает еще и то, что они в принципе и не ставят перед собой задачи принять участие в политическом процессе, довольствуясь ролью агента влияния на отдельном участке. Все попытки федеральных политических сил оседлать протест, что, в частности, пытался сделать лидер движения "Солидарность" Борис Немцов и защитница Химкинского леса Евгения Чирикова, провалились. Да и с местными партиями протестующие солидаризировались нехотя, скорее вынуждая тех искать поддержки у экологов, чем наоборот. Наконец, что бы ни говорили представители МВД и критики экологических акций, протесты и митинги проходили при активной поддержке местного населения. На улицы российских городов действительно выходили недовольные, их было по-настоящему много.
Ранее никакое давление общественности не позволяло добиться отмены проектов, лоббируемых влиятельными промышленными группами. Тот же Байкальский ЦБК, спасенный в свое время от закрытия правительством РФ, работает и поныне, вопреки всякой экономической целесообразности и угрозе для Байкала. До сих пор крупнейшей победой "зеленых" можно было - и то с натяжкой - считать решение Владимира Путина о переносе нефтепровода ВСТО в сторону все от того же Байкала. Кстати, Дмитрию Медведеву повторить подобное не удалось: несмотря на то, что он на некоторое время все же приостановил вырубку Химкинского леса в Подмосковье, спасти лесополосу экологи так и не сумели. Тем более удивительны местные всплески экологического самосознания в условиях, когда в политической повестке дня экология практически не присутствует, а в партийном спектре представлена лояльной власти партией "Зеленых", которую в лучшем случае можно охарактеризовать как совершенно аморфное политическое образование.
На фоне этих провалов тот факт, что никто не пытается капитализировать политический эффект от успешной борьбы сибиряков с металлургическими производствами (и, похоже, в случае воронежских активистов - с никелевым), выглядит странно. Еще более странно, что мы даже не знаем имен тех, кто регулярно собирает под свои знамена тысячи человек и добивается с их помощью вполне конкретных результатов. Наконец, непонятно даже, действительно ли результат соответствует интересам митингующих. Пока что итогом всей этой активности является блокирование ряда инвестиционных проектов в промышленности. И даже то, что в некоторых из вышеперечисленных случаев протестующие добились отмены (как минимум - заморозки до лучших времен) не самых, мягко говоря, привлекательных с экологической точки зрения проектов, не отменяет того факта, что подобные выступления озабоченных экологией россиян могут быть использованы в интересах третьей стороны.
В экономической науке существует такое понятие, как экстерналия, или издержки от рыночной транзакции на третьих лиц. Экологический ущерб от инвестиционного соглашения как раз и относится к экстерналиям, как, впрочем, и улучшенное медицинское обслуживание, и улучшенная дорожная инфраструктура, которая возникает благодаря тому, что в результате причинившей экологический ущерб сделки в бюджет края значительно увеличиваются поступления. То есть издержки могут быть как положительными, так и отрицательными, а баланс между ними достигается на переговорах сторон. В ситуации же, сложившейся в Воронежской области, волна недовольства ведет к банальному блокированию диалога, манипулированием как местной администрацией, так и гражданским обществом. Позиция экологических активистов не позволяет краевым властям торговаться с инвестором, а также лишает жителей региона возможности не только получить долю финансового пирога, но и попытки трезво разобраться в "никелевой" проблеме.