Ровно через год в середине февраля в Сочи зимняя Олимпиада будет в самом разгаре. Сейчас Сочи — это город-стройка, где бетономешалок на улицах больше, чем маршруток. Центр города практически перестроен, причем это не гостиницы, а жилые апартаменты премиум-класса. Местные гражданские и политические активисты иронизируют, что именно тут будет жить российская чиновничья элита, когда ей закроют въезд в Америку и Европу.
До Олимпиады еще год, но горожан она уже утомила: они устали от постоянных строек и перекопанных улиц, а их надежды подзаработать на Олимпиаде, похоже, терпят крах. Многие опасаются, что будет еще хуже и после Игр Сочи станет не по карману тем небогатым российским туристам, которые ездили сюда все последние годы. Глобальные изменения, которые сейчас переживает Сочи, явно не для обычных граждан.
Мы в компании с сочинским активистом-экологом Давидом Хакимом и зампредом городского отделения «Яблока» Ольгой Носковец спускаемся к морю, проходя мимо парка «Ривьера». Эти несколько сотен квадратных метров еще хоть как-то напоминают тот Сочи, где почти каждый житель страны хоть раз да проводил отпуск. Из парка доносится бессмертная Still Lovin` You группы Scorpions. В уличной кафешке под песни Modern Talking коротко стриженные парни в черных куртках и тренировочных штанах тихонько разговаривают за жизнь. «Меня тут все спрашивают, кого ждешь: пацана или девчонку. А я так скажу: лишь бы не рыжий родился и не от мента», — говорит один другому.
Останавливаемся у парапета напротив пансионата «Кавказская Ривьера». Ольга в свободное от политики время работает экскурсоводом — места выбирать умеет. Пансионат этот в советское время был одним из самых престижных. В 1990-е с ним чего только не происходило. И эксцентричному бизнесмену Владимиру Брынцалову «Ривьера» принадлежала (и формально до сих пор принадлежит), и горела несколько раз. Сейчас это просто безжизненный набор каменных и бетонных конструкций без единого целого стекла. Ольга говорит, что ожидания сочинцев от Олимпиады-2014 чем-то похожи на это разрушенное здание с богатой историей.
Последний раз я был в Сочи летом 2007 года. В мертвую пробку на Курортном проспекте можно было попасть хоть в три часа дня, хоть в три часа ночи. Электричество отключалось примерно раз в два дня. По переполненной сочинской набережной можно было гулять, только крепко сжимая бумажник в кармане — чтобы не украли. Расплатиться с официанткой в кафе можно было лишь поймав ее в толпе за руку; она благодарно обсчитывала тебя в ответ на пару сотен рублей. При этом жители города гордились страной, гордились собой и прикидывали, как они на Олимпиаде, которая в июле 2007 года досталась Сочи, заработают. Автобусные остановки были обклеены объявлениями о продаже квартир в пятиэтажках по ценам, иногда превосходящим московские.
Ольга Носковец подтверждает: в момент объявления о проведении Олимпиады в Сочи что-то такое екнуло. «Я, как представитель туриндустрии, подумала: ну, мы свое срубим!» Спустя пять с лишним лет горожане поняли — срубить не получится. Срубили на Олимпиаде совсем другие люди, а малые предприниматели и арендодатели-индивидуалы еще и в проигрыше остались. Дело в том, рассказывают Носковец и Хаким, что состав приезжающих сюда отдохнуть очень сильно изменился за последние годы. Средний класс отправился в Европу и вообще по всему миру. Те, кто хоть раз побывал в Турции и Египте, сравнили соотношение цены и качества услуг и в Сочи больше не вернутся.
Сюда сейчас ездят небогатые бюджетники, жители райцентров и небольших городов. Несколько суток в плацкартном вагоне и отдых в обычной съемной квартире — максимум, что они могут себе позволить. И уж тем более разбрасываться деньгами они не умеют, потому что разбрасываться, собственно, нечем. С каждым годом поток даже таких туристов, по ощущениям сочинцев, все меньше — какой смысл ездить отдыхать на стройку. Вечерами лета 2012 года даже по набережной можно было гулять себе спокойно, хотя все предыдущие годы тут было не протолкнуться. Да теперь и делать тут рядовому отдыхающему особо нечего. Кафешки с названиями вроде «Прибрежное» или «Шашлычный дворик» стремительно исчезают. А в рестораны, где подают свежих устриц в чаше со льдом, туристы из райцентров не пойдут.
Это главный парадокс нынешнего Сочи. Отдыхать и после Олимпиады сюда приедут небогатые, а строящаяся в бешеных количествах инфраструктура — она даже не для среднего класса. Сочи сейчас — это город-стройка, где бетономешалки ездят наперегонки с маршрутками. Прибрежная полоса застроена десятками высотных зданий, причем в массе своей это не гостиницы для болельщиков, а роскошные жилые комплексы в 20-30 этажей с банями, бассейнами, фитнес-клубами и свободной планировкой квартир. То есть запасаться элитной недвижимостью можно уже сейчас. Стоимость квартиры площадью 55-60 квадратных метров в среднем варьируется от 7 до 9 миллионов рублей. Даже достроенные высотки выглядят нежилыми. Одну из них, выполненную в форме носовой части океанского лайнера, местные жители недобро прозвали «Титаником». «В Америку уже сейчас не всю нашу элиту пускают. Закроют еще Европу, и вот все эти казнокрады к нам и поедут», — резюмирует Носковец.
Социальное жилье тоже строится и в районе прибрежного Олимпийского парка, и в Красной поляне. На время Олимпиады квартиры будут гостиничными номерами, а после их планируется раздать ждущим своего еще с советских времен очередникам. Правда, как рассказывают, им придется выполнить еще два условия — отработать на Олимпиаде волонтерами и вступить в «Единую Россию».
Все, кто иронизирует про зимнюю Олимпиаду в субтропиках, пожалуй, заблуждаются. Кататься на коньках или играть в хоккей в закрытом зале можно и при плюс 15 на улице. А снег в горах Красной поляны бывает даже в начале лета. Олимпийские объекты вполне себе строятся, и никаких оснований утверждать, что они не будут готовы в срок, нет. В Киеве прошлым летом стадион за два дня до футбольного Чемпионата Европы докрашивали и в порядок приводили — ничего, прошел чемпионат. Скорее всего, и здесь будет что-то похожее. Работы ведутся и в выходные. В Олимпийском парке наряду со стадионом, большой и малой спортивными аренами ударно строятся сразу два православных храма. Дорожные развязки или уже эксплуатируются, или скоро будут достроены. Одну из них, украшенную огромными олимпийскими кольцами с названиями континентов мне удалось изучить особенно детально: в пробке на ней мы стояли минут сорок. И это несмотря на выходной день. В Красную поляну (направление, вообще-то, тупиковое) будут вести аж три дороги и пустят аэроэкспресс из аэропорта (в целом тоже достроенного). Экспрессы до вокзала в Сочи уже ходят шесть раз в день, но отчего-то не пользуются популярностью: по пять-шесть человек в вагоне.
Экологи ненавидят строителей за полный провал декларированного ими безотходного строительства. Свалка в поселке Уч-дере — высотой с десятиэтажный дом, она нависает над поселком, подтапливаемая дождями. Мухи круглый год. Отходы смываются в море, и вода там бывает черного цвета и специфического запаха. Мне рассказали, что хозяин какого-то местного пансионата то ли по глупости, то ли из ненависти к людям даже рекомендовал туристам в этом море купаться. Мол, пахнет оно так же, как и знаменитые целебные воды в Мацесте.
Правозащитники (и все горожане без исключения) обвиняют многочисленных подрядчиков и субподрядчиков в использовании труда нелегальных мигрантов. Только правозащитников волнуют права мигрантов, а горожане их просто боятся, не любят и винят в росте преступности. Если выйти из электрички в Адлере, пройти метров семьсот по рельсам и шпалам мимо строящегося огромного вокзала (выйти в старый из-за стройки практически невозможно), а потом перейти на свой страх и риск лишенную переходов улицу Ленина, то можно попасть в маленький офис правозащитной сети «Миграция и право».
Сеть организовал центр «Мемориал», отделение в Адлере открылось специально под Олимпиаду в прошлом году. «В ФМС мне рассказывают, что на стройке трудится 16 тысяч иностранных граждан, но я им не верю, потому что точно знаю: нелегалов там порядка 50 тысяч», — рассказывает мне координатор сети Семен Симонов. Живут мигранты, по его словам, в вагончиках или бараках прямо на стройке, зарабатывают от 7 до 20 тысяч рублей в месяц, тогда как рабочий из России — 25-40 тысяч рублей в зависимости от квалификации. Симонов рассказывает, что он с помощниками распространяет на стройках листовки на четырех языках: русском, узбекском, таджикском и киргизском. Потом звонят и приходят в офис мигранты, жалуются, что работают без трудовых договоров и получают копейки. По словам Симонова, правозащитники провели уже несколько успешных встреч с подрядчиками и добились соблюдения прав рабочих. «Особенно много нарушений при строительстве пресс-центра и гостиницы, где будут жить журналисты», — говорит мне Симонов с невольным укором.
Я спрашиваю, а что он сам думает об Олимпиаде и ее проведении. «Хорошо, что инфраструктура обновляется, — говорит правозащитник. — Ведь с 1930-х годов многое не ремонтировалось. Только вот этой инфраструктуры как-то пугающе много. Здесь же было тихое курортное место. Зеленое. А сейчас даже запаха зелени нет. Раньше все возмущались [сочинской] гостиницей «Москва», мол, высокая она, весь облик портит. Теперь это даже смешно. Такое ощущение, что они эту Олимпиаду для себя делают, не для людей».
Олимпиада сделала с жителями Сочи удивительную вещь: гражданская активность (в основном неполитическая) здесь развита на порядок больше, чем в любом провинциальном городе России. По пути из Адлера мы заезжаем в Кудепсту. Здесь местные жители протестуют против строительства теплоэнергостанции. В 2007 году она каким-то образом попала в список олимпийских объектов, но потом все же ее оттуда вычеркнули. Местные как один говорят, что нужды в станции никакой: она только уничтожит природу. Проблемы же с отключением электричества в Сочи не потому, что мощностей мало, а потому что инфраструктура изношена.
Кудепстинская ТЭС пока состоит из синего забора, которым огорожена территория ее возможного строительства. Мост, ведущий к воротам, завален камнями и автомобильными покрышками. У моста построен небольшой домик, где круглосуточно дежурят активисты. Если появится строительная техника, местные готовы бросаться под колеса. «Чума для нас эта ваша Олимпиада», — говорит мне один из главных противников строительства ТЭС, председатель кудепстинского совета территориального общественного самоуправления Игорь Васильев — пожилой мужчина в камуфляжной одежде. «Тысячи людей с насиженных мест согнали. Сколько рабочих мест могли бы дать нам, а не приезжим — приезжие-то тихие, а мы ведь и на митинг выйдем, если обманут. Что с этими дворцами ледовыми делать потом, не знает никто. Не котируются у нас на юге зимние виды спорта. Не люблю я на коньках кататься и не умею. Я плавать люблю», — рассуждает Васильев.
На народный сход собирается в итоге человек тридцать. Лидер сочинского «Яблока» Владимир Кемаев убеждает всех, что его партийная принадлежность — дело десятое, главное — строительства ТЭС не допустить. Затем он зачитывает партийное заявление. О том, что Олимпиада — несомненное благо — стала для жителей бедствием. Спорт был использован в коммерческих и политических целях. И так далее. «Это все хорошо, только какие новости про ТЭС?» — прерывает его один из пришедших.
А вечером мы встречаемся в одном из баров с Александром, Павлом и Томасом. Они — самый что ни на есть средний класс. Молодые, но уже имеющие опыт предприниматели и юристы. В баре они обсуждают дальнейшую стратегию влияния на администрацию города и предприятие «Кубаньэнерго». «В декабре наш прекрасный город, если сверху посмотреть, был похож на гигантскую елочную гирлянду. То один район погаснет, то другой. Новый год без света тысяч пятьдесят горожан встречали», — рассказывает Томас. Активисты скоординировались через социальные сети и провели несколько флешмобов. То к мэрии со свечами выходили, то к офису «Кубаньэнерго». И так как на звание политической оппозиции они никак не претендуют, власть вступила в переговоры. Активисты вспоминают, что один раз свет на улице погас прямо во время флешмоба, еще раз — во время переговоров с «Кубаньэнерго» и чиновниками. Причем было это в здании местного отделения «Единой России».
Павел рассказывает, что один его знакомый сочинский чиновник предложил сравнить график отключений света с расписанием тестовых соревнований, которые сейчас начались на более или менее достроенных объектах. «Увидишь немало совпадений», — якобы сказал он. Жена Томаса спрашивает мужа, зачем он за немалые деньги купил в дом автономный генератор, тот отнекивается. Во время блэкаутов некоторые многоэтажные дома становятся похожими на ульи, а именно — жужжат. Это автономные генераторы на балконах работают. «Вопрос, что делать, мы, конечно, не решим — возможности не те, — объясняет мне тактику инициативной группы Александр. — Поэтому давим на вопрос, кто виноват». Он показывает мне копию письма в Следственный комитет РФ с просьбой возбудить против «Кубаньэнерго» и администрации города уголовные дела по нескольким статьям УК РФ. Среди них —злоупотребление полномочиями, халатность, прекращение энергоснабжения, приведение в негодность объектов жизнеобеспечения.
По словам Павла, с 2012 года подключаться к энергосетям могут только олимпийские и социально-значимые объекты. Многочисленные новостройки же подключают, скорее всего, по олимпийским спискам. А что, ведь будут там жить во время Олимпиады туристы — значит, и объект олимпийский. «Скорей бы уже все это закончилось. Весь город пострадал, — сетует Павел. — Это уже не курорт, а непонятно что. Для туристов все дорого, качество сервиса не улучшилось. И самое главное, после Олимпиады про нас с нашими маленькими проблемами забудут вообще все!». «Во-от, — поворачивается к жене Томас. — Вот поэтому я и купил генератор».
В воскресенье вечером впервые за все выходные, что я провел в Сочи, заработал сотовый телефон у главной местной противницы Олимпиады Натальи Калиновской. Дело в том, что света у нее не было и телефон зарядить было негде. Эколог, помощник депутата Госдумы от КПРФ Сергея Обухова, Калиновская боролась за права расселенных жителей Имеретинской долины, выступала на экологических и политических митингах. Сейчас же дошло до того, что на нее и группу соратниц подал иск в суд Олимпстрой.
Калиновская живет в совхозе «Россия» — это на самой границе с Абхазией — и говорит, что здесь лучшая на Черном море береговая линия: больше ста метров в ширину, галька чередуется с песком. А в планах у Олимпстроя сделать тут набережную. Проще говоря, бетоном все залить. При этом Олимпстрой никак не может раздобыть и предъявить суду разрешительную документацию на строительство. Поэтому начавшийся в декабре суд переносился уже несколько раз, ближайшее заседание намечено на 19 февраля. Калиновская же утверждает, что документация просроченная, а местами и подложная: несколько кадастровых документов подписаны не в Москве, а в мэрии Сочи, которая не имеет права распоряжаться местами общего пользования. Ну и, хоть Калиновская прямо об этом не говорит, понятно, что от превращения пляжа в набережную пострадают все местные жители, сдающие комнаты туристам.
«Мне очень жалко мой город, мне очень жалко людей, которые ездили к нам и знали, что за 200-300 рублей в сутки у них будет крыша над головой и море рядом, — говорит она. — Мне очень жалко природу: под спортивные объекты изначально отводили 860 га земли, а теперь открыто говорят, что застраивают две тысячи. Оставьте нас в покое, не толкайте нас в политику, нам не нужны ваши деньги. Я пять лет дышу цементом, хотя вы в своих документах обещали, что я буду видеть из окна озера для перелетных птиц».
***
Когда я вошел в ресторан при гостинице, за единственным занятым столиком жестикулировал и разговаривал вполголоса сам с собой мужчина. Я подошел и спросил, нужна ли помощь. Мужчина оказался итальянским бизнесменом по имени Алессандро. «Я очень люблю русских людей, но многое не понимаю, — говорил он мне, и у него явно накопилось. — Я не понимаю, как вы будете проводить эту Олимпиаду. Вот я сижу в этом ресторане, здесь никто из персонала не говорит по-английски, а своего заказа я жду уже сорок минут».
Подошедшая официантка действительно причиняла Алессандро только дополнительные неудобства: она говорила с ним по-французски, который он понимал с огромным трудом. «Еще я не понимаю, как можно было посадить в тюрьму этих трех девушек из Pussy Riot, но это другое, — говорил он, прожевывая принесенное наконец-то мясо. — В вашей стране, я повторю, живут прекрасные люди, но происходит слишком много странного и плохого». Я как сумел успокоил итальянца, сказал, что это Россия, она такая. И Олимпиада пройдет, куда она денется. А что до обслуживания, то это sochy-style, тут всегда так было. Алессандро уже было успокоился, но тут ему принесли счет, из которого следовало, что за порцию ребрышек, бокал красного вина, бутылку воды и чашку эспрессо он должен порядка восьмидесяти долларов.