Федор Бондарчук захотел снять самый масштабный фильм в истории российского кинематографа — и сделал это. Бюджет его новой ленты «Сталинград» — что-то около 40 миллионов долларов, хронометраж — два с лишним часа, в массовке — сотни человек, за кадром целый оркестр исполняет композиции Анджело Бадаламенти. То есть как минимум с точки зрения количества с фильмом все в порядке. Оценка качества будет зависеть от того, что же зритель, собственно, от «Сталинграда» ожидает.
Фильм Бондарчука начинается удивительным образом не в городе на Волге в 1942-м, а в Японии в 2011-м. Группа спасателей пытается извлечь из-под обломков разрушенного землетрясением дома немецких туристов. Один из спасателей, владеющий немецким языком русский, рассказывает застрявшей под бетонной плитой студентке историю о своих «пяти отцах и матери» — так он пытается успокоить девушку. Его мать (Мария Смольникова) в 1942 году жила в Сталинграде — тогда девушке Кате было 19 лет. К осени она (а Катя главная героиня фильма) осталась единственным уцелевшим жильцом дома, расположенного на стратегической позиции — на подступе к реке. Дом она не покидает из принципиальных соображений: здесь вся ее жизнь, да и идти ей, в общем-то, некуда. Зато в дом однажды приходят советские бойцы во главе с капитаном Громовым (Петр Федоров), приказ у них один: не отдавать дом немцам. Основных защитников шестеро, поэтому не очень понятно, почему в начале фильма речь идет о «пяти отцах» — видимо, один чем-то провинился. В любом случае все бойцы в итоге защищают не дом и даже не Родину как таковую (она большая, ее не убьешь, как отмечает один из персонажей), а именно Катю, причем не только от взрывов и пуль, но и от жизненных невзгод — насколько можно защитить человека от невзгод в разрушенном войной городе.
Параллельно в фильме разворачивается второй сюжет, в нем главные герои — немецкий офицер Петер Кан (Томас Кречман) и русская красавица Маша (Яна Студилина), в которую он влюблен. Чувственная блондинка Маша — практически полная противоположность застенчивой Кате, и истории девушек складываются совсем по-разному. Присутствие Кати сплачивает солдат, пробуждает в них патриотизм. Маша же, напротив действует на Кана скорее разрушительно. Очевидно, в русских и немцах любовь к женщине вызывает принципиально разные реакции.
«Сталинград» — щедрое кино, оно оправдывает все ожидания, а потом добавляет еще. Зрители получают именно то, чего ждут от снятого Бондарчуком фильма, а также все, на что можно рассчитывать, когда идешь на современную российскую ленту о Великой Отечественной. Только теперь это «все» снято камерами IMAX, выводится на экраны в стереоскопическом формате и, как уже отмечалось выше, сопровождается музыкой Бадаламенти, а на титрах еще и припечатывается кавером на «Легенду» Цоя в исполнении Земфиры.
Соответственно, за что «Сталинград» хвалить — в принципе, понятно. Да, раньше у нас так не снимали — ни про войну, ни про что-либо еще. Да, работу Бондарчука действительно можно считать отечественным аналогом «Перл Харбора» Майкла Бэя. Но чтобы искренне радоваться этому факту, нужно не обращать внимания на два обстоятельства. Во-первых, «Перл Харбор» — фильм так себе. Во-вторых, когда эту картину выпустили на экраны, в США уже, скажем так, не первый год существовала развитая киноиндустрия. А у нас прямо сейчас, например, никак не могут решить, есть ли зрительский потенциал у фильма о композиторе Чайковском, а также требуют денег с одного из заслуженнейших мультипликаторов, не сумевшего в установленный срок сдать новую работу. Но это, конечно, не вина «Сталинграда».
Тем не менее и предъявлять претензии «Сталинграду» тоже очень легко. Можно, например, пожаловаться на сценарий — он, конечно, не такой обрывочный, как в «Брестской крепости», но понять, почему одна сцена следует за другой, иногда непросто. Вот, например, только что на площади жгли евреев, и тут же местные жители сравнительно мирно разбрелись по домам — что, прям вот так? Обрамляющая основной сюжет история с японским землетрясением тоже кажется не вполне уместной — без нее бы фильм, пожалуй, ничего не потерял. Можно жаловаться на то, что спецэффекты погребли под собой драму. Сам же Бондарчук признавался, что хотел устроить «дикий пиксельный водоворот» — ну что же, водоворот и получился. Можно испытывать недовольство из-за многочисленных штампов — например, ключевые персонажи, как принято в Голливуде, погибают медленно и эффектно, всадив друг в друга по несколько пуль, в то время как второстепенные быстренько гибнут после попадания в ногу. Можно, наконец, пожаловаться даже на несчастного Бадаламенти, который умудрился сочинить чуть ли не самый незапоминающийся саундтрек за всю свою карьеру (при этом в фильме музыка иногда кажется довольно навязчивой, а порой и откровенно лишней).
Но главная претензия в другом. «Сталинград» — это картина, в которой зрителям, кроме всего прочего, показывают идущих в атаку горящих солдат, кровь и пули в рапиде, падающие с неба самолеты, снаряд, перемещающийся по Г-образной траектории, поиски ванны в руинах и многие другие вещи, которые кажутся не слишком подходящими для военной драмы. Почему мы это видим, спрашивать бессмысленно — создатели картины, очевидно, ответят, что выбрали то, что им показалось важным и интересным — и действительно, жизнь часто невероятней вымысла, на войне могло быть всякое (разве что кроме рапида). Другое дело, что за таким подбором эпизодов видится желание сделать так, чтобы зрителям было весело и страшно. Так вот, весело и страшно — это не про военную драму, а про другие жанры: хорроры и фильмы-катастрофы. У «Сталинграда» — возрастное ограничение 12+, и Бондарчук, видимо, ориентировался на соответствующую аудиторию. Очень хорошо, что он попытался рассказать детям о важнейшем событии из истории Отечества, нашел на это ресурсы и, очевидно, не пожалел сил. Печально, что из-за желания одновременно развлекать и пугать «Сталинград» превратился в кино про войнушку для 12-летних.