Российско-французский контракт на поставку двух универсальных десантных кораблей типа «Мистраль» для ВМФ России постоянно служил объектом критики со стороны партнеров Франции по НАТО. С самого начала украинского кризиса 2014 года эта критика резко усилилась. Не желая портить отношения ни с одной из сторон, Париж, однако, откладывает принятие окончательного решения о судьбе 1,2-миллиардного контракта.
Первый из двух заказанных кораблей, «Владивосток», заложенный в 2012 году, по условиям контракта должен прийти в Россию в ноябре 2014 года. Корабль строится в кооперации российской и французской промышленности: кормовую часть корабля строил Балтийский завод в Санкт-Петербурге (в общей сложности на долю российской промышленности пришлось 20 процентов стоимости корабля), строительство носовой части, стыковку и окончательную сборку осуществляет верфь STX France в Сен-Назере.
В начале марта 2014 года «Владивосток» вышел на заводские ходовые испытания, в июне в Сен-Назер прибыли российские моряки — члены экипажа строящегося УДК, которым предстоит пройти курс обучения и привести корабль в Россию после того, как он будет сдан. Второй корабль — «Севастополь» — пока находится на стапеле. Его спуск на воду запланирован на середину октября 2014 года, а сдача заказчику — в ноябре 2015-го. Оба корабля при этом должны будут пройти в России дообрудование: вооружение и ряд бортовых систем российского производства предполагается установить уже после приемки УДК от производителя.
При этом российская доля во втором корабле должна вырасти до 40 процентов. Рост локализации был заложен в условия подписанного в 2011 году контракта, опцион к которому предполагает строительство третьего и четвертого кораблей серии уже в России с французской технической помощью.
Строительство кораблей сопровождалось рядом проблем, в частности Франция неоднократно задерживала передачу чертежей и спецификаций на ряд узлов, которые должны были быть изготовлены в России, тем не менее кормовую часть «Владивостока» удалось сдать в срок, а «Севастополя» — с относительно небольшим превышением срока. Оба раза приемка российской части работы прошла без замечаний.
3 сентября 2014 года СМИ со ссылкой на AFP сообщили о том, что Елисейский дворец принял решение отложить поставку в Россию первого корабля под предлогом того, что для этого «не созданы необходимые условия». Отказ от выполнения договоренностей в Париже увязали с ситуацией на востоке Украины. Как отметил Олланд, сообщения о договоренностях по прекращению огня в зоне конфликта между силовиками и ополченцами Донбасса еще должны быть «подтверждены и реализованы на практике». В связи с этим на данный момент Франция не считает возможным поставку первого военного корабля, говорится в заявлении Елисейского дворца.
Франция, как и многие другие страны — члены НАТО, обвиняет Россию том, что ее действия «противоречат основным принципам безопасности в Европе». При этом пресс-служба НАТО сообщила, что альянс не оказывал давления на Францию при принятии этого решения. Вместе с тем заявления о недопустимости российско-французской сделки звучали с самого момента заключения контракта, а уже в 2014 году об этом говорили политики ряда стран-лидеров НАТО, включая Великобританию и США.
Слухи о возможном разрыве контракта обсуждались всю весну 2014 года. В мае 2014-го появились сообщения о том, что Франция гарантирует России исполнение контракта, несмотря на точку зрения США. Несколькими днями ранее министр промышленности и торговли РФ Денис Мантуров указал на возможность применения штрафных санкций в отношении Франции, в случае если контракт не будет исполнен. Размер штрафных санкций официально не назывался, но сообщается, что он может быть близок к цене контракта. В итоге если Франция действительно пойдет на разрыв соглашения, суммарные убытки с учетом необходимости вернуть уже полученные средства, лишиться оставшихся взносов, выплатить неустойку и обеспечить пособия сокращаемым рабочим верфи могут составить около 2,5 миллиарда евро. Разумеется, возможен и вариант отказа французской стороны от выплаты этих средств, но он чреват исключительно большими проблемами уже для французского бизнеса в России, располагающего здесь серьезной собственностью, и на политической карьере тех, кто примет подобное решение, скорее всего, можно будет поставить крест.
В России на французские заявления отреагировали достаточно индифферентно. «Конечно, это неприятно и накладывает определенную напряженность во взаимодействии с французскими партнерами, но отказ от этого контракта не будет для нас трагедией в плане перевооружения и реализации госпрограммы вооружения», — заявил курирующий вопросы гособоронзаказа, заместитель министра обороны РФ Юрий Борисов.
Подобная реакция обуславливается как политической мотивированностью контракта, заключенного в период министерства Анатолия Сердюкова при президенте Дмитрии Медведеве, так и тем, что в складывающейся политической обстановке универсальные десантные корабли становятся для ВМФ России второстепенными единицами. В определенной мере это говорит о проблемах с определением долгосрочных потребностей ВМФ и параметров судостроительных программ, но вместе с тем облегчает понимание того, что в ключевых для безопасности военных программах Россия не должна зависеть от состояния отношений с Западом.
Очевидно, риски разрыва контракта понимают и во Франции, поэтому практически сразу после заявления о приостановке передачи корабля последовали сообщения о том, что это заявление не означает разрыва контракта. Сначала о том, что контракт остается в силе, со ссылкой «на неназванный источник близкий к строительству кораблей», сообщил ИТАР-ТАСС. Затем та же информация была подтверждена уже со ссылкой на пресс-службу Елисейского дворца.
Говоря о рисках для Франции, необходимо отметить еще и репутационные издержки для этой страны как для поставщика современных систем вооружения на рынках вне круга стран — членов НАТО и их ближайших партнеров, таких как Австралия, Япония и ряд других. В свое время на репутации Франции серьезно отразилось ее поведение в ходе Фолклендской войны 1982 года, когда Париж отказался от дальнейших поставок в Аргентину противокорабельных ракет Exocet, и в ходе войны в Персидском заливе 1991 года, когда Франция передала Вашингтону детальную информацию о возможностях находившихся на вооружении Ирака систем ПВО и истребителей французского производства.
Подобная верность Франции своим партнерским отношениям и союзническим обязательствам на Западе, безусловно, понятна и объяснима, однако эта же верность может крайне негативно сказаться на репутации Франции как поставщика вооружения у руководства стран, стремящихся проводить независимую от мнения Запада политику. Возможности России, регулярно конкурирующей с Францией в различных оружейных тендерах по всему миру, напротив, могут серьезно возрасти. Возможные убытки/упущенную прибыль в этом случае трудно даже прогнозировать, но в перспективе 10-15 лет они могут исчисляться многими миллиардами евро.
Политические проблемы с исполнением заключенных с иностранными партнерами контрактов на поставку боевых кораблей для ВМФ России возникают в отечественной истории не впервые. Об одном из подобных эпизодов «Ленте.ру» рассказал историк ВМФ Николай Манвелов, консультант Российского военно-исторического общества: После Крымской войны ведущие морские державы — Англия и Франция — приступили к серийной постройке броненосных кораблей. О таких кораблях задумались и в России под впечатлением от действий французских плавучих бронированных батарей против русской крепости Кинбурн на Черном море. В силу недостаточной развитости отечественной металлургической и судостроительной промышленности первый подобный корабль, получивший соответствующее имя — «Первенец», — было решено заказать за границей, на лондонской верфи Thames Iron Works. Броненосец оснастили тысячесильной паровой машиной и вооружили 26 60-фунтовыми орудиями. Заказ корабля на лондонской верфи, однако, был сопряжен с определенным политическим риском: отношения России и Великобритании, которая была одним из лидеров антироссийской коалиции в ходе Крымской войны, были отнюдь не безоблачными. Более того, во время этой войны в Англии уже конфисковали заложенные по заказу российского флота два винтовых корвета.
В 1863 году отношения России и западноевропейских держав вновь ухудшились: начавшийся зимой 1863 года мятеж в Польше вызвал живейшее сочувствие на Западе, и многие всерьез ждали, что дело дойдет до пушек. В июле 1863 года «Первенец» был спущен на воду, и к этому моменту в Англию был направлен российский винтовой фрегат «Генерал-Адмирал». Перед его командиром, капитаном 1-го ранга Василием Стеценко, стояла задача привести «Первенца» в Россию, в каком бы состоянии тот ни находился. В июле-августе 1863 года плавучая батарея, на которую еще не установили паровую машину, была отбуксирована в Россию, а по ее образцу были построены еще два корабля — «Не тронь меня» и «Кремль», ставшие, таким образом, первыми броненосными кораблями российского флота. Разорвали бы англичане контракт, в случае если бы руководство российского императорского флота промедлило с решением о выводе корабля, — остается только гадать.
***
На самом деле основная проблема данной ситуации заключается отнюдь не в контракте на поставку «Мистралей» и его возможном неисполнении. Проблема в том, что трения соответствующего рода возникают при всяком столкновении интересов России и Запада, независимо от того, находится у власти «авторитарный консерватор» Владимир Путин или «либеральный реформатор» Александр II. Независимо от того, каких взглядов на политическое устройство страны придерживается очередной ее руководитель, хорошие отношения с Западом могут быть обеспечены только в двух случаях: или Россия действует в фарватере очередного лидера западного мира, пусть даже в ущерб собственным интересам, как в Первую мировую войну, или интересы обеих сторон совпадают перед лицом очевидной общей угрозы — как во время Второй мировой.
Во всех остальных случаях любой возможный рычаг будет использован — будь то угроза отсечения России от рынка хай-тека в очередной волне санкций или возможный разрыв контракта на поставку кораблей для ее военно-морского флота. Говорить о возможных поисках компромисса можно долго, но главный вывод должен заключаться в жизненной необходимости выстроить альтернативную схему технологического и военно-технического сотрудничества: наличие такой альтернативы позволит, как минимум, не поступаться жизненно важными интересами под внешним давлением. Создание такой системы крайне затруднительно, но вполне реально: ни Китаю, ни Индии, ни лидерам Латинской Америки, ни ряду других стран, включая, например, Иран, Турцию, Израиль, ЮАР и другие государства с соответствующими возможностями и амбициями, вечная благосклонность Запада отнюдь не гарантирована.